Охота на «Шейха» - Миронов Вячеслав Николаевич - Страница 8

— Да, Сережа. Зверюга матерый. Прозвище и позывной у него — «Шейх».

— От скромности он не умрет. — Сережа усмехнулся и пустил струю дыма в потолок. — Бригадный генерал. Звучит. Они сами себе звания присваивают? Тут этих «генералов» — через одного. Самый младший — минимум полковник.

— Да уж, генералов здесь как собак нерезаных. Полковников еще больше. Только при Шамиле Басаеве есть один лейтенант, которого он для интимных нужд использует. Но здесь другой случай. Я бы сказал даже особый. Этот Шейх еще при Дудаеве, когда амнистию объявили, вместе с Гелаевым сколотил из амнистированных уголовников полк — так они его называли. На самом деле — банда широчайшего профиля. Помнишь фальшивые авизо — Шейх с Гелаевым к этому руку приложили. Плюс поставка в Россию наркотиков. А обратно в Чечню — угнанные машины, рабы, заложники. Также банда эта выполняла функции эскадрона смерти. Русских и не только русских вырезали. С неугодными расправлялись. Двигали своих людей в правительство, в Парламент. Тейпы с гор спускали, власть им давали. Шариатские суды создавали.

— Энергичные граждане, — Сережа усмехнулся. — Кроме того, из этих же мест и знаменитый танцор Махмуд Эсамбаев, и тот же Гелаев.

— Вот это интересно, значит, Шейх не просто так объявился, он мало того, что с арабами дружбу водит, он и на сторонников Гелаева опирается. М-да, намечается что-то крупное. — Гаушкин задумчиво курил.

— М-да — дерьмо! — подвел я итог. — Чую, будет жарко! Надо опередить!

— Ну, и что нового-то? Они же подозревают, что после Чечен-Аула мы примемся за Атаги. Как Новые, так и Старые. Последовательность здесь не имеет принципиального значения.

— Источники сообщают, что арабы и их друзья стремятся показать свою силу.

— Это как? — не понял я.

— Готовят что-то крупное и массу мелких неприятностей, — пояснил Гаушкин.

— Конкретики как всегда нет?

— Нет, — вздохнул Вадим Молодцов. — Где взять надежные источники? Так, одни предположения, все туманно и призрачно. Источников толковых нет. Чеченам доверия нет…

— Сам знаешь, что получается, если работал с этим контингентом, — подхватил Гаушкин. — Если они тебе и «слили» правдивую информацию, то тут же сообщат духам, где и во сколько их будет ждать засада или зачистка. И хоть ты ему миллион убитых енотов дай, все равно «сдаст».

— Миллион чего-чего? — переспросил Каргатов.

— Убитых енотов. В магазинах на ценниках видел цену в «у.е.»? В условных единицах. То есть, в долларах, — объяснил Молодцов.

— А-а-а-а! — протянул Сергей. — А я-то думаю, что за «еноты», тем более дохлые, пардон, убитые.

— По информации арабы серьезные ребята? — поинтересовался я. — Не студенты обдолбанные?

— Да нет. — Серега поморщился от досады. — Если бы мальчишки были, то и бог-то с ними. Нет. «Братья-мусульмане» их подбирали. И этот, как его! — Каргатов щелкнул от досады пальцами, что не может вспомнить.

— Ну, кто? Усама что ли? — Гаушкин подсказал.

— Нет. Этот дядя бородатый в Лондоне сидит официально! — Серега снова щелкнул пальцами от досады.

— Абу? — подсказал я.

— Он! Абу Хамза аль-Масри. Имам лондонской Мечети. Уф, вспомнил! — Сергей был рад, что ему удалось вспомнить трудное арабское имя.

— А это что за пряник? — полюбопытствовал Володя Гаушкин.

— Этот пряник сидит в славном городе Лондоне, вербовал, вербует и будет вербовать наемников для войны с нами и прочими неверными, — пояснил я. — Еще со времен «нашего» Афгана, потом в Чечню начал отправлять пачками фанатиков. Сейчас опять в Афган духов шлет, с американцами воевать. Большую часть идиотов на себя амеры оттянули. И за это им наше чекистское спасибо.

— Денежку этот Хамза со всего белого света собирает. И, как ты говоришь, этих самых «убитый енотов» у него побольше, чем мы все в кино видели. — Сергей был мрачен.

— И готовит этот дядечка психопатов высокого качества, — подвел итог Вадим.

Тут с улицы послышались какой-то грохот и громкие голоса.

— Пойдем посмотрим, что за шум, — предложил Молодцов.

Мы вышли на улицу и увидели забавную картину.

Боец ростом около метра шестидесяти и такой же ширины в плечах заталкивал в кузов колесо от ЗИЛ-131, потом забирался туда сам. Поднимал колесо над головой его и со всего маху швырял о землю. Потом спрыгивал, брал это огромное колесо, которое было почти вровень с его плечами, и вновь забрасывал в кузов.

Не знаю, сколько весит это колесо, знаю, что много, и одному человеку его сложно поднять. Но чтобы поднять его над головой, с размаху долбануть о землю, и так раз за разом?! Это уж слишком.

— Что он делает? — спросил Сергей у стоявшего рядом офицера.

— Да вот лень Зерщикову монтажкой поработать, вот он и решил таким макаром колесо разбортировать! — пояснил тот со смехом.

Огромной силой обладал боец. Было видно, что ему это занятие было не внапряг. Лишь жилы вздувались на его огромной шее, когда он очередной раз задирал над головой колесо. И пыхтел как паровоз.

— Это еще что, — обернулся к нам Вадим. — Этот черт, когда у него осколком шланг гидроусилителя руля перебило, еще неделю баранку крутил. Ну, набил мозоль, сорвал ее, рука и набухла. Флегмона, абсцесс. Ничего страшного, к счастью. Стали разбираться, в чем дело. Оказывается, ему просто лень было лезть ремонтировать. Лентяй страшный. И еще один случай с ним был. Машину поставил, а спереди и сзади его подперли другие машины. А тут в Червленную ехать — там, между прочим, водку продают дешевую. Этот черт и выпить не дурак, кстати. Так вот, он ставит свою колымагу на скорость и ручной тормоз. Снимает «соседей» со скорости и с «ручника», упирается спиной в бампер своей, а ногами в бампер сначала одной, потом другой машины, отодвигает их и едет за грузом в Червленную.

— Если машины были ЗИЛ-131 или что-нибудь подобное, то ты мне заливаешь, — решил я его «поймать».

— Я знаю, что тормоза воздушные и пока ресивер пустой, то тормозные колодки разведены, — обиделся Молодцов. — ГАЗ-66 были.

— А ты не пробовал этого зверя использовать в качестве устрашения при работе на «фильтре»? — поинтересовался я.

— Можно и попробовать, — пожал плечами Вадим.

— А давай прямо сейчас, заодно и познакомлюсь с контингентом, — предложил я. — Есть интересные кадры?

— Есть один красавчик. Чуем, что дух, но конкретики нет. Молчит, партизан.

— Разведчикам отдавал?

— А дальше что? Труп? Успеем.

— Ладно, давай, попробуем направить неуемную энергию этого субъекта в мирное русло госбезопасности, — мне хотелось посмотреть фильтрационный пункт.

Пункт, конечно, громко сказано: в подвале школы были оборудованы камеры. Охранял его милиционер из местных. Это мне не понравилось.

При входе в подвал резко шибануло в нос — запах немытых тел, нечистот. Словами не передать всю гамму этой вони. Голова сразу же закружилась, к горлу подкатился комок. Не первый, конечно, «фильтр», но реакция всюду одинаковая.

На весь подвал горело три лампочки желтым тусклым светом. Они моргали в такт работе дизель-генератора. По углам темень. Спрячь здесь сейчас взвод бандитов, и не увидишь. Я нервно повел плечами и, согнувшись, шагнул вслед за особистами. За мной шел Каргатов. Замыкал нашу делегацию Зерщиков, он гремел двумя прутами металлической арматуры. Такую применяют на стройке при заливке фундамента, опалубки.

Молодцов оторвал его от дурного занятия — разбортирования колеса — путем сбрасывания последнего с кузова грузовика. Арматура ему нужна была для «представления».

Кто-то будет кричать, что мы нарушаем права человека. Идет война, а на войне нарушаются права всех. Мы же не убиваем граждан в таких вот учреждениях. Выясняем их причастность к бандформированиям. Ну а также и добываем информацию, чтобы спасти сотни других жизней. Как солдатских, так и мирного населения.

Вот и сейчас знаем, что в Старых Атагах опасная банда сидит, можно накрыть село артиллерией. Но кто выиграет? Никто. Села нет, духи получат новое пополнение в живой силе — «мстители» всегда есть, «чистить» село вслепую тоже толку мало. И банда уйдет, и личный состав положим при зачистке. Поэтому нужна информация, нужна информация. Четкая, своевременная, оперативная. И вот этот гражданин, который сидит в гордом одиночестве в камере, — все остальные пусты, обладает ей. Можно и силой выбить. Нет проблем. Но где гарантия, что она будет достоверной. Да и не любитель я силы.