Украшения строптивых - Миронов Арсений Станиславович - Страница 67

Вот где бред. То есть по-честному бред был всегда. С первых минут этой идиотской игры. И все же: до сих пор были цветочки. Зато теперь, похоже, началась конкретная трава. Интересно, дон Эстебан Техила — это князь? Или богатырь? Может быть, божок славянский — навроде Чурилы?

— Я не могу работать на твоего обожаемого дона Эстебана, красавица, — заметил я. Вспомнил: надобно ведь, йоркский йомен, лететь в Немогарду за старцем Свенельдом. Что, уже забыли? А вот я не забыл. Потому что на меня ответственность положена. Последний раз напомню вам, потомки: надобно недоброму мазафакеру Чуриле в срочном порядке все мазы обфакать. А для этого надлежит крутого парня Илью (nickname: Moorometz) отыскать и от паралича вылечить. Это — мает. Однако процесс излечения инвалида Ильи невозможен без деятельного участия старого немогардского профессора Свенельда. Или академика Белуна. Или любого другого старого пня, награжденного золотой цепью Ордена перехожих калик… Отсюда мораль:

— Ты знаешь, Феклуша… мне пора. Давай-ка я тебя обыщу по-быстрому — сугубо для протокола. И — в полет. Курс на Немогарду. Небо зовет.

— Ах, сеньор де Бивес! Ты не можешь лететь! — Красавица внезапно повалилась на коленки и волнующе (!) вцепилась (!!) в бедро. — Ты должен остановить, приструнить этого растленного, бесноватого генерала Чурильо!

— Ну да… — растерянно улыбнулся я. — Именно это я и планировал…

— О этот чудовищный каудильо Чурильо! Он насилует стариков и убивает женщин! Обезглавливает посевы и расстреливает хорошую погоду! Тридцать восемь лет дон Эстебан охотился на него — и все напрасно! Чурильо сумел выжить, несмотря на 14 заговоров, 46 покушений, 129 случайных связей и два полных глотка растворимого кофе «Нескафе»! Только ты можешь спасти республику, о великий команданте Бивес!

Не Бивес, а Бисер, хотел возмутиться я. Но — передумал: не стал отпугивать девушку от бедра.

— Ты думаешь… стоит попробовать?

— Ты сможешь остановить гнусного каудильо Чурильо! Ты всемогущ — особенно теперь, когда лекарь Белун помог избавиться от серебряной кобры, от омерзительного ига эксплуататорки Мокоши…

— ЧТО ТЫ СКАЗАЛА?! ЭТОТ ЮРОДИВЫЙ ТОЛСТЯК… ЭТО БЫЛ БЕЛУН?

— А что, собственно…

— Йошкин фишер, дери его! Какой же он белун? Он же серун натуральный! Не мог белую хламиду надеть, балбес древний! Вот блин! Вот задница!

— Задница… где, команданте?

— В Караганде! В Катманде! Везде, вокруг! Белун, дери его! Откуда я мог знать! Он же натуральный, профессиональный старец, дери его! У него ж как раз таки цепак золотой имеется! — Кажется, я прыгал по траве и пинал окружающие объекты типа пеньков и кочек. — Старец! Перец! Абзац! Где теперь его найду?!

— Зачем искать? Кому нужен бесполезный бобыль, команданте?

— Группе товарищей, дери их! Ждут его, с нетерпением! Друзья мои, ободрать их! Меня послали! Найди любого старца с голдой! Любого! И привези его в Жиробрег — все, больше ничего не надо. Только живым довези!

— Зачем в Жиробрег, команданте?

— А кто будет Муромца разыскивать и лечить? Четвертого старца-то не хватает! Ты думаешь, я заради каких благ суечусь в Немогарду, а? Мне сказали: лети в Немогарду. Там — старец Свенельд или старец Белун, на выбор. Так нет же! Они здесь, под боком анонимно тусуются, йогин блин!

— Кому охота тратить время на лечение нищего муромского паралитика? — Феклуша пожала плечиком.

— Дура ты глупая, боевой товарищ Фекла! А кто Чурилу будет мочить? Вот излечим Илью Муромца, а потом он Чуриле таких фофанов залепит в лобешник, что вообще. Поняла?

— Чтобы победить Чурилу, не обязательно возиться с паралитиками. Есть более простой способ, — обиженно заметила Феклуша. — Ты велик, дон Бисер! Ты и сам сможешь остановить злобного каудильо.

О! Кажется, эта девочка в меня влюблена. Впрочем, не удивительно. Я же милый! Во-во. Вы только гляньте. Обняла мою атлетическую ногу и прижалась смуглой щечкой…

— Я верю в тебя, команданте. Народ слагает о тебе песни надежды! Сделай сотню шагов к славе! Понадобится самая малость: волшебный летающий сапог — да, пожалуй, ведьмин пояс. Тот самый, что выпал из рук покойной Стозванки, Розовый. Он тоже поможет в борьбе…

— Ну не знаю… ломает… стремно как-то… — промычал я. — Ну разве что… если ты немного почешешь меня… Вот здесь, повыше.

— Я стану твой верный камарадо, дон Бисер! — В девичьих глазах расцвели пятиконечные звезды. Порывисто схватила пальчиками мою мужественную руку и — башню едва не снесло, когда…

Хе-хе. Завидуйте, Бивесы! Щас будет круто. Юная боевая подруга прижала жилистое запястье команданте Бисера к… горячей груди! Не вставая с колен, преданно заморгала снизу вверх. Я поразился. Как в отъявленно-черных ресницах могут жить такие зеленые глаза? И почему так густо пахнет цветами? Наконец, наболевший вопрос: зачем проклятый платок удерживается на крепких девичьих плечах, неудачно прикрывая девичью же грудь? Будто приклеенный, зараза. Я б на его месте давно свалился в траву.

— Ты должен стать супергероем, команданте, — захлебываясь, шептала Фекла, больно стискивая мою руку меж волнующихся грудей. — Я помогу тебе. Ты должен ощутить, как внутри тебя поднимается огненный гонор…

— Ощущаю… — блаженно промямлил я.

— Большая рыцарская гордость разбухает и крепнет в тебе… Героическая жилка пробуждается! Внутри просыпается воин, настоящий боец…

— О да! Кажется, боец уже проснулся, — радостно сообщил я.

Она вдруг порывисто вскочила на ноги — ча-ча-ча каблучками по мокрым бревнам дамбы! — отпорхнула в сторону, махнула рукой, указывая на воду:

— Там, в глубине — твой волшебный сапог! Достань его, команданте!

Очарованный и готовый на все, я послушно потянулся за удочкой.

— Нет, дон Бисер! — Она перехватила удилище. — Достань сапог… иначе.

Я растерялся. В смысле — нырять?

— Почувствуй гордую жилу в сердце! Заставь ее работать! Протяни руку… туда, где середина озера… теперь мысленно нащупай сапог на дне. И — возьми его.

Моя рука вытянулась четко в указанном направлении.

— Не надо оттопыривать этот палец, команданте, — строго сказала Фекла. — Постарайтесь сосредоточиться… Это боевая магия, а не игрушки!

Я судорожно сожмурился и начал воображать, как мокрый мокасин, сплошь облепленный кораллами и обгаженный анчоусами, лежит под толщей черной воды на грязном илистом дне среди ржавых якорей и битого стекла. Безуспешно. Вместо сапога представлялась почему-то почти единственно сеньорита Фекла, причем без сарафана.

— Почувствуй Жилу, друг, — защекотало у самого уха (в носу заныло от сплошной сладости недорогого цветочного парфюма). — Дай гордости расцвести под сердцем. Ты красив и умен, команданте. Женщины чувствуют таких людей спиной, на расстоянии. Уж поверь мне. Бедную девушку Феклу ты просто очаровал, очаруешь еще тысячи простых смертных! Надо вступить на гордую сторону жизни. Тогда будешь властвовать. Торговать человеческими мечтами. Ты сможешь все.

Наконец заветное звонкое слово скользнуло с ее длинного языка:

— Ты — волшебник.

Круто, круто! Я волшебник, волшебник! Великий магистрище Бисер! Хотелось оправдать доверие милашки. Я честно растопырил пальцы на руке и начал зондировать дно. Вода, камни, жабы… Ага, нечто скользкое. Не сапог. Медуза или полиэтиленовый пакет. Теперь правее… о! видимо, немецкая мина. Чуть дальше под корягой — два утопленника и сундук мертