Дар экстрасенса (сборник) - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 10

– И, наконец, пер-р-рвое место! – продолжил за его спиной вертлявый хлыщ (Данилов возвращался со сцены, сжимая никому не нужную бутыль). – Его получает Дитя Востока, Дочь гарема!..

Раздались аплодисменты. К сцене никто не шел. Народ принялся оглядываться. Нет, никто не пробирался на подиум.

– Где Дочь Востока, Дитя гарема? – призывно спросил конферансье. Ни малейшего шевеления в зале. – Эй, Гюльчатай!.. Зухра, Лейла! – в третий раз позвал вертлявый со сцены.

– А Саид не нужен? – выкрикнул кто-то из толпы. В окружении шутника засмеялись.

Незнакомка не находилась.

– Ну что же, дамы и господа, милостивые государи и государыни, наверное, наша гостья с Востока отошла, чтобы поправить… поправить свою паранджу. Она непременно вернется, и мы обяз-зательно вручим ей эту чудесную трехлитровую бутыль от нашего сегодняшнего спонсора! Да-да, будем уверены, что Гюльчатай еще откроет свое личико!.. А сейчас – сейчас перед вами выступает группа «Ногу свело»!!! – Толпа взвыла. – И я передаю свой микрофон лидеру группы Максиму Покр-р-ровскому!

«Вау!» – взревела толпа. Девушки запрыгали и захлопали.

Данилов вернулся к своему столику.

Дима-«пират», без банданы, попугая и наглазной повязки, сидел уже рядом с «хохлушкой». Его призовое шампанское было откупорено. Данилов со вздохом поставил на столик свой подарок.

– Познакомься! – прокричал приятель, пытаясь перекрыть первые аккорды группы. – Это Оксана!

«Хохлушка» протянула Данилову ладонь лодочкой.

– А где твоя? – бесцеремонно прокричал «пират». Данилов пожал плечами.

– Мальчики, танцевать! – капризно проговорила Оксана, встала и потянула Диму за руку. Тот покорно пошел. Данилов остался сидеть.

Прошло еще десять минут. Пятнадцать… Полчаса… Незнакомка не появлялась. И вдруг Данилов с внезапной отчетливостью понял, что она не придет. И когда он подумал об этом, полутемный зал показался ему еще темнее. Стены будто приблизились, потолок начал опускаться прямо на него. Данилов вскочил и бросился вон.

Толпа бесновалась и подпрыгивала, вздымая вверх руки. «Рамам-ба хара мам-бу-ру!» – хрипел со сцены Покровский. Зал хором подпевал. Одна из танцорш, словно в экстазе, трясла головой.

Данилов осмотрел все закутки клуба. За барной стойкой сидели совсем чужие люди. В единственном туалете, одновременно и мужском и женском, никого не было. «Да что я творю?» – с досадой подумал Данилов. Но он все-таки сбежал по ступенькам вниз. У раздевалки тусовались посторонние личности. Юный гардеробщик читал Гессе.

– Скажи, – нетерпеливо постучал по стойке Данилов. Юноша поднял от книги затуманенный взор. – Тут не одевалась такая девушка – восточная, в шальварах и парандже? – Сердце его замерло в ожидании ответа.

– Одевалась, – равнодушно кивнул гардеробщик.

– Давно?!

– Да с полчаса назад.

Данилов бросился к шкафоподобным охранникам у входа. Задал тот же вопрос. Затаив дыхание, ждал ответа, уже зная его.

– Ушла, – безразлично подтвердил охранник.

– Куда? С кем?

– Ну, это уж я не знаю, – насмешливо бросил шкафообразный.

«Может, она ждет меня на улице?» – мелькнула у Данилова безумная мысль. Он выскочил наружу. Конечно, ее там не было. Холодная, пустынная ночь, люминесцентные огни – и больше никого.

– Боже! Черт! Фак! Шит! Гадство! – проорал Данилов и, словно обиженный маленький мальчик, затопал ногами.

Возвращаться в клуб казалось немыслимым. Ночь, танцы, карнавал, суббота – все это потеряло для него всяческое значение. Он пнул банку из-под спрайта – ее звук далеко разнесся по спящей Москве – и направился к своему автомобилю. Уже заведя мотор, он вспомнил, что забыл на столике свою призовую бутылку шампанского. «Ну и бог с ней! – злобно подумал Данилов, выруливая от тротуара. – Пусть Пират пьет!»

