Я верю - Рампа Лобсанг - Страница 5

Несколько успокоившись, дворецкий вошел в ванную и внимательно осмотрел ее.

— Ах да, — сказал он, — вот инструмент, которым сэр Алджернон покончил с жизнью.

Он указал на запятнанную кровью опасную бритву, лежавшую на полу рядом с ванной.

Словно высеченный из камня, он стоял в дверном проеме ванной, пока с улицы не послышался цокот конских копыт. Вскоре явился лакей, который сообщил:

— Полиция уже здесь, мистер Харрис, а доктор сейчас подойдет. Сначала послышались возбужденные голоса в прихожей, а после с лестницы, а затем из коридора донеслись очень тяжелые и очень величественные шаги.

— Так, так! Что же мы тут имеем? — спросил грубый голос.

— Понимаю, что здесь произошло самоубийство, но вы уверены, что это не было убийство?

Говоривший, полисмен в синем мундире, сунул голову в ванную комнату и автоматически полез за блокнотом, который постоянно лежал наготове в его нагрудном кармане. Взяв огрызок карандаша, он послюнил его и аккуратно раскрыл блокнот. Снова послышался быстрый топот лошадиных копыт и новые шумные голоса у дверей, после чего с лестницы донеслись более легкие и более быстрые шаги. Вошел стройный молодой человек, в руках которого был черный саквояж:

— Ах, мистер Харрис, — проговорил молодой человек, и это был не кто иной, как доктор, — мне кажется, кто-то заболел? Или с кем-то случилась трагедия, а?

— Нет, нет, доктор, — ответил раскрасневшийся полицейский, — мы пока еще не закончили. Требуется выяснить причину смерти…

— Но, сержант, — сказал врач, — вы уверены в том, что это действительно была смерть? Может быть, сначала проверим?

Выразительным взглядом сержант указал на тело — голова трупа была почти полностью отсечена от шеи. Теперь рана зияла во всю свою ширину, поскольку кровь вытекла из тела и залила пол ванной и весь ковер в коридоре. Сержант сказал:

— Итак, мистер Харрис, сообщите нам, что здесь произошло.

Дворецкий облизнул свои нервно дрожавшие губы, поскольку ничуть не обрадовался такому повороту вещей. Он вдруг почувствовал, словно его обвиняют в убийстве, хотя не требовалось большого ума, чтобы увидеть, что раны на теле были явно нанесены самим покойным. Но он понимал, что с Законом лучше не ссориться, и поэтому начал так:

— Как вам хорошо известно, мое имя Джордж Харрис. Я служу главным дворецким в этом семействе. Вся прислуга и я были напуганы криком горничной — Эллис Уайт. Она кричала все громче и громче, и казалось, наши нервы вот-вот лопнут от этого крика. А затем послышался глухой стук, и все стихло. Поэтому мы бросились сюда и нашли… — Он сделал драматическую паузу, а затем простер руки по направлению к ванной и выдохнул: — Это!

Сержант пробурчал что-то себе под нос и покрутил усы — некое длинное стелющееся растение, свисавшее по обеим сторонам его рта. Затем он произнес:

— Позовите сюда эту самую Эллис Уайт. Я хочу ее допросить. Но торопливо пробегавшая по коридору экономка ответила:

— Нет, сержант, прежде мы должны ее искупать. Она вся в крови, да к тому же с ней случилась истерика. Оно и не удивительно. Бедняжка! И не думайте, что вам будет позволено приходить сюда и запугивать нас. Мы ни в чем не виноваты. А еще позвольте вам напомнить, сколько раз ночною порой вы являлись с черного хода к нам на кухню за хорошей закуской!

Врач, очень деликатно вмешавшись в их беседу, сказал:

— Знаете, мы, пожалуй, осмотрим тело. Мне кажется, мы тратим слишком много времени, но никуда не движемся в нашем расследовании.

Сказав так, он шагнул вперед и, аккуратно сняв свои накрахмаленные манжеты, опустил их в карман и закатал рукава сорочки, поручив свой пиджак заботам дворецкого.

Наклонившись, доктор тщательно исследовал тело, не касаясь его. Затем быстрым движением ноги он пихнул тело в правый бок так, что оно перевернулось, и глаза мертвеца бессмысленно уставились вверх.

