Карты, деньги, две стрелы - Баштовая Ксения Николаевна - Страница 55

Ну все. Кончилось мое терпение.

— Слушай, ты… — Сжимая кулаки, я развернулся к этой зла не помнящей скотине и уже занес было руку, но мне помешали. Кнесна, красная как вареный рак, повисла на моем локте:

— Айден, не надо! Он ведь не со зла и… убери меч, во имя богов, ты кого-нибудь заденешь!.. Брысь, фу! Нельзя!

— Гр-р…

— Матильда, пусти меня! Сейчас я ему такой сеновал покажу!

— Кому? Мне?! — шарахнулся единорог. — Извращенец!

— Что-о-о?!

— Айден! Прекрати! Эделред… Эделред, выплюньте мой рукав, что вы делаете?

— Спасаю! — заявил тот, силясь оттащить ее в сторону. — От этого вот… охальника бессовестного… Нечего в меня своей железякой целить, совратитель! Здесь у тебя не пройдет! И девицу невинную, несмышленую, я тебе своими же копытами на поругание не от…

— О Мать Рассвета! — не выдержала кнесна. — Да никто на мою честь не покушается! Я вообще уже не девица!..

— Что?! — ахнул бедняга, едва не плюхнувшись на круп от такого потрясения. — Как — не девица? Это что же… это как же… я же которую ночь не сплю! Я бдю! Я… Да когда же вы успели-то, распутники двуногие?!

— Тьфу! — Матильда в сердцах всплеснула руками. — Капрал тут ни при чем. Замужем я, Эделред! За-му-жем!

— Дык… от мужа гуляете?!

Шлеп! Голова зверя мотнулась в сторону. Я, несмотря на острое желание все-таки врезать кой-кому промеж ушей, сочувственно крякнул.

— Не ваше дело! — потирая ладошку, припечатала девушка. — Мой муж, хочу — гуляю, хочу — нет!

Единорог закатил глаза. Я захихикал. И, сунув клеймор в ножны, послал кнесне воздушный поцелуй. Окончательно для себя решив, что неизвестный карточный шулер получит ее только через мой труп. Где я еще найду такую женщину?

Матильда, сердито сопя, демонстративно шагнула ко мне. Целовать не стала, а жаль… Впрочем, на Эделреда и без того уже было жалко смотреть. Он понурился, окатил нас обоих бочкой презрения и отвернулся.

— О времена, о нравы!.. — горестно причитало «чистое и непорочное» создание, бодая рогом ствол сосны. — Единорог — и в подобной компании? Все, конец репутации… Позор! О-о-о, Предвечная Пустота, какой позор! Лучше бы я вас совсем не встречал! Лучше бы меня ваша образина еще в долине с костями съела!..

— Гр-р-р? — деловито уточнил Брысь, облизываясь на его заднюю ногу.

Эделред гневно фыркнул:

— Но-но-но! Уйди, животное! Распустил слюни!

Иглонос грустно вздохнул. И, покосившись на меня, вопросительно гыркнул — мол, а все-таки? Хоть одно копытце? Я ухмыльнулся и покачал головой:

— Нет, приятель. Дороговата кормежка.

— Нахал! — донеслось от сосны.

Матильда смущенно потупилась. И, вспомнив о деле, тронула меня за рукав:

— Так мы идем? Ты показывал какой-то город.

— Да. — Я встряхнулся и снова раскрыл тетрадь. — Вот, смотри. Судя по карте, тут совсем рядом. Название разобрать можешь? Поперечеркали все…

— Пожалуй, — кивнула кнесна, прищурившись. — Мм, лыса… лысо… Что-то лысое? Как же неразборчиво написано!

— Погоди. — Я наморщил лоб. — Кажется, совсем недавно я слышал что-то такое… Лысо… Лысавенский…

— Лысавенский? — подхватила Матильда. — Институт?..

Мы задумчиво посмотрели друг на друга.

— Так, значит, это и не город вовсе! — понял я.

Кнесна открыла было рот, чтобы согласиться, но ее прервал рванувшийся к небу восторженный вопль:

— Институт?! Альма матер?! Слава богам! Слава науке! Не думал не гадал… Да уберите же свою тетрадь, что вы в нее вцепились?! И дайте мне пройти наконец!

— Э-э-э… слушай, ты его, кажется, чересчур суровой правдой по темечку приложила?

— Я бы не приложила — ты бы приложил… и не правдой, а клеймором… Эделред! Да что с вами такое? Прекратите толкаться!

Единорог, похоже, нас даже не услышал. Оттер плечом в стороночку, вытянул шею и, просияв, принял охотничью стойку. Точеные ноздри зверя жадно вздрагивали.

