Христианство: Античность, Византия, Древняя Русь - Фроянов Игорь Яковлевич - Страница 7

Завершая историографическое вступление, мы должны еще раз подчеркнуть необходимость исторического подхода в решении проблемы христианства, необходимость объяснения и преодоления христианства посредством его исторического объяснения, естественно начиная с самого момента его возникновения. Непременность этого условия не уставал подчеркивать Ф. Энгельс. Еще в 1873–1874 годах в «Заметках о Германии» он писал: «С такой религией как христианство нельзя покончить только с помощью насмешек и нападок. Она должна быть татке преодолена научно, то есть объяснена исторически, а с этой задачей не в состоянии справиться даже естествознание»[18]. Позднее, в 1882 году, в первой своей специальной работе, посвященной происхождению христианства, Энгельс подробнее обосновал этот взгляд, противопоставив остроумной, но неглубокой критике вольнодумцев и просветителей научный историзм: «Взгляд на все религии, а вместе с тем и на христианство, как на изобретение обманщиков, — взгляд, господствовавший со времени вольнодумцев средневековья вплоть до просветителей XVIII века включительно, — оказался уже неудовлетворительным с тех пор, как Гегель поставил перед философией задачу показать рациональное развитие во всемирной истории»[19]. И далее он продолжает: «С религией, которая подчинила себе римскую мировую империю и в течение 1800 лет господствовала над значительнейшей частью цивилизованного человечества, нельзя разделаться, просто объявив ее состряпанной обманщиками бессмыслицей. Чтобы разделаться с ней, необходимо прежде суметь объяснить ее происхождение и ее развитие, исходя из тех исторических условий, при которых она возникла и достигла господства. В особенности это относится к христианству…»[20]

Эти замечательные высказывания воспринимаются как укор, когда подумаешь о достаточно укоренившемся пренебрежении темами истории христианства в нашей лекционной и литературно-публицистической практике. Во всяком случае, они могут служить и оправданием и побуждением к новому внимательному пересмотру истории возникновения христианства.

Глава 2

Исторические предпосылки христианства

Обращаясь к рассмотрению исторических предпосылок христианства, необходимо иметь в виду два аспекта этой проблемы. Во-первых, важно понять, в силу каких причин античный мир перестали удовлетворять традиционные языческие верования, а во-вторых, что именно заставило людей древнего мира, отвернувшись от старых богов, обратиться к поиску новой религии, которой и стало христианство. Первый вопрос подводит нас к теме античного язычества, его разложения и упадка. Чтобы судить об этом с надлежащей полнотой, нужно сначала познакомиться с происхождением и формированием классических религий греков и римлян. В истории этих религий — ключ к пониманию их природы, преходящего исторического характера.

Истоки античных языческих религий уходят в глубокую древность. В пору возникновения на Крите и Балканском полуострове первых государственных образований (так называемая крито-микенская эпоха, III–II тысячелетия до н. э.) происходило первичное формирование тех культов, которые позднее легли в основу религии классической Греции. В частности, на Крите, где цивилизация возникает еще до появления греков, на рубеже III–II тысячелетий до н. э., были сделаны первые шаги в превращении естественно сложившихся примитивных культов, связанных с почитанием сил природы, в социально и политически организованную религиозную систему. Насколько мы можем судить по данным античной литературной и мифологической традиции, а также по тем материалам, которые предоставила археология, особой популярностью у исконного населения Крита, так называемых этеокритян, пользовались два культа, связанные с почитанием плодоносящих сил природы: культ Великой богини матери-земли, тотемным животным которой была змея, и культ бога производящей силы, тотемом которого был бык. По всему Криту открыты каменные жертвенники в форме рогов (так называемые рога посвящения), где, очевидно, и совершалось ритуальное жертвоприношение быка. По мере развития критского общества и формирования государства культ териоморфного, то есть воплощенного в облике зверя, мужского божества смыкается с почитанием царской власти, а сами критские цари начинают возводить свою генеалогию к этому божеству, претендуют на исключительное руководство культом, стараются придать своей власти теократический характер. Резиденция царя — дворец — является одновременно и местом отправления культа. Фрески Кносского дворца, открытого английским археологом А. Эвансом, дают мам представление о священном ритуале, элементами которого были торжественная процессия, игры с быком и, наконец, жертвоприношение. Позднейшая греческая традиция донесла до нас обрывки мифологических представлений критян — о божественном происхождении царя Миноса, рожденного Зевсом и Европою, о брачном союзе Пасифаи, супруги Миноса, с морским быком, посланным Посейдоном, о Минотавре — чудовище, рожденном от этого союза, и Лабиринте — дворце, построенном для этого чудовища искусным мастером Дедалом.