Существо, некогда бывшее сэром Алджерноном, словно зачарованное, наблюдало за всем этим с высоты. Оно чувствовало себя очень странно и какое-то время никак не могло понять, что происходит вокруг. Но какая-то сила удерживала его под потолком вверх тормашками. Живой Алджернон вглядывался в остекленевшие, налитые кровью глаза Алджернона-мертвого. Покоясь в перевернутом виде под потолком, он замер в сосредоточенном внимании, очарованный этим странным зрелищем. Его внимание привлек мистер Харрис, который сказал:

— Да, бедный сэр Алджернон был младшим офицером в период англо-бурской войны.[4] Он очень отважно сражался против буров и был тяжело ранен. К сожалению, он был ранен в очень деликатное место, которое я не смею упоминать в присутствии дам. И впоследствии это ранение — все в большей и большей степени мешавшее ему… хм-м… исполнять некоторые свои функции — вызывало у него вспышки депрессии. И много раз мы, а также другие люди слышали от него зловещие рассуждения о том, что жизнь, не дающая возможности удовлетворять свои мужские потребности, не представляет для него никакой ценности. И он не раз грозился однажды покончить со всем этим.

Экономка сочувственно всхлипнула, а вторая горничная, растрогавшись, шмыгнула носиком. Первый лакей пробормотал, что тоже слышал нечто подобное. Затем доктор внимательно осмотрел все аккуратно развешенные на вешалках полотенца и одним рывком распростер их на полу ванной. Ногой он принялся вытирать кровь, которая еще только начинала свертываться. Вдруг, бросив взгляд на ограждение ванны, он увидел там банную циновку — она оказалась весьма плотной. Он постелил ее на полу рядом с телом и встал на колени. Взяв свой деревянный стетоскоп, он расстегнул на трупе одежду и приставил широкий конец трубки к груди покойного, а ухом припал к слуховому отверстию на другом конце стетоскопа. Каждый из присутствующих замер, каждый затаил дыхание. Наконец он отрицательно покачал головой:

— Нет, жизнь угасла. Он мертв.

С этими словами он убрал свой деревянный стетоскоп, вложил его в специальный карман своих брюк и встал, вытирая руки о полотенце, которое подала ему экономка.

Сержант указал на бритву и спросил:

— Скажите, доктор, этот ли инструмент явился орудием, прекратившим жизнь данного тела?

Врач глянул на пол, тронул бритву ногой, а затем поднял ее, предварительно обернув в тряпку.

— Да, — сказал он, — лезвие рассекло сонную артерию и прошло через яремную вену до другой сонной артерии. Должно быть, смерть наступила почти мгновенно. Полагаю, он умер примерно через семь минут.

Сержант Мердок едва успевал слюнявить карандаш, подробно занося все детали в свой блокнот. Вдруг послышался сильный грохот, как будто подъехал фургон, запряженный лошадьми. И снова дверной звонок зазвенел на кухне. Снова зазвучали голоса в прихожей, а затем щеголеватый маленький человечек поднялся по ступенькам, важно раскланялся с дворецким, с врачом и с сержантом — именно в такой очередности.

— А что, тело для меня готово? Меня попросили прибыть сюда и забрать тело — тело самоубийцы.

Сержант посмотрел на доктора, доктор — на сержанта, а затем они оба посмотрели на мистера Харриса.

— Вы можете что-либо сказать по этому поводу, мистер Харрис? Ожидаете ли вы прибытия кого-либо из родственников покойного? — спросил сержант.

— Нет, сержант, они не успели бы прибыть сюда так быстро. Полагаю, самый ближний из родственников находится от нас в получасе езды на хорошей лошади, и я уже отправил за ним посыльного. Я думаю, будет правильно, если владелец похоронной конторы заберет тело с собой. Мы ведь не можем допустить, чтобы родственники увидели сэра Алджернона в таком прискорбном состоянии, не так ли?

Сержант посмотрел на доктора, доктор — на сержанта, а затем они оба ответили:

— Так.

И тогда сержант, как представитель закона, сказал:

— Ладно, забирайте тело, но предоставьте в наш участок подробнейший отчет как можно скорее. Он должен быть у суперинтенданта до завтрашнего утра.

Врач сказал: