Вне России - Губин Дмитрий Павлович - Страница 5

В Великобритании существует прямая зависимость: чем более известен человек, чем выше его общественный статус – тем больше он открыт публичному обстрелу. Кстати, не так давно в Блэра кинули красителем – засыпанным, кстати, в презерватив. И это – символично. Глава государства – самый незащищенный от диффамации человек. О нем могут высказаться все и всюду, рисовать карикатуры, стирать с лица земли и смешивать с грязью. Взобравшись, в самом примитивном варианте, в Гайд-парке в уголке ораторов на ящик или табурет: правило, введенное во времена Карла Маркса, действует до сих пор. И никакому частному лицу, высказавшемуся публично о том, что, с его точки зрения, премьер-министр «этой страны» (здесь так все и говорят: this country, что в России считалось бы непатриотичным) – жалкий притворщик, мелкий хвостик американской собаки, – на территории Великобритании за это не будет ничего.

Ответственность наступает не за мнения, а за ложь, каковой признается намеренное искажение фактов под видом изложения фактов. И это принципиально.

Я не берусь утверждать, что британская система – самая идеальная в мире, хотя бы потому, что не знаю других, кроме британской и русской.

Но происходящее в России меня определенно пугает.

У нас граница разрешенного-запрещенного все больше сдвигается в сторону способа реализации прав. То есть если ты назвал Путина земляным червяком на кухне – это твое личное дело. А если заявил об этом публично – тебя могут упечь за оскорбление президента, ибо демократия, как известно, не предполагает.

И граждане рукоплещут тому, что не.

Однако боюсь, то в этом случае российская демократия – вообще не.

Ибо, убей бог, не понимаю, чем она отличается тогда от того, что существовало при идиоте Брежневе. Тогда тоже распускать языки на кухне можно было сколько угодно.

Власть своими поступками всегда вызывает разнообразные эмоции, которые на низовом, частном уровне нуждаются не в обоснованиях, а в проявлениях, ибо это выражение есть важная часть самодиагностики общественной системы, ее обратная связь.

И Путин может, конечно, проводить в премьеры никому прежде не известного Фрадкова, набирать в команду бесконечных серых ленинградцев, считать нормальным существование членовозов с «мигалками», пользоваться точно такой же гадостью в качестве средства передвижения и тратить деньги управделами на содержание резиденций, которых у него в разы больше, чем у президента США и даже – чем у королевы Великобритании. Но и граждане должны иметь право сказать, что подобное поведение Путина хамовато и слишком напоминает повадки дворового пацана, по капризу судьбы взявшего под контроль все дворы.

И только при условии, что это право соблюдается и гарантируется, между властью и людьми, как посредник, нормально функционирует пресса. Которая, кстати, здесь крайне неоднородна по принципам. Газеты, например, в этой стране нередко ангажированы (мэрдоковская The Times – умеренно-консервативна, The Guardian – либеральна, а лейбористскую Daily Mail («Ежедневная почта») в глаза и за глаза называется Labor Mail («Лейбористская почта»). Зато Би-Би-Си исповедует принцип полной беспристрастности: на мнение одного эксперта надо непременно приводить мнение другого, и журналисту категорически запрещено давать хоть какие-нибудь оценки.

Кстати, в качестве эксперта по России (ха!) мне пару раз защищать Путина здесь приходилось. Особенно когда начинали утверждать, что для его прихода к власти ФСБ взрывало дома в Москве и развязывало чеченскую войну, и что Кремль целенаправленно душит свободу слова в российских медиа. У меня нет доказанных фактов, чтобы поверить в руку спецслужб, а что до свободы прессы и мнений в России, то, похоже, их в первую очередь душит само население России, с радостью готовое схватить в руку самописку и надеть на нос очки в оправе с замотанной изолентой дужкой. Я, к сожалению, невысокого мнения о свободолюбии своих сограждан.

