Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Новосёлы - Мисько Павел Андреевич - Страница 8


8
Изменить размер шрифта:
!АДУРТ ЬТСОНЬЛЕТИДОВЗИОРП ЕТЙАШЫВОП

Одно только слово АДУРТ запомнили.

– Дядя Левон, это по-какому написано – АДУРТ? – спросил Павлуша.

– Не может такого слова быть! Где написано?

– А вот, на заборе…

Левон Иванович отошёл подальше от забора, на другую сторону улицы, читая по одной букве:

ПОВЫШАЙТЕ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТЬ ТРУДА!

– АДУРТ – это «труда». Вы не с той стороны идёте.

Пошли мы по улице дальше, а Левон Иванович всё качал укоризненно головой и говорил:

– Ай-я-яй, до чего глупо могут делать взрослые люди! С самолёта надо их ребусы читать!.. И разве рабочие только в одну сторону ходят? А фанеры сколько израсходовали!

Забор комбината кончился. Не кончился, а повернул к Неману. И на этом заборе, что вёл к реке, тоже висели буквы, до ворот с домиком-будкой, и после проходной.

– Нет, не могу удержаться!.. Побудьте здесь, а я зайду поругаюсь!

И дядя Левон исчез в той будке, что у ворот. А мы стояли и не знали, что нам делать.

Долго не было дяди Левона, наверно, ругался он не с одним человеком.

И я, и Жора, и Павлуша по два раза прочли буквы, что были на этом участке забора. Когда бежишь к Неману –

,ЫЦИНТОБАР И ЕИЧОБАР

когда назад –

РАБОЧИЕ И РАБОТНИЦЫ,

А вместе с теми, что на первом заборе, – «Рабочие и работницы, повышайте производительность труда!» Наверное, все, как только кончат работу, бегут сначала к Неману и уже оттуда идут вдоль забора и читают этот призыв.

Пропал дядя Левон, забыл, куда мы и зачем шли…

Я подошёл к забору и стал на четвереньки, Павлуша возле меня во весь рост, и Серёжа вскарабкался вверх, как по ступенькам, – посмотреть, что делается за этим высоким и плотным забором.

Он смотрел и мычал, ухал, а нам ничего не говорил. Павлуша дёрнул плечом, чтобы сбросить его, пусть и другой кто посмотрит. А Серёжа не захотел спускаться, ещё сильнее уцепился за верх забора. Тогда Павлуша ступил в сторону, и Серёжа повис на руках, загрохал ногами по забору.

Мы опять стали лесенкой, и наверх забрался уже Вася. Но только он схватился руками за забор, Павлуша из-под него – верть! Двое уже висят, болтают ногами…

– И я хочу посмотреть!.. – захныкал Генка.

Но мы даже не обратили на него внимания. Жора лезть наверх не захотел, и мы нашли себе дырочки, начали смотреть, что делается во дворе завода.

А там ничего не делалось. Вровень с забором лежали в клетках-штабелях доски и брусья, и ничегошеньки не было видно.

Гоп! Гоп! – попадали вниз Вася и Серёжа, и мы пошли по улице к окраине. Последние деревянные домики – и конец города, пустырь, молоденькие, в пояс, сосенки и ёлочки – посажен новый лес.

Школа осталась слева и сзади, высоко на обрыве. На самом краю обрыва какие-то дяди разбирали последний домик и сарай из досок, сбрасывали под откос хлам, вроде бы расчищали дорогу большому городу.

Мы постояли, посмотрели, как нагружают доски на грузовик. Около машины размахивал палкой толстенький человечек в шляпе. Мы узнали – Иван Иванович Дервоед. Только зачем ему эти старые доски?

– Простите, молодые люди, задержался… – догнал нас, запыхавшись, Левон Иванович. – Прибавим шагу… А что же руки? Эх, вы!

Мы опять подняли правые руки.

– На комбинате никакого начальства сегодня… Со сторожами пока поговорил, милые люди… Ну, ничего, доберусь… – вздохнул Левон Иванович. – Телефоны я записал…

Шли, взбираясь на холмы, заросшие бурьяном, на холмы с молоденькими сосенками, берёзками и на такие, что без ничего – один песок. Видели ручеёк – из-под горки пробивался родник… Видели несколько больших камней-валунов и заметили, как вздыхал, глядя на них, дядя Левон…

Вышли не к самому Неману, а к заливу-рукаву. В заливе у берега стояли две старые коричневые баржи. Стояли немного дальше, вправо, а в начале залива ничего не было. Пара кустиков на нашем берегу, пара деревьев – на том, на полуострове, который врезался в Неман.