…Как ни странно, белый свет следующего дня вовсе не успокоил Данилова. То, что случилось вчера, не представлялось ему ничего не значащей тенью, как он втайне надеялся и как вспоминаются иногда ночные приключения. Он по-прежнему словно чувствовал в руках талию незнакомки. Ее грациозные движения плыли перед его глазами. Его губы ощущали ее поцелуй, казалось, еще ярче и мучительней, чем ночью.

Новая мысль пришла Данилову в голову. Не успев толком выпить кофе, он бросился из своей холостяцки запущенной квартирки обратно в клуб.

Днем в воскресенье заведение выглядело более чем пустынным. Охрана равнодушна, гардероб закрыт, бармен принимает товар, давешний конферансье за столиком в углу хлебает щи. Ко всем живым существам Данилов подступал с вопросами. Что за девушка? Видели ли ее здесь раньше? Не знакомая ли она кого (раз уж получила первый приз)? Может, кто-нибудь хоть что-то знает о ней? И от всех он получал ответы – искренние, он видел это, любовь обострила его зрение и интуицию: никто ничего о ней не знает, никогда нигде раньше не видел.

Данилов остался во мраке клуба на весь день (шло воскресенье). Пил кофе, кока-колу, съел бифштекс, заказал бутылку минеральной… Он наблюдал, как к вечеру клуб оживает, приходят первые посетители, потихоньку разогревают себя и зал диск-жокеи… Ко всем служащим заведения Данилов приставал с расспросами про девушку. Его принимали за сыщика, а скорее за сумасшедшего. Но никто ничего про незнакомку не ведал. Всякий раз, когда в зал входил новый посетитель, сердце у Данилова вздрагивало. И всякий раз то была не она. Бесплодно просидел он в «****» до двух часов ночи и потащился домой, донельзя расстроенный и разбитый. Его уже не радовала ни осенняя прохлада, ни красавец «жучок», ни обычно вдохновляющий его пустынный московский ночной пейзаж…

…Назавтра был рабочий день, и Данилов явился в присутствие на сорок минут позже срока, разбитый и равнодушный ко всему. Вскоре приехали на переговоры заказчики. Данилов потащился в переговорную комнату. Директор всегда просил его присутствовать на обсуждениях. Бывало, что он выдавал шефу кардинальную идею сразу после того, как заказчики уходили. За это его в фирме и ценили. Но нынче был не его день. В ответ на приветствия гостей Данилов не шутил, как всегда, а лишь вяло улыбался. Рецепционистка-секретарша принесла всем кофе. Данилов равнодушно выслушивал требования заказчиков. Те – как желают всегда и все на свете заказчики – хотели, чтобы их буклеты и плакаты, стенды и макеты рекламных объявлений выглядели: а) красивыми, б) стильными, в) не такими, как у других, г) лучше, чем у «Пепси», «Нескафе», «Липтона» и всех других фирм, вместе взятых.

– Ну, такими, – пощелкал в воздухе пальцами заказчик, толстый армянин, – чтоб ты, как их увидел, сразу б захотел купить!.. Можете девок нарисовать, даже голых.

– Как у «Пирелли»? – выскочил директор.

– Не знаю, как там у Пирелли-шмирелли, но таких, чтоб их сразу купить захотелось!

Через два часа бесплодной болтовни и жизнерадостных директорских уверений в том, что они сделают все так хорошо, что просто пальчики оближешь, Данилов наконец-то смог уединиться в своем закутке. Позвонил на ресепшн, заказал себе еще кофе. Рецепционистка-секретарша принесла, игриво улыбнулась художнику, но, не дождавшись даже «спасибо», надула губки и упорхнула к себе.

Перед внутренним взором Данилова парила фигурка незнакомки, двигались ее руки, пылали ее глаза. Губы до сих пор помнили вкус ее поцелуя. Данилов со вздохом включил компьютер. Работать не хотелось. Он достал из стола бумагу, взял карандаш. Посмотрел бессмысленно в окно. Рука его сама стала набрасывать абрис незнакомки. Изгиб ее руки. Она в танце. Крупно: ее глаза.

Зашел Дима-«пират».

– А! – жизнерадостно закричал он, увидев рисунки. – Все бабы, все бабы! А «хохлушка» – прелесть! – «Пират» почмокал. – А куда ты делся? Мне пришлось ее на дачу в Малаховку тащить!.. Что, Гюльчатай свою искал? – Он заржал, кивнув на рисунки. – Ну и как, нашел?

Данилов молча покачал головой. «Пират» снисходительно похлопал его по плечу:

– Давай-давай, тренируйся!

Заглянул в даниловский закут и директор. Кивнув на рисунки, сухо спросил: