Подобно войне за веру - Модезитт Лиланд Экстон - Страница 24

– Это официально? – Взгляд Тристина покосился на прибор.

– Не беспокойтесь.

Всякий раз, когда старшие офицеры предлагали не беспокоиться, Тристин беспокоился.

– Знаю. Если старший офицер советует вам не беспокоиться, это недобрый знак, – она улыбнулась. – У вас тьма проблем, но прямо сейчас ваша главная проблема – вылечить ногу. Некоторый отдых не повредит и вашей нервной системе. Что мне нужно, так это подробности о нападениях на Восточную Алую Тройку. Ваши впечатления, мнения, заключения. Сканнеры и банки данных – всего лишь набор цифр, а выводы – удел человека.

– Сканнеры, помимо прочего, не очень-то хорошо улавливают ревяк.

– Это не наша проблема. Но как вы обнаруживали ревяк? Согласно записям, вы отреагировали на опасность раньше сканнеров. Почти на две минуты раньше.

– Я не доверял сканнерам после недавних налетов. Когда нам объявили КонОб Один, я понял, что пора действовать, чтобы меня опять не застигли врасплох. Я высматривал пыль, изменения в рисунке света и тени, что угодно. Сперва я увидел пыль. Потом посыпались снаряды, затем появились танки. Их видно в ореоле пыли. Солдаты не подходили довольно долго.

– А как с танками? Вы заметили в них что-нибудь необычное?

Уверен, большая часть сведений имеется в сети. Они маленькие, парят в воздухе, отсутствует отдельная башенка, чтобы повернуть орудие. Это означает, что вес – проблема для них. То ли важна численность, маленьких танков можно транспортировать больше, то ли у них недостаточно горючего для более тяжелыхмашин. Судя по всему, эти танки рассчитаны на движение по равнине.

– Почему вы так подумали?

– Я не подумал… тогда. Но теперь эта мысль кажется здравой. – Тристин пробежал рукой по волосам. Дело явно затягивалось. – На пустошах весьма много неровностей. Противнику приходилось смотреть, куда он двигает машины. Если спуск или подъем слишком крут, воздушная подушка бесполезна. Теряется управление, танк проваливается. На равнине это не проблема, а на пересеченной местности можно потерять машину. Конечно, устройство для парения легче, чем гусеницы. По крайней мере, так должно быть, исходя из стандартных образцов. – Он покачал головой. – Точно не знаю. Сам я достаточно близко не подходил, а сканнеры ни к черту не годятся.

– Мы тоже подумали, что машины предназначены для движения по равнине, – подтвердила она. – ИССКОМ осмотрел обезвреженные танки. На высоких равнинах они продвигались бы очень быстро, и для парящих судов танки исключительно эффективно расходуют топливо. Я не удивлюсь, если мы в конце концов используем какие-то элементы конструкции в своих разработках.

Тристин кивнул.

– Что-нибудь еще о танках?

Он взял себя за подбородок, затем неловко рассмеялся.

– Помню, как подумал, что у танков жутко большие орудия для таких малюток.

Она согласилась.

– Очень мощные снаряды и с большой дальностью полета.

– Огромные орудия на танках-малютках, – с усмешкой повторил свою мысль Тристин, лишь слегка переставив слова. Мицуи внимательно наблюдала за ним, затем спросила:

– Как вам удалось их остановить?

– Вы знаете…

– Мы знаем, что вам удалось обрушить их в ямы, но меня интересуют ваши впечатления.

– Ну… Я попробовал разрывные, один танк закачался в воздухе, но это его не остановило. Мои первые ракеты просто расплескались по броне. Я и решил, что стоит попробовать что-то другое, раз уж мои выстрелы даже не замедляют их хода. Почва там весьма рыхлая… – Тристин облизал сухие губы. – Вот я и попытался создать воронки в грунте, чтобы они на полном ходу ухнули туда. Я прикинул… В действительности – это чутье. То есть, некогда вести расчеты, когда ревяки забрасывают тебя тяжелыми снарядами, а станция разваливается. Двигаясь, они изрядно пылили, и я решил, что им вряд ли известно, насколько там непрочный грунт. Стоит остановиться, и они начнут погружаться, а рывки только усугубят положение. А еще надеялся, что мелкий песок забьет их системы.

– Так и случилось. У двух танков сгорели двигатели. Но откуда вы знали, что это подействует?

– Я и не знал. Знал только, что все остальные способы их остановить – бесполезны. Знал, потому что проверил. А у меня было не очень много времени.

– Это другое дело. Почему вы не истратили все разрывные на танки?

Тристин пожал плечами. Трубочки и провода покачнулись. Движение отдалось в больной ноге, и огненная вспышка боли пронзила спину.

– А какой смысл? Ревяки просто шли на приступ с помощью танков. На территории станции танки бесполезны. Ее нельзя захватить без солдат. Если бы я потратил весь боеприпас на танки, то что бы я делал, когда вся орава хлынула из-за холмов?

– И вы спокойно смотрели, как танки обстреливают станцию, хотя имели достаточный боезапас, чтобы отбить их на некоторое время?

Тристин открыл рот, затем захлопнул. Его словно в чем-то обвиняли.

– Не совсем. Ракеты и разрывные не могли остановить танки. Они годятся, чтобы остановить солдат.

– По словам вашего техника и аварийной бригады, вы решили не пользоваться убежищем, а оставались в бронескафандре почти двадцать четыре часа.

– Да.

– Почему? Вы были ранены.

– Потому что мы погибли бы, если бы я не поступил так, как поступил.

– Откуда вы знаете?

– Командир, – Тристин попытался не вздыхать. Не стоит выплескивать раздражение на старших офицеров, даже тупых. – Я допросил нескольких ревяк. Большинство из них либо желало меня убить, либо пыталось. Они считают нас големами, чем-то вроде машин. В плен они никого не берут, им просто некуда девать пленных. Это означает – либо ты их к себе не подпускаешь, либо ты труп.

Даже когда Тристин решил, что все вопросы исчерпаны, дама задавала и задавала их. Десолл старался скрыть раздражение, но понимал, что у него это не получается. Наконец, когда офицер разведки явно исчерпала обойму вопросов, казавшуюся бесконечной, он спросил:

– А вы не могли бы ответить на несколько моих вопросов, командир?

– Не знаю. Спрашивайте.

– Как дела на других станциях? На Восточной Алой Двойке? И на Четверке?

– На Четверке… майор Фарли, кажется…

– Фрейер. Ультина.

– Майор Фрейер смогла обезвредить все четыре танка, посланные против станции, и нейтрализовать всех ревяк. А на Двойке полный разгром.

Тристин нахмурился. Квентар? Что с ним?

– А люди с Восточной Алой Двойки?

– Полный разгром.

– А на Четверке… Как Ультина… Как майор Фрейер это сделала?

– Использовала плуг, чтобы вырыть линию траншей, прежде чем явились ревяки. И прикрыла траншеи сверхмелким песком.

Наверняка Ультина продумала все загодя. Тристин глубоко вздохнул.

– Не могли бы вы мне сказать, как обстоят дела в целом?

– Нам удалось их отбить. Мы потеряли почти две трети восточных станций. У них было недостаточно танков, чтобы двинуть их против каждой. Нам потребовалось ввести в атмосферу космических разведчиков и кое-какое очень тяжелое оружие.

Тристин не знал, что сказать. Просто сидел молча.

– Доступ к сведениям ограничен, но вы их заслуживаете. И предупреждаю: вы столкнетесь с нешуточными дисциплинарными взысканиями, если не умерите любопытство. Но вы и майор… Фрейер единственные, кто уцелел после нападения, если на приступ бросали больше двух танков.

– Как она?

– Прекрасно. Ее ждет новое назначение.

Тристин кивнул, затем облизал губы.

– У меня было время подумать, – он через силу рассмеялся. – Знаю, это всегда опасно для младших офицеров. Когда я только начал служить офицером охраны станции, мы отбили несколько ревячьих нападений. Довольно рассеянные группы, не больше, чем по отряду. Кого-то мы убивали, кого-то захватывали. А теперь вдруг они принялись нас лупить, что есть силы. У ревяк прорва тяжелого оружия, во всяком случае, тяжелого для войск в скафандрах и газовых масках, и достаточно огневой мощи, чтобы разрушать станции. Всего несколько месяцев назад они и думать о таком не смели. Что же происходит?