Медовая ловушка - Млечин Леонид Михайлович - Страница 21

Вилли Кларк с изумлением посмотрел на доктора Шумана.

— Как тебе все это удается? И ты не боишься? Это же подсудное дело — ездить с фальшивыми номерами.

— Вилли, эти номера не фальшивые. Ты же знаешь, врачи нужны всем и всегда, — философски заметил Ульрих Шуман. — Услуга за услугу.

— Ты занимаешься не своим делом, — фальшиво засмеялся Вилли Кайзер, — переходи ко мне в контрразведку.

— Потеряю квалификацию, — в тон ему ответил Шуман. — Врачу нужна постоянная практика.

— Будешь перевязывать раненых агентов, — предложил Кайзер.

— А что, и такое случается? — удивился доктор.

— Нет, — опять засмеялся Кайзер.

Он смеялся чаще обычного, скрывая свою неуверенность и смущение.

Ульрих Шуман уверенно вел машину по восточной части Берлина, которая была столицей ГДР. Кайзер с интересом разглядывал социалистический город. Он нашел Восточный Берлин чистым, но скучноватым.

Ульрих Шуман подвез его к какому-то многоэтажному дому.

— Здесь живет мой хороший знакомый, — пояснил он. — Врач, но сейчас избран в Народную палату, депутат и пользуется большим влиянием.

Консьержки в подъезде не было. На старом скрипучем лифте они поднялись на шестой этаж. Дверь открыли сразу же, едва Ульрих Шуман нажал кнопку звонка.

В дверях стоял симпатичный седовласый человек в светлом костюме. Он широко улыбнулся и сделал приглашающий жест.

— Дорогой Ульрих, страшно рад вас видеть! — сказал он.

— Заходите.

Шуман представил Вилли Кайзера:

— Это мой старый школьный друг.

Кайзер был одарен столь же широкой улыбкой.

— Меня зовут Клаус Штайнбах, — представился седовласый.

— Когда-то с Ульрихом мы были вместе в ординатуре. Счастливые времена, но как все быстро пролетело.

Квартира с высокими потолками и блеклыми обоями показалась Кайзеру старомодной и необжитой.

— Прошу к столу, — пригласил Клаус, — у наших русских друзей мы научились тому, что все разговоры надо вести за едой и хорошей выпивкой.

В большой комнате, увешанной старинными картинами, был накрыт гигантский круглый стол. Чревоугодник Шуман радостно потер руки. Такие деликатесы даже он не мог себе позволить: икра черная и красная, лососина, севрюга, копченый угорь, окорок, колбасы, свежие овощи, маринованные белые грибы.

Вилли Кайзер обратил внимание на батарею бутылок. Там был его любимый бурбон, но некоторые этикетки он видел впервые.

Клаус Штайнбах выбрал украшенную медалями бутылку:

— Это армянский коньяк двадцатилетней выдержки. Я вам крайне советую его попробовать.

Он широким жестом разлил коньяк по рюмкам.

— Может быть, и не все, что нам принесли русские, прекрасно, — пошутил Клаус, — но армянский коньяк это, вероятно, лучшее, что у них есть.

Вилли Кайзер оценил смелость этой шутки, которая обычному гражданину ГДР могла стоить карьеры. Армянский коньяк понравился Кайзеру, и он охотно позволил вторично наполнить свою рюмку.

Более веселого вечера Кайзер не мог припомнить. Клаус Штайнбах был очаровательным собеседником, рассказывал безумно смешные истории из своей медицинской практики. Если в настоящее время он уже и не занимался медициной, как верно предположил Кайзер, то раньше он действительно был врачом.

При этом Клаус следил за тем, чтобы ни рюмки, ни тарелки гостей не пустовали. Ульрих Шуман охотно ел, но почти ничего не пил. Ему ещё предстояло вести машину. Он только перепробовал несколько марок грузинских вин. Клаус откупоривал для него одну бутылку за другой, просил отведать.

Время от времени Шуман незаметно поглядывал на часы. Вдруг вскочил с места:

— Друзья, простите меня, но я должен вас ненадолго покинуть.

— Куда ты? — удивленно спросил Вилли Кайзер. — А как же я?

— Не беспокойся, я вернусь за тобой, — обещал Шуман, надевая пиджак, — мне нужно уехать примерно на час. Потом я доставлю тебя назад.