Однако то, как тяга к ярму поощряется, и то, как ведет себя серое чиновничье хамье, и тот бесконечный кремлевский цинизм, с каким осуществляется путинское правление, заставляет меня все же думать, что сравнение с земляным червяком не такое уж и большое преувеличение.

Прошу заметить: это моя частная точка зрения.

2004

Авторитарно устроенное общество – например, Россия – в дни своих переломов (когда ничто не дорешено, все плавится и бурлит, как в 1990-х, и конечную авторитарную форму определяет лишь суммарный вектор, суммарное признание, что самодержец и вертикаль власти есть штуки не просто хорошие, но и нам, дураком, необходимые) нередко выносит наверх, в самодержцы, серого негодяя. Иногда – яркого негодяя, но то, что негодяя, можно считать законом.

Под негодяем я имею в виду человека, для которого не существует нравственности – набора ограничений и поощрений в поведении, не всегда помогающих выжить индивиду, но обеспечивающих развитие рода в целом. Вот почему мораль требует, например, не идти по головам других ради карьеры или наживы (потому что ты все равно умрешь, в гробу карманов нет, но человечество-то останется).

Но автократия – это такое устройство, при котором в одном человеке сосредоточено все: власть, собственность, даже надежда на бессмертие. И потому в автократии человек, взявший власть, добровольно ее не сдает, – а человек, намеренный взять власть, не останавливается ни перед чем.

Негодяй – это человек, считающий мораль погремушкой для идиотов, и применяющий ее (трактующий так или сяк) исключительно в собственных интересах. У негодяя в переломные для автократии дни больше шансов прийти к власти, чем у человека, сообразующегося с принципами морали. Мало кому в начале ХХ века известная партия большевиков взяла власть в России потому, что во главе ее стояли абсолютные внеморалисты, и Ленин (готовый пойти на любой обман, предательство, пойти даже на расстрелы, заложников и концлагеря) был, конечно, первым мерзавцем. А после Ленина власть принял Сталин – еще один мерзавец, не остановившийся перед удержанием власти ни перед чем, включая истребление, слой за слоем, своих сотоварищей. Ровно то же самое происходило в ХХ веке и в Германии, и в Италии, и в Греции, и в Португалии.

И я даже думаю, что монархия – то есть механизм полуавтоматического престолонаследия – есть в условиях автократии способ блокировки прихода к власти негодяев: самодержец по праву рождению при прочих равных лучше пролезшего по головам в самодержцы диктатора.

То, что Владимир Путин подтверждает общее правило, для меня очевидно.

Как человек он внеморалист. Это очевидно по высказываниям, в которых он не желает – или попросту не считает нужным – сдерживаться. Начиная от «кто девушку платит, тот и танцует» (это общее убеждение негодяев, уверенных, что мир продажен), добродушное поощрение обвиняемого в изнасилованиях шести женщин президента Израиля (тот потом сел); вслух промолвленное «слабых бьют» (да, слабых бьют негодяи), называние белых ленточек митингующих в 2011 «контрацептивами»… Из последнего – заявление, что Борис Акунин выходит на митинги протеста, потому что он «этнический грузин» (и да, тогда все ясно: ведь Грузия – враг России).

Да, Путин для меня – негодяй, хотя это (подчеркиваю!) моя личная точка зрения. Путин, мне кажется, пойдет на все, чтобы сохранить власть, если кресло под ним зашатается (я вообще думаю, что от репрессий хотя бы лукашенковского типа нас доселе страховал поток нефтедолларов, насытивший физически многих; диктаторы звереют не в сытые, а в голодные времена).

Но из этого я и в малой степени не делаю вывод, что наша задача – убрать Путина.

Уберем – придет другой негодяй.

Наша задача – заменить автократию совершенно другой парадигмой.

2012

#Великобритания #Лондон

Брак по-неписаному

Tags: Политика Би-Би-Си в отношении однополых партнерств. – Ужасы гражданского брака в случае случившегося ужаса. – Начало половой жизни, Мик Джаггер и «Хартия любовниц».