— Книжная пыль… — как помешанный, бормотал он, принюхиваясь. — Мел… паркет тисовый, вощеный… розги…

— Розги? — тупо повторил я. — И чему тут радоваться? Совсем умом тронулся!

Как будто в подтверждение моих слов, наш утонченный и начитанный, образованный и разумнейший взвился на дыбы, заржал на весь лес натуральным боевым жеребцом и, дернув ушами, ломанулся вперед по теряющейся в траве тропинке. Мы едва отскочить успели!

— Айден?..

— А что ты на меня смотришь? Я еще меньше понимаю… Да что ж мы стоим-то! Уйдет ведь, подлец!

Кнесна ойкнула. Лошадь, поймав мой взгляд, попятилась… Но мне было не до сантиментов. Птицей взлетев в седло, я протянул руку Матильде и скомандовал:

— Брысь! За ним!.. И не смей кусать, слышишь меня?

— Гр-р, — безрадостно отозвался питомец, исчезая в высокой траве.

Я ударил пятками в бока лошади:

— Пошла!.. Что за животное, честное слово? То нотации его слушай с утра до вечера, то гоняйся за ним по бурелому! Не единорог, а сплошная головная боль. Н-но, шевели копытами! Не хватало еще, чтобы этого кандидата всех возможных наук действительно кто-нибудь с костями сожрал…

Скакали мы недолго. Карта не соврала и в этот раз: искомое учебное заведение обнаружилось как раз там, где и должно было быть. Причем от войны, как оказалось, оно совершенно не пострадало. Когда задыхающаяся лошадка притормозила у высоких, в четыре человеческих роста, дубовых ворот, я даже рот разинул:

— Ого! Вот это размах.

— Да уж, — зачарованно кивнула Матильда, обозревая внушительные стены.

Они все были увиты плющом, покрыты мелкой сеточкой трещин, но тем не менее целы. Странно. Граница рядом, а здесь ведь даже на воротах ни единой царапины! И обе створки настежь распахнуты. Без боя сдались, что ли? Фении? Не смешите меня.

Я поднял глаза к полукругу арки над воротами и вздернул брови: на сером камне был выбит уже знакомый герб. Тот, из тетрадки Фелана. Треугольный щит, снизу — мечи, сверху — листья дуба, а по центру — три фигуры. Воин, книжник и маг. Контуры щита опоясывала каменная же лента. По ней округло змеились те самые три слова, одно из которых было «Честь». Девиз? Интересно, какой… Хотя что я тут голову ломаю?

— Матильда…

— «Честь. Знание. Мир», — опередил меня задумчивый голос кнесны. — Хм… Унгарский, лаумейский и фенийский. Вместе? Давно же этот город строили!..

— Я так понимаю, еще до войны. Причем задолго.

— И он не разрушен? — нахмурилась девушка. — Странно. Ладно еще от оружия не пострадал — но ведь время… Айден, ты уверен, что нам стоит входить внутрь?

— Нет, — честно ответил я.

Отсутствие повреждений на каменных стенах, размашисто зачеркнутое название на карте и неестественная, мертвая тишина вокруг заставили меня натянуть поводья. Лошадь попятилась назад…

— У-у-у-у! — глухо взвыли за воротами. — Да что же вы наделали?! Что вы наделали, изверги?! Что… уйди! Уйди, страхолюдина! Не видишь — страдаю?!

— Гр-р…

— А копытом в лоб?!

Голос был знаком до ломоты в костях. Ясно. Потихонечку сделать ноги уже не получится. Повезло нам с попутчиком — не пересказать.

— Эделред? — встрепенулась Матильда. — Айден! Он там!

— Угу. А судя по воплям — живой, здоровый и при компании… Оставайся в седле. Мало ли что.

Сделав знак кнесне ехать следом, я вынул из ножен клеймор. Покосился на тяжелый арочный свод, внимательно огляделся и, не заметив ничего подозрительного, шагнул в открытые ворота.

Это все-таки был город. Большой, красивый, только до странности тихий. От самой входной арки в разные стороны разбегались мощенные булыжником дорожки. Они огибали ухоженные клумбы и газоны, кольцами опоясывали изукрашенные разноцветной мозаикой фонтаны и уходили дальше, к замершим в сумерках домам. Я не знаток архитектуры, но такого дикого смешения стилей в жизни своей не видел! Строгие высокие башни мирно соседствовали с роскошными дворцами из розового туфа. Беленые стены двухэтажных простеньких домиков смыкались боками с уменьшенными копиями мрачных готических замков. Щедро покрытые золоченой лепниной карнизы — и соломенные крыши. Изящные витые скамеечки у фонтана — и самый настоящий деревенский огород с торчащим в центре пугалом. Большая круглая площадь, выложенная белым мрамором, — и… скотный двор? Ну вот он-то в институте зачем?