Владычица Рима - Мизина Тамара - Страница 11

Но было уже поздно. Прозрачно-серые глаза девочки зацепились за них, скользнули вдоль гряды гор, остановились на чем-то впереди. Валерий проследил ее взгляд и прикусил губу, – это был римский крест с распятым на нем мертвецом.

Когда крест оказался совсем рядом и удушливый смрад гниющего тела полностью вытеснил воздух, она приказала:

– Стойте, – и, указав на Валерия, велела: – Безухий, Волслав, к кресту его. Да покрепче. Чтоб не отвязался. И не убежал. Чтоб, кроме креста, ни к кому не ластился!

Воины грубо скинули с Валерия его ношу, заломили руки, поволокли к кресту, а еще через несколько минут кожаные ремни обвили тело пленника, притиснув к столбу.

Безухий – коренастый, черноволосый мужчина, одно ухо которого было проколото в знак недавнего рабства, а другого вообще не было, – проверил путы, похлопал его по щеке, сказал, указывая на висящего:

– Римлянину не нравится запах? Ничего. Через пяток дней ты будешь так же благоухать.

Волслав поднял мешок, взвалил его на спину ближайшего пленника. Тот согнулся под двойной ношей, но возражать не посмел, – впереди виднелся еще один крест. Жестокая мета, одна из многих, оставленных римлянами по пути сюда.

Валерий долго смотрел вслед уходящим. Приближалась холодная ночь, но не она страшила его. Страшил день, который наступит вслед за ночью. Жаркое солнце опалит ему кожу, раскалит камни под ногами, мухи и слепни вопьются в тело… И даже если ему, на его беду, суждено будет пережить этот день, то второй наверняка прикончит его. Он попытался шевельнуться. Ремни были затянуты на совесть. Юноше оставалась лишь одна надежда: если кто-нибудь случайно будет проходить мимо и он (Валерий) скрыв, что он – римлянин, сумеет уговорить прохожего развязать и взять его с собой. Только поверят ли ему?

Тем временем отряд, состоявший из пленных и охранявших их воинов, шел по каменистым горным тропам, и только когда ночь накрыла горы, приостановился, но ненадолго.

Впереди мелькнул огонь.

Воины подняли пленных и погнали вперед, на свет.

К костру, точнее к кострам, добрались нескоро. После обмена приветствиями несколько воинов зажгли факелы и при их свете повели отряд дальше – к узкой щели-спуску. Вниз воины спускаться не стали. Они загнали туда пленных, а сами остались наверху.

Лиина передала старшему пестро раскрашенную баранью косточку —это был приказ и пароль одновременно.

Пленники некоторое время спускались вниз. Под ногами хлюпала невидимая в полной темноте вода. Кое-как отыскав сухое место, они скинули мешки и, подкрепившись сухарями, легли, прижавшись друг к другу, недобрыми словами поминая варваров, не оставивших им и единого плаща на всех.

На рассвете их разбудил грохот. Еще не поняв причины, они подхватили мешки и бросились вниз, подальше от опасного шума, а через некоторое время уперлись в обрыв. Дальше пути не было. Не было и входа. Там, где они вошли, – высился завал из камней.

Пленники огляделись и только теперь заметили, что они не одни. Из крошечных пещерок, из-под камней выглядывали ободранные и заросшие люди. Потом новички узнали, что всего в этой щели сидели пятьдесят два пленника, – все, что оставили варвары от тысяч, посланных на их, дикарей, усмирение.

Солнце вставало медленно и неотвратимо. Сперва розовое сияние подсветило редкие облака и верхушки гор, потом золотая корона лучей украсила высившуюся на востоке гору, а вскоре и само светило неторопливо выплыло на лазурную синеву неба…

Валерий, не отрывая глаз, следил за восходом солнца. Так жертва следит за неспешными движениями палача. Первые лучи несли блаженное тепло для пропитавшегося ночным холодом тела. Мягкое и нежное, оно окутало его…

Но жар постепенно нарастал, становясь невыносимым. Через час лучи солнца стали тяжелыми, еще через час одежда юноши взмокла от выступившего пота. А день только-только начинался. Валерий покорно прикрыл глаза – смотреть больше было не на что.

Слева зашуршали камни. Он открыл глаза, вскинул голову. Ничего. Наверное, ящерица шмыгнула по склону и потревожила камни. Запах, идущий от мертвеца, становился все тошнотворнее. В мареве воспоминания всплыло лицо вчерашнего раба: «Через пять дней…». Что там, через пять дней, – к вечеру ему все будет безразлично.

Захрустели камни под ногами, задрожала от тяжкой поступи земля, металлические шишаки блеснули на солнце.

Легионы Рима?

Валерий сглотнул сухой ком и опустил веки, – сияя разномастным вооружением, по дороге шагали воины варваров. Когда грохот затих и перестал отдаваться в ушах, снова настала звенящая, изредка прерываемая сорвавшимся камнем, тишина.

Опять зашумели потревоженные камни.

Валерий поднял голову (какая она тяжелая, а ведь еще и полудня нет): в жарком мареве двигалась, то расширяясь, то опадая, человеческая фигура.

– Помогите! – прохрипев это слово, Валерий испугался, что мог произнести его на латинском языке. – Помогите! – повторил он на языке варваров.

Человек, кажется, услышал его призыв и теперь шел прямо на него. Вот уже хорошо видно, что колеблется не идущий, а его широкие одежды, то наполняясь воздухом и расширяясь, то опадая. Ближе, ближе…

«Помогите…» – голос прервался.

Лиина.

Девочка подошла к нему вплотную, всматривается ему в лицо…

Если бы у Валерия были слезы, ему впору было бы зарыдать от безысходности.

– Уходи, – теперь он говорил, не заботясь, на каком языке прозвучит его слово. Девочка все равно на любом поймет.

Но она не ушла, достала из складок одежды объемистую флягу, выдернула, встала на камень, поднесла горлышко к его губам. Юноша сглотнул сухой ком. Вода, как ему показалось, сама по себе проникла сквозь крепко стиснутые губы, и не проглотить ее было просто невозможно. За первым глотком последовал второй, за вторым – третий и так далее. Не дав ему выпить и половины, девочка решительно отняла флягу от его губ. Выпитая вода сразу же выступила испариной на разгоряченном теле.

Обойдя столб, Лиина распутала ремни, обвивавшие тело юноши. Не в силах удержаться на ногах, Валерий тут же сполз на горячие камни, но, обжегшись, поднялся. Медленно, с огромным трудом.

Девочка указала ему на зыбкую тень под скалой: «Иди». Кое-как доковыляв туда, он сел, прижавшись спиной к сухому и прохладному камню.

Смотав ремни, Лиина подошла к нему, жестом велела лечь на живот. Он подчинился, потому что не имел сил сопротивляться. Стянув ремнем запястья пленника, Лиина дала ему несколько глотков воды и, отнимая от его губ флягу, приказала:

– Вставай.

– Не могу, – неподдельное страдание придало лицу римлянина, казалось бы, неотразимое очарование, но взгляд прозрачно-серых глаз девушки ничуть не изменился.

– Вставай! – она затрясла его за плечи: – Вставай же! Кому я говорю?! Я всю ночь шла, все утро шла, а он стоять утомился. Воин! Вставай! Разрази тебя гром! Не пойму этих римлян: вчера как припадочный валился на землю, только бы в лагере остаться, а сегодня идти не хочет. Вставай! Или у тебя опять сердце появилось?! Собака римская! Воин сопливый!

Брань девочки подействовала. Валерий хотел огрызнуться, но решил, что пререкаться с женщиной не достойно его. Он поднялся-таки и поплелся по дороге. Девочка шла чуть позади него и настороженно следила за широкой спиной воина. Руки у пленника, конечно, связаны, но осторожность здесь лишней не будет.

Размяв затекшие суставы, Валерий начал поглядывать по сторонам. На кусты на склонах, на рощицы… Перехватив один из таких взглядов, Лиина сказала просто:

– Хочешь бежать? Беги. Догонять не буду, только куда ты пойдешь? Ты знаешь, где мы сейчас? Если на селение или людей наткнешься – столб на солнцепеке тебе милостью покажется. Тебя в твоей одежде первый встречный за римлянина признает, и даже речь твоя тебя не спасет.

В лице Валерия ничего не изменилось, разве что взгляд стал чуть острее.

Солнце сползло к верхушкам гор. Длинные тени перерезали дорогу, но жара не стала меньше. Нагретый камень щедро отдавал накопленное за день тепло. Валерий без сил опустился под жиденький кустик и произнес: