Гладиаторы «Спартака» - Миронов Георгий Ефимович - Страница 22

— Они все знают?

— Да.

— Что-то должны передать на словах?

— Нет. Русский знает, кому передать эту вещь и что я хочу от «клиента».

— Я все поняла.

— Свободна, — махнул рукой Барончик. — Если будет информация по телефону от Поля из Рима, передавай мне вне иерархии срочности, где бы я ни находился, хоть в сортире.

— В туалет вы берете с собой сотовый, — уточнила секретарша.

— Я не беру телефон в постель! — отрезал шеф.

— Значит, я имею право врываться в вашу спальню со срочными сообщениями, даже если вы...

— Ах, Мадлен, вы же знаете, насколько мало я уделяю времени этому занятию, — скривился Барончик.

— Возможно потому, — кокетливо бросила сквозь прищуренные ресницы призывный взгляд еще молодая и вполне привлекательная Мадлен, — что не всегда удачливы в подборе кадров...

— Но ведь с тобой-то мне повезло, — рассмеялся Барончик.

— Это я и имела в виду, — вильнула крутым бедром секретарша.

— Нет-нет, Мадлен, никогда не путай дело с бездельем, ты превосходный секретарь, очень профессиональный и, я надеюсь, учитывая, что и высокооплачиваемый, — абсолютно преданный мне.

— Смею думать...

— А амурные дела никогда не уживаются с делами коммерческими, — продолжал философствовать шеф. — Я так думаю. Не будем и пытаться их спутать. Как секретарь ты мне не надоела на протяжении трех лет. Как любовница, — ax, не спорь, я верю в твою широкую профессиональную квалификацию, — но поверь, ты надоела бы мне через неделю и я тебя выставил бы за дверь. Так что бы ты выбрала? Постель или приемную?

— Я выбираю приемную, — делая вид, что крайне огорчена, ответила Мадлен и, кокетливо покачивая бедрами, вышла из кабинета.

«О Господи, я, кажется, умерла бы с ним в постели от холода. Ну и рыба! — подумала она, направляясь к своему столу в приемной. — Но надо время от времени давать ему понять, что я к нему неравнодушна и готова ради него в своей преданности пойти на все. Мужики такие придурки и так легко на это покупаются», — рассмеялась она про себя, набирая телефоны сотрудников, которые должны к ней явиться за получением заданий и инструкций.

Барончик отхлебнул минеральной воды «Виши» из хрустального бокала. Еще раз как заклинание повторил про себя:

— "Спартак" в Риме должен во что бы то ни стало проиграть!..

ГЛАВА 10

НАЕДИНЕ С СОБОЙ. ПРОДОЛЖЕНИЕ

— Операция «Графиня» закончена, — услышал Иса Назимов в трубке защищенного от прослушивания телефона хриплый голос Феликса Анатольевича Зверева, бывшего полковника ГРУ, ныне руководителя силовой структуры Исы.

Полковнику Иса доверял. Во-первых, потому что очень хорошо ему платил. Во-вторых, потому что располагал достаточным на него компроматом. И в-третьих, потому что от Исы зависела жизнь любимой дочери Зверева. Пару лет назад у дочери отставного полковника врачи обнаружили рак крови. Шанс был. Но только один.

Эту болезнь с 70% гарантией излечивали в клинике профессора Жана Рибле-Шредера под Парижем, в пяти километрах от Фонтенбло.

Полный курс лечения на основе ноу-хау профессора стоил в переводе с франков на доллары около 100 тысяч. Таких денег у Зверева не было. Как уже, увы, и не было достаточных связей, чтобы получить требуемую сумму у «спонсора». Инвестировать же финансы в отставного полковника ГРУ желающих не находилось. Последние годы службы Зверев, свободно владевший французским, был на нелегальной работе во Франции. Но секреты «фирмы», даже если бы полковник ради дочери захотел ими поделиться, никого уже не волновали.

Положение было безвыходным. Жена Зверева слегла с тяжелой гипертонией. Сам он был на грани нервного срыва, глядя, как постепенно угасает его обожаемая Машенька и как все более тускнеют голубые глаза его Любаши, «прослужившей» с ним все эти годы и в северокавказском центре радиоперехвата, и в среднеазиатских республиках, и в штабе в Москве, и в парижском особнячке, где полковник служил официально торговым представителем холдинга «Евро».

В те времена, когда Феликс и Любочка еще «служили» в Париже, в обширном «досье» полковника оказался и его бывший соотечественник Иса Назимов. Иса интересовался крупными партиями оружия из России. Как легальными, через «Росвооружение», так и нелегальными, сбрасывавшимися на мировой черный рынок коррумпированными генералами с помощью уже откровенно криминальных структур. Зверев информировал Москву о двух ипостасях предпринимателя Исы Назимова, но почему-то рекомендации для более тщательной его разработки так и не получил.

То ли штабные тугодумы не обратили внимания на масштабы деятельности долларового миллиардера Назимова и тот вред, который он мог принести и уже приносил России своими нелегальными сделками, то ли... О масштабах коррупции в родном правительстве и генштабе Зверев старался не задумываться. Ему было достаточно, что его совесть была чиста.

— Ну и что это мне дало? — спросил себя полковник, получая очередную свою военную пенсию и прикидывая, как ее распределить на продукты и самые необходимые хозяйственные траты. На лекарства для себя и жены денег катастрофически не хватало. Самой же главной бедой было то, что о лекарствах для дочери вообще вопрос не стоял. Там порядок цифр был вообще недостижимым.

«Ну мужик я или не мужик, если своих девочек спасти не могу?» — подумал Феликс Анатольевич, привычно называя «девочкой» и свою 55-летнюю жену. На свое заявление на имя министра он получил ответ через месяц. Там были дежурные слова сочувствия и сообщение о выделении ему безвозвратной ссуды в три тысячи рублей.

Звереву же нужны были не рубли, а доллары. И нужно их было гораздо больше.

Он обращался в различные холдинги и «группы», которые так или иначе были ему знакомы по прежней службе.

На лекарства себе и жене денег собрал. Но не более.

Чуть больше дала структура, нелегально занимавшаяся торговлей оружием. Пообещали единовременно выплатить бывшему полковнику еще 25 тысяч баксов, если он согласится стать посредником между ними и «Росвооружением».

Тысячу долларов дало само «Росвооружение».

Но решения вопроса не было. Время шло. Дочь угасала. Жена все реже поднималась с постели, даже тогда, когда приборчик, которым он ежедневно измерял ей давление, показывал норму — 130 на 80.

И Зверев написал Исе, предложил встретиться. Никаких подробностей.

Через неделю его навестил Орест Яковлевич Нечаев, в недавнем прошлом высокопоставленный чиновник из Администрации Президента. Они были немного знакомы, так как в Администрации Нечаев занимался как раз тем же кругом вопросов, что и Зверев. Орест Яковлевич уже год был на пенсии, причем половину этого срока он провел в Париже у дочери, учившейся в Сорбонне.

Нечаев без обиняков рассказал Звереву, чем занимается в структуре Исы, и предложил ему работать там, в Париже.

Условия были жесткие. Иса Назимов брал решение вопроса о лечении дочери, о снятии проблем с выездом и загранпаспортом (все-таки у Зверева был допуск к госсекретам и ждать бы ему разрешения на выезд, пока бы дочь не умерла), а также с обеспечением семьи полковника всем необходимым на всю оставшуюся жизнь, если с ним что-нибудь случится.