Ульрих Шуман вышел из квартиры, но никуда не уехал. На лестничной площадке его ждали два человека, которых он давно знал.

— Ну как? — спросили они.

Шуман пожал плечами:

— Честно говоря, не знаю. Он уже сильно пьян. Если переберет, то просто отключится.

Шумана провели в соседнюю квартиру, где ему предстояло ждать, пока не закончится разговор с Вилли Кайзером. Эта была совершенно пустая, почти без мебели квартира. Шумана посадили в дряхлое кресло и предложили вчерашний номер газеты «Нойес Дойчланд». Доктор с сожалением подумал об оставленном в соседней квартире столе и уткнулся в передовицу, посвященную приближающемуся партийному съезду.

А руководитель Федерального ведомства по охране конституции чувствовал себя, как дома, и причиной тому был не только армянский коньяк двадцатилетней выдержки. Давно уже Вилли Кайзер не слышал столько комплиментов в свой адрес.

Когда Шуман ушел, к Штайнбаху заявились двое сравнительно молодых людей, которые тоже оказались замечательными собеседниками. Но в отличие от Клауса они, конечно же, не были немцами, хотя свободно говорили по-немецки.

Кайзер сразу понял, что перед ним русские, причем его коллеги, то есть сотрудники представительства КГБ в Восточной Германии. А Клаус Штайнбах — если это его настоящее имя, вероятно, служит в восточногерманском Министерстве государственной безопасности.

Ни русские, ни восточные немцы не решились бы беседовать с ним, не поставив в известность партнеров. Кайзеру было известно, что советский КГБ и восточногерманское Министерство госбезопасности ревниво относились к успехам друг друга.

Эти люди профессионалы, они были прекрасно осведомлены о Кайзере и высоко ценили его способности, издевались над неумехой министром, которому Кайзер по воле дурака канцлера вынужден был подчиняться.

— Вам бы и быть министром, Вилли, — говорил один из них, который сразу же снял пиджак и галстук и стал посмеиваться над собственным начальством.

Русские и Клаус Штайнбах поразили Кайзера тем, что свободно ругали свое начальство и дурацкие порядки в стране. Кайзер и не подозревал, что в ГДР и в России это возможно. Он полагал, что инакомыслие в советском блоке исключено.

— Нет, нет, — сказал Клаус Штайнбах, — у меня есть идея получше. Вилли надо у нас быть министром, а ещё лучше — министром единой демократической Германии.

— Я готов работать у такого министра, — немедленно отреагировал третий, который пил с Кайзером наравне и из бледного горожанина быстро превратился в краснокожего обитателя прерий.

— Хорошая мысль, — согласился Кайзер.

Приятно, черт побери, быть среди людей, способных оценить тебя по достоинству.

— Политики приходят и уходят, — говорил Клаус Штайнбах, который совершенно не пьянел. — Сейчас у вас одна система, у нас другая. Не это главное. Главное — это то, что мы с вами немцы. И мы должны думать о Германии. Не отдельно о Восточной и Западной, а о единой Германии.

Вилли Кайзер быстро научился произносить тосты, и со всеми присутствующими по очереди выпил на брудершафт. Эти три рюмки были уже лишними, но ни сам Кайзер, ни его гостеприимные хозяева не сразу это поняли.

— Так что, Вилли, — громко и четко спросил Клаус Штайнбах, — ты готов нам помочь в борьбе за единую Германию?

— Конечно, — немедленно подтвердил Вилли Кайзер. Он никак не мог подцепить ломтик лимона.

Эти замечательные люди ему так понравились, что он был готов на все.

— Да я вообще лучше у вас останусь, — предложил Кайзер. — Не хочу возвращаться к этим идиотам. Они мне надоели.

Хозяева переглянулись.

— Выпьем за Вилли, — провозгласил Клаус.

Это была последняя рюмка, которую в тот вечер осушил Кайзер. Он настолько осовел, что перестал что-либо воспринимать.

— Перестарались, — горестно констатировал Клаус Штайнбах, когда убедился, что Вилли Кайзер уже ничего не понимает. Глаза его закрылись, и он бы сполз со стула, если бы его не поддержали.

— А мне говорили, что он может выпить значительно больше, — удивился подполковник Штайнбах и как-то брезгливо посмотрел на руководителя западногерманской контрразведки. Надевая пиджак, спросил у русских офицеров: — Что будем делать?