Броненосцы типа "Бородино" - Мельников Рафаил Михайлович - Страница 32

Что касается японского метода стрельбы, который почему-то вовсе ускользнул от внимания не только А. С. Новикова-Прибоя, но и всех без исключения современных авторов, то он состоял в следующем. В отличие от применявшегося русскими традиционного, как на всех флотах мира, достаточно длительного и пригодного лишь на относительно небольших расстояниях (когда падения снарядов хорошо видны) "нащупывания" цели захватом ее в "вилку", японцы, ориентируясь по показаниям дальномеров (и не требуя от них высокой точности) делали пристрелочные залпы с заведомыми, но близкими к цели недолетами. Установив прицелы всех орудий (по их таблицам стрельбы) на полученное таким путем, близкое к цели расстояние, они немедленно открывали интенсивный огонь и одновременно, держась до того на параллельном курсе, начинали быстрое сближение. Как только эллипс рассеивания накрывал цель (о чем говорили участившиеся поражения), корабли ложились на строго параллельный курс и развивали предельную скорость стрельбы. При попытках цели вырваться из-под смертоносной струи расстояние до цели соответственно изменялось, и эллипс снова утверждался над целью. Если какой-либо из кораблей, участвовавших в этом сосредоточенном расстреле, попадал под начавший делаться ощутимым обстрел с одного из русских кораблей, то он, нимало не заботясь о равнении в строю и соблюдении интервала, немедленно уклонялся в сторону и продолжал огонь с поправкой (видимо, на основе постоянно осуществлявшейся прокладки), соответствующей величине уклонения. Ничего похожего русские корабли, приученные своим командующим держаться исключительно строго "по струночке", позволить себе не могли и своим идеальным строем и равнением обеспечивали японцам предельно благоприятные условия для уничтожения.

Непрерывно падавшая на русские корабли лавина снарядов, обладавших втрое-вчетверо более сильным фугасным зажигательным действием, в первые же минуты вызвала на "Ослябе" и "Суворове" множественные пожары, вывела из действия значительную часть противопожарных средств и назначенных к ним людей, лишив экипажи возможности эффективно бороться с огнем. Произошло то, о чем настойчиво предупреждали командующего корабельные инженеры, когда предлагали кардинально освободить корабли от переполнявших их горючих предметов. Оставленные на "Суворове" вместе с десятками деревянных шлюпок, они обратили середину корабля в огромное, все разраставшееся кострище (что, впрочем, приводя в пример не успевший хорошо загореться "Орел", З. П. Рожественский впоследствии со спокойной уверенностью отрицал), с которым уже вскоре стало некому и нечем бороться. Островками в этом огненном море, прервавшем всякое сообщение между оконечностями корабля, оказались башни 152-мм орудий. Из- за этого же на 10-й минуте боя командир левой кормовой башни лейтенант Редкин просил изменить курс, чтобы сбить пламя, уже раскалившее броню и закрывшее цель для стрельбы.

Тысячи ежеминутно осыпавших корабль осколков от снарядов (которые, к удивлению русских, разрывались даже при ударе о воду) и обломки корабельных конструкций поражали людей через прорези башенных рубок и особенно уязвимой, боевой рубки. "Газы обжигали насмерть людей и были чрезвычайно удушливы. Разрывавшиеся снаряды давали множество осколков и массу раскаленной металлической пыли. Вентиляторные трубы принимали вместо свежего воздуха ядовитые газы разрывавшихся снарядов. В боевую рубку непрерывно попадали осколки снарядов через просветы, иногда целым дождем мелкие щепки дерева, дыма, брызги воды от недолетов и перелетов. Шум от разрыва и ударов снарядов вблизи боевой рубки и от своих выстрелов заглушал все. Дым и пламя… не давали возможности видеть через просветы рубки, что делается кругом. Только урывками можно было видеть иногда отдельные части горизонта. Никаких правильных наблюдений, да еще в желаемом направлении, не было возможности вести". Этот рассказ флаг-капитана Клапье де Колонга дополнял флаг-офицер лейтенант Кржижановский, который отмечал, что из-за нескольких попаданий осколков внутрь рубки, убивших уже несколько человек, все в рубке "начали держать головы ниже края брони, взглядывая на неприятеля ежеминутно".

* Стабильный во всех сражениях процент попаданий, который при Цусиме, благодаря особо благоприятным для японцев условиям, мог быть даже и выше.

14 ч. 30 мин. Броненосцы "Суворов" и "Ослябя" выходят из строя.

В таком жалком и беспомощном состоянии пребывал весь командный состав броненосца и чины штаба во главе с грозным адмиралом, на кого с надеждой были обращены все мысли и взоры эскадры. Но адмирал, поглядывая снизу на стоящих у штурвала, был тих и незаметен и лишь дважды дал указание об уклонении в сторону от слишком уж ставшего невыносимым японского огня. Этим и закончилась вся его флотоводческая роль.

Через 22 минуты после начала боя сбило левый дальномер, и старший артиллерийский офицер лейтенант Владимирский переставил на его место правый. Но уже через 5 мин. окружавшая рубку стена дыма и газов полностью закрыла обзор, сделав невозможным и управление стрельбой и определение расстояний. С катастрофической быстротой таяла боеспособность корабля. Носившийся над ним, ни на минуту не утихавший смерч огня и стали оборвал наконец передачу из боевой рубки всех приказаний, заставил башни и батареи определять расстояния на глаз и стрелять самостоятельно. Недолго действовала кормовая 305-мм башня. Уже в 14 час. 05 мин. на ней повредило крышу, но башня продолжала безостановочно стрелять, пока новый снаряд, угодивший уже прямо внутрь, не вызвал страшной силы взрыв (это было в 14 час. 15 мин.), которым убило и искалечило всю прислугу, сдвинуло орудия с цапф и сбросило на палубу сорванную с креплений крышу.

Пробоина в подводной части вызвала крен, увеличивавшийся из-за воды, которую захлестывало через сорванные взрывами крышки полупортиков 75-мм орудий. Их прикрывали мешками с углем. Вода начала неудержимо разливаться по батарейной палубе, грозя еще более ухудшить остойчивость. С поступлением воды боролись работающие на полную мощность водоотливные насосы. Освещение, погасшее было в носовом кочегарном отделении, исправил младший минный офицер корабля лейтенант Вырубов. Корабль жил и действовал во всех своих боевых частях, люди выполняли свой долг, но несчастья не переставали их преследовать. Собранный для тушения пожара последний резерв палубной команды – несколько десятков человек- был почти полностью уничтожен взрывом снаряда при их выходе на палубу. Искры и даже целые обгоревшие доски сыпались через все шахты и вентиляционные решетки, попадая на раненых в коридоре у перевязочного пункта. Группу раненых матросов и офицеров, спешивших увидеть перевернувшийся будто бы, японский броненосец, перебило снарядом, разорвавшимся над выходом из люка.

В моменты двух поворотов, делавшихся по приказанию адмирала (один раз для временного уклонения от пристрелявшихся японских кораблей, другой -уже сразу на 4 румба), между 14 час. 05 мин. и 14 час. 20 мин. в броню рубки ударило два снаряда, осколками были ранены находившиеся в рубке, не исключая и сидевшего на полу адмирала. Одновременно из-за перебитых приводов к рулевой машине и машинных телеграфов к левой машине корабль неудержимо (это было около 14 час. 26 мин.) покатился вправо и, описывая полную циркуляцию, прорезал строй эскадры за кормой "Сисоя Великого" (он успел дать полный ход, избежав таранного удара) и, разойдясь с также удачно успевшим отвернуть влево "Наварином", застопорил машины, чтобы начать управляться без помощи руля.

Эскадра, только что пережившая гибель перевернувшегося "Осляби", лишилась теперь и своего флагманского корабля. Ее, в соответствии с ранее отданным приказом адмирала, продолжал вести на север шедший в строю вторым, а теперь оказавшийся головным "Император Александр III". Лишенный возможности управляться, быстро отставший "Князь Суворов" должен был теперь, согласно тому же приказу, рассчитывать только на свои собственные силы.