Левону Ивановичу понравилось это место. Сдвинул на затылок шляпу, руки – в бока, смотрит, ахает.

Не знаю, что он нашёл в этих деревьях и баржах, в жёлтом песочке-пляже на том берегу-полуострове.

– Вот здесь и будем писать этюд! – снял с плеча ящик.

Поставил его на землю, посмотрел на ручные часы…

– Батюшки! Так вам же в школу пора собираться! Вас, наверно, уже ищут там, не могут найти…

Вася успел залезть в воду и посинеть. Но вылезать не хотел, и Левон Иванович выгнал его хворостиной.

Генка не мог идти быстро, он сразу захныкал, начал проситься к Павлуше на руки.

– Иди-ка лучше ко мне. Ты меня не боишься? – протянул к нему руки дядя Левон.

Генка не боялся.

Дядин тяжёлый этюдник несли я и Павлуша – вдвоём. Шли мы быстро и жалели: так и не увидели, как пишут этюды!

А дома новости. Рядом с гаражом Женькиного отца лежит гора почерневших досок. А около камня-валуна пусто – пропал щиток с рисунком сквера, одна только ямочка-отметинка осталась. И ещё следы – большие, от взрослой ноги.

Левон Иванович осмотрел эти следы, и лицо его нахмурилось. Сказал, поджимая губы: «Есть люди, а есть и человеки…» – и пошёл домой.

Васе в школу собираться не надо. Он побежал к Галке-девятикласснице. Не к ней, а к её Снежку – чтоб понюхал у камня, «взял след».

Я похлебал молочного супа, схватил портфель – и на улицу.

Вася ползал у камня на коленках, принюхивался к следу сам.

– А что же Снежок? – крикнул я от подъезда. Не было времени подходить.

– Говорит, выходной день у Снежка. Спит. Галка не захотела его поднимать… – и опять нагнулся к следу – не то рассматривать, не то нюхать.

Хэ, не с его носом что-нибудь вынюхать. Тут нужен нос, а не стручок перца…

ПОЛКАН С НЕ СВОИМ ГОЛОСОМ

Как рыли ямки в скверике, я рассказывать не буду. Все делалось по тому плану, который нарисовал дядя Левон. Он по памяти указывал, где что делать.

Много людей работало – и дяди, и тёти. Один профессор Дервоед не копал, сказался больным. Всё расхаживал вокруг своих досок, рассматривал их и цеплялся к людям: зачем изрыли весь двор? Ни пройти, ни проехать.

А сегодня – воскресенье.

Я ещё и глаз хорошенько не продрал, а уже завопил:

– Ура! Ура!! Ура!!!

Все сбежались к моей кровати. Высунул из спальни-кабинета голову папа.

– Тише! Маринку разбудишь!

– А я уже проснутая… – вышла Маринка из бабушкиной комнаты, сладко потягиваясь. – Женя, ты мой сон видел или ничейный?

– Ур-ра!!! – ещё сильнее завопил я. – Да здравствует Полкан! Сегодня мне папа купит Полкана! Сегодня воскресенье!

– Куплю, только замолчи. И запиши себе на лбу… – ткнул папа в мою сторону чертёжным пером. – Я до обеда работаю, а потом поедем.

– О-о-о, всех собак разберут…

– Не разберут. Ты думаешь, за собаками очередь, как за апельсинами? – повысил голос папа.

– Может, сегодня и вовсе не будет собак, – сказала мама.

– И я поеду собаку покупать! – начала подпрыгивать Марина.

Выпуталась из ночной сорочки и голышом забегала по квартире.

Мама с бабушкой бросились её ловить.

– Чтоб до обеда я и звука не слышал про базар! И про собак! – грохнул папа дверью, заперся в кабинете.

– Очи чёрные, очи красные, как люблю я вас! – не давалась Марина в руки бабушки и мамы, пела во всё горло. Никто ещё не обещал взять её с собой, а уже радуется, дурочка!

Ну, что ж, будем терпеть до обеда. Лишь бы поехать… Лучше поздно, чем никогда.

Я вышел во двор. Трое незнакомых дядек стучали топорами, строили из тех черных досок гараж Ивану Ивановичу. Сам профессор или торчал возле них, как сторож, или разгуливал среди выкопанных ямок в сквере и зло пинал ногами и палкою нарытые бугорки земли.