Несколько позже Крита вступили в фазу цивилизации и греки. Возникшие во II тысячелетии до н. э. на юге Балканского полуострова государства ахейских греков испытали сильное воздействие более развитой критской культуры. Частью этого воздействия было усвоение многих элементов критской религии, в частности культа верховного мужского божества и Великой богини матери, которых греки стали почитать соответственно под именами Крона, а позднее Зевса, и Ген, или Реи. Одновременно греки восприняли некоторые из мифологических представлений критян, следы которых позднее обнаружились, например, в преданиях о рождении и смерти Зевса на Крите (здесь его всегда чтили особенным образом как умирающего и воскресающего бога живой природы).

Новая волна греческих переселенцев — дорийцев, вторгшихся на юг Балканского полуострова в конце II тысячелетия до н. э., смела дворцы и замки ахейской знати, разрушила ранее созданные государства, однако не уничтожила все следы древней цивилизации. В памяти греков продолжали жить представления и образы, выработанные и усвоенные в прежние эпохи. А когда с начала VIII века до н. э. началось формирование новых городских и государственных центров и наметился подъем культуры, древние верования были положены в основу новой упорядоченной олимпийской религии. Существенные ее элементы можно обнаружить уже у Гомера (рубеж IX–VIII веков до н. э.). Первый опыт рационалистически построенной мифологии дает Гесиод (в поэме «Происхождение богов», около 700 года до н. э.), а к концу VI века до н. э. культ олимпийских богов и вдохновленная им мифология достигли у греков высокой степени совершенства. Тогда же элементы религиозных воззрений греков стали проникать на Апеннинский полуостров к италикам и, быстро привившись на новой почве, придали местной италийской религии, в частности и религии римлян, недостававшие ей черты антропо- и социоморфного культа, оформленного по типу олимпийского.

Обращаясь к обзору характерных черт античных языческих религий в развитую пору их существования (для Греции это будет время с VIII по IV, а для Рима — с VI по II век до н. э.), мы должны прежде всего констатировать их относительную простоту и формальность. Основой культа служило наивное, прямое обожествление сил природы во всех ее проявлениях. Древние населяли окружающий мир богами и демонами, в каждом необъяснимом явлении видели присутствие особой божественной силы, и сколько наблюдалось этих явлений, столько было и отдельных божеств. Позднейшие христианские теологи с презрением отворачивались от этих политеистических представлений, в которых они не видели ничего, кроме грубого суеверия. «Разве возможно в одном месте настоящего сочинения, — писал Августин в своем трактате «О граде божием», — назвать все имена богов и богинь, перечень которых едва могли римляне уместить в больших томах, распределяя обязанности божеств, специально требующихся для каждого дела. И ведение над полями они не находили возможным поручить какому-нибудь одному божеству, но поля — богине Русине, горные хребты — богу Югатину; над холмами поставили богиню Коллатину, над долинами — Валлонию. Не могли хотя бы найти одной такой Сегеции, чтобы ей раз навсегда поручить посевы, но пожелали, чтобы посеянным хлебом, пока он под землей, заведовала богиня Сея; когда он уже на поверхности земли и образует ниву — богиня Сегеция; когда хлеб снят и убран, чтобы сохранялся в безопасности, назначили богиню Тутилину…»[21].