История Крестовых походов - Мишо Жозеф Франсуа - Страница 30

Быстро урегулировав домашние дела на время своего отсутствия, оба монарха снова встретились в Везиле, еще раз торжественно поклялись в приверженности общему делу, призвали громы небесные на уклонившихся от священного обета и расстались закадычными друзьями: Ричард, чтобы погрузить войска на корабли в Марселе, Филипп – в Генуе. В тот момент им и в голову не приходило, сколь недолговечной окажется их дружба.

Увы, она не могла быть прочной у этих двух государей, имеющих столько поводов к соперничеству. Оба молодые, пылкие, храбрые, щедрые, Филипп – более государственный деятель, Ричард – скорее полководец, они обладали равным честолюбием и страстью к славе. Жажда прославиться толкала их в Святую землю гораздо больше, нежели набожность. Тот и другой, болезненно гордые и скорые на отмщение обиды, они не знали другого суда, кроме собственного меча, и в своем высокомерии каждый считал себя униженным, требуя мира или соглашаясь на него. Чтобы представить себе, какую надежду можно было питать на дружбу этих государей, достаточно вспомнить, что Филипп, едва взойдя на престол, показал себя непримиримым врагом Англии, а Ричард был сыном той самой Алиеноры Аквитанской, первой жены Людовика VII, которая бросила своего мужа, похваляясь ненавистью к Франции.

Пока происходили все эти события, архиепископ Тирский, давно перебравшийся в Германию, старательно обхаживал императора Фридриха Барбароссу. Этот государь уже прославил свое имя в сорока сражениях, но его век признавал лишь ту славу, которая зарабатывалась в Азии. Соглашаясь взять оружие для участия в новом походе, Фридрих исходил, впрочем, не только из желания заслужить славу у набожных современников, но и стремясь наладить отношения с папой, с которым долго враждовал. Его решение поддержали вельможи и прелаты, собравшиеся в Майнце. Под громкие возгласы их одобрения император поднялся с престола и принял крест из рук Вильгельма. Его примеру последовал сын, герцог Швабский, а также многочисленные князья, светские и духовные, в том числе властители Австрии, Моравии, Бадена и епископы Безансонский, Мюнстерский и Оснабрюкский. Что же касается простого народа, то его энтузиазм пришлось даже умерять и число рвущихся в поход – ограничивать. Фридрих, ходивший некогда со своим дядей Конрадом во Второй поход, знал по опыту, какие беспорядки могут произойти от непомерного множества бродяг и проходимцев, примазывающихся к движению; он согласился взять с собой только тех, кто обладал не менее чем тремя марками[3] серебра.

Прежде чем выступить, Барбаросса отправил послов к византийскому императору и иконийскому султану, прося о пропуске через их земли. Направил он также послание Саладину, угрожая войной в случае удержания им Иерусалима и других христианских городов. Сделав этот демонстративный жест, Фридрих поднял свою стотысячную армию в Регенсбурге, благополучно прошел Венгрию и Болгарию и прибыл в Византию раньше, чем Ричард и Филипп отплыли в Святую землю.

На константинопольском престоле сидел тогда Исаак Ангел, недавно свергнувший Андроника, этого «Нерона греков», по выражению историка. Новый император не обладал жестокостью и изуверством своего предшественника, но был правителем слабым и бездарным. Окружив себя монахами и прорицателями, он проводил дни в молитвах и благочестивых собеседованиях, нимало не заботясь о народе и государстве. При нем ненависть греков к латинянам еще более усилилась, дело дошло до погромов и изгнания западных христиан за пределы столицы. Монахи, окружавшие императора, разделяли подобные настроения и советовали Исааку не доверять германскому императору и чинить препятствия его планам. Верный этой программе Исаак, с одной стороны, обещал немцам благожелательный прием в своих владениях, с другой – тут же заключил союз с Саладином. Одновременно он отдал приказ своим администраторам и военачальникам мешать продвижению крестоносцев и при каждом удобном случае расстраивать их ряды. Фридриха он величал не иначе, как своим вассалом, а патриарх проповедовал в Святой Софии истребление латинян. Впрочем, все это продолжалось лишь до тех пор, пока Барбаросса не разгадал игры византийца, и, в свою очередь, не показал зубы. После того как немцы несколько раз обратили греков в позорное бегство, картина резко изменилась: Исаак струсил и сбавил тон. Теперь Фридрих из вассала был превращен в «победоносного императора», и ему было дано даже более, чем он просил. Вместо того чтобы, как прежде, требовать от него заложников, Исаак сам дал их ему; он обязался кормить армии крестоносцев, терпеливо сносил их насилия, посылал Барбароссе ценные подарки и без сопротивления предоставил ему весь свой флот для переправы на другой берег.

1190 г.

Султан Иконийский, подобно Исааку Ангелу, не сдержал своего обещания и, вместо того чтобы беспрепятственно пропустить немцев через свои земли, встретил их возле Лаодикеи войском, готовым к битве. Однако он тут же поплатился за свое предательство: крестоносцы наголову разбили его армию, и от нее остались лишь груды трупов, усеявшие предгорье Тавра. Уверовав, что небо покровительствует их оружию, немцы еще более ободрились и пошли на штурм Икония, который увенчался полным успехом. Это окончательно смирило султана и заставило его снабдить непрошеных гостей продовольствием и всем остальным, что было им необходимо.

С той поры немецкие рыцари везде сеяли ужас. Они поражали всех своей сплоченностью и дисциплиной, а эмиры, посланные донести о их прибытии Саладину, восхваляли их неукротимую храбрость в сражениях, терпеливость в бедственных положениях и выносливость в походе.

И вдруг это многообещающее начало оборвалось неожиданным и печальным концом.

Армия крестоносцев, перейдя Тавр, спустилась в живописную долину горной речки Селеф. Окончилась дождливая зима, цвела благоуханная весна. Свежесть и прозрачность воды неудержимо манила. Император решил искупаться...

Дальнейшее историки рассказывают по-разному. Одни говорят, что старого императора намертво сковал холод воды, но когда его вытащили, он был еще жив; другие утверждают, что его увлекло сильное течение к дереву, о которое он разбил себе голову; наконец третьи уверены, что он просто хотел переплыть реку, бросился в нее в доспехах и с конем и камнем пошел ко дну. Так или иначе, но великий полководец, победитель многих народов, предписывавший свою волю папам и королям, внезапно умер, так и не увидев Святой земли.

Смерть эта оказалась для похода пагубнее любого проигранного сражения. Прах императора был похоронен в Тире, заботами архиепископа Вильгельма, того самого, что проповедовал в Европе, призывая к походу. Что же касается армии Барбароссы, то она распалась. Многие воины повернули обратно, другие печально продолжали поход под начальством сына покойного, герцога Швабского, носившего имя отца, но неспособного заменить его в качестве полководца. Битвы, которые пришлось им вскоре выдержать, голод, нужда и болезни сократили численность немецкого ополчения до пяти-шести тысяч бойцов. Когда эти жалкие осколки еще недавно великой армии проходили через Сирию, молва, опережая их прибытие, внушила христианам, осаждавшим Птолемаиду, скорее ужас, нежели радость.

КНИГА VIII

ТРЕТИЙ КРЕСТОВЫЙ ПОХОД

(1189-1191 гг.)

1187 г.

В то время как в Европе велась проповедь нового Крестового похода, Саладин продолжал свой победный марш. Только Тир, к которому завоеватель дважды посылал флот и войско, продолжал держаться под руководством военачальника, успевшего прославиться на Западе и на Востоке. То был Конрад, сын маркиза Монферратского и зять Исаака Ангела, укрепивший и до этого неприступный город и отвечавший гордым отказом на все посулы и предложения Саладина. Под знаменами Конрада собрались многие храбрецы, еще остававшиеся в Палестине, и после ряда бесполезных атак не знавший поражений султан вынужден был отступить.