Почему ненавидят Сталина? Враги России против Вождя - Романенко Константин Константинович - Страница 11

То же было и в предшествующей истории, только выглядело более примитивно. В царское время репрессии в России в основном характеризовались массовыми расстрелами демонстрантов и казнями противников режима, отправкой их на каторгу и в ссылки, заключением в тюрьмы и поркой шомполами. Однако, взяв власть после Октябрьской революции, ознаменованной лишь холостым залпом крейсера «Аврора», наивные большевики отпустили своих арестованных противников под честное слово.

Начало массовым репрессиям в Советской России положила Гражданская война, развязанная сторонниками Белого движения. В ее ходе и появились концентрационные лагеря, но сама идея их создания не являлась русским изобретением, это тоже было «достижением» западной цивилизации. Первые концлагеря англичане организовали еще в 1890 году в ходе англо-бурской войны, и в новом столетии они лишь перенесли свое «ноу-хау» на территорию России. Уже 1918 году, во время интервенции, британцы вместе с французами огородили на севере Мурманской области колючей проволокой большие зоны, где в трескучий мороз содержалось около 50 тысяч сторонников советской власти.

Белогвардейцы не обременяли себя подобными «лишними» процедурами. Как садистски пояснял в программе российского телевидения художник И. Глазунов, утверждающий, что он воспитан «на православных традициях», – они с наслаждением расстреливали «красную сволочь». И этот услужливый рисовальщик портретов власть имущих не врал. Очевидец событий Г.Д. Виллиам так описал свидетельства участника Белого движения о расправе с красными матросами:

«Ну, все как следует, по-хорошему: выгнали их за мол, заставили канаву для себя выкопать, а потом подведут к краю и из револьверов – поодиночке. А потом в канаву. Так, верите ли, как раки они в этой канаве шевелились, пока не засыпали. Да и потом на том же месте вся земля шевелилась: потому не добивали, чтобы другим неповадно было».

Согласись, читатель: какие потрясающие жестокостью кадры мог бы отснять в очередном киношедевре режиссер Никита Михалков. Правда, как неомонархист и поклонник Белой гвардии, на правах авторского видения истории он наверняка, припишет этот садизм «большевикам». Но продолжим цитирование:

«И все в спину, – со вздохом присовокупила хохлушка. – Они стоят, а офицер один, молодой совсем хлопчик, сейчас из револьвера щелк! – он и летит в яму… Тысячи полторы перебили… Старший сын улыбнулся и ласково посмотрел на меня:

– Разрывными пулями тоже били… Дум-дум… Если в затылок ударит, полчерепа своротит. Одному своротит, а другие глядят, ждут»[9].

Виллиам пояснял в своем очерке: «Красных, взятых в плен, он, по его словам, приказывал «долго и нудно» бить, а потом «пускал в расход». Особенно зверский садизм белогвардейцы проявляли по отношению к царским офицерам, служившим в рядах Красной Армии.

– Офицеров красных, тех он – всегда сам… – Он оживился и с засветившимся взором продолжал:

– Поставишь его, Иуду, после допроса к стенке. Винтовку на изготовку, и начинаешь медленно наводить… Сначала в глаза прицелишься; потом тихонько ведешь дуло вниз, к животу, и – бах! Видишь, как он перед дулом извивается, пузо втягивает; как бересту на огне его, голубчика поводит, злость возьмет: два раза по нему дуло проведешь, дашь помучиться, и тогда уже кончишь. Да не сразу, а так, чтобы помучился досыта. – Подраненных не позволял добивать: пусть почувствует». <…>

К нам иногда заходил член военно-полевого суда, офицер-петербуржец… Этот даже с известной гордостью повествовал о своих подвигах: когда выносили у него в суде смертный приговор, потирал от удовольствия свои выхоленные руки. Раз, когда приговорил к петле женщину, он прибежал ко мне, пьяный от радости.

– Наследство получили?

– Какое там! Первую. Вы понимаете, первую сегодня!.. Ночью вешать в тюрьме будут… Помню его рассказ об интеллигенте-зеленом. Среди них попадались доктора, учителя, инженеры…

– Застукали его на слове «товарищ». Это он, милашка, мне говорит, когда пришли к нему с обыском. Товарищ, говорит, вам что тут надо? Добились, что он – организатор ихних шаек. Самый опасный тип. Правда, чтобы получить сознание, пришлось его слегка пожарить на вольном духу, как выражался когда-то мой повар. Сначала молчал: только скулы ворочаются; ну, потом, само собой сознался, когда пятки у него подрумянились на мангале… Удивительный аппарат этот самый мангал!

Распорядились с ним после этого по историческому образцу, по системе английских кавалеров. Посреди станицы врыли столб; привязали его повыше; обвили вокруг черепа веревку, сквозь веревку просунули кол и – кругообразное вращение! Долго пришлось крутить. Сначала он не понимал, что с ним делают; но скоро догадался и вырваться пробовал.

Не тут-то было. А толпа, – я приказал всю станицу согнать, для назидания, – смотрит и не понимает, то же самое. Однако и эти раскусили было и в бега, – их в нагайки, остановили. Под конец солдаты отказались крутить; господа офицеры взялись. И вдруг слышим: кряк! – черепная коробка хряснула, и повис он, как тряпка. Зрелище поучительное»[10].

«Зрелище» действительно «поучительное». Особенно для таких «неомонархистов», как «православный патриот» Глазунов и кинорежиссер Н. Михалков, любовно прославляющий юнкеров, эмигрантов и генералов Белого движения. Кстати сказать, что начало белого террора обозначили именно московские юнкера. Ворвавшись 28 октября 1917 г. в Кремль, они захватили находившихся там солдат 56-го запасного полка. Солдатам «приказали выстроиться у памятника Александру II, якобы для проверки, а затем по безоружным людям внезапно открыли пулеметный и ружейный огонь»[11]. Всего было убито около 300 человек. Примечательно, что среди юнкеров находились две 17-летние девицы – дворянки… Аристократки! – черт побери!

Официально «белый террор» проводился гражданскими органами юстиции, государственной охраны, внутренних дел; и военными – контрразведка, военно-полевые суды. Неофициально – в ходе погромов и самосудов различными представителями военного командования. Ну и, конечно, самими «добровольцами»; аристократично и интеллигентно – для куража души. Под удалую песню: «Так за царя, за родину, за веру мы грянем дружное – Ура! Ура! Ура!». Репрессивную идеологию белых сформулировал Деникин: «Военная диктатура… Всякое противодействие справа и слева карать… применением крайних репрессий… Взрослое мужское население расстреливать поголовно. Среди населения брать заложников; в случае действия односельчан, направленного против правительственных войск, – заложников расстреливать беспощадно».

Интеллигенция осуществляла собственную карательную политику. В июле 1918 года во время антибольшевистского мятежа в Ярославле Министерство охраны государственного порядка возглавил Е.Ф. Роговский – запомним эту фамилию. Обнаруженных красноармейцев и рабочих расстреливали, а трупы сбрасывали в реку. Правда, позже, в ходе репрессий около 20 тысяч человек были заключены в тюрьмы. В 1918 году на территориях, контролируемых атаманом Красновым, общий счет жертв репрессий достиг более 30 тысяч человек[12]. Красновский есаул комендант Макеевского района 10 ноября 1918 г. распорядился: «Рабочих арестовывать запрещаю, а приказываю расстреливать или вешать. Приказываю всех арестованных рабочих повесить на главной улице и не снимать три дня».

Но особого масштаба белый террор достиг на территории действия войск Колчака. Выехавший летом 1917 года в Англию, позже, через Америку и Японию, Колчак прибыл в Маньчжурию, а осенью выехал в Россию. 13 октября 1918 г. он прибыл в Омск, где встретился с представителем Франции Зиновием Пешковым. Вскоре в столице Сибири, у находившегося в Омске антибольшевистского правительства, где большинство составляли эсеры – как бы случайно разразился «политический кризис». И 4 ноября Колчака, «как популярную среди офицеров фигуру», пригласили на должность военного и морского министра в так называемой «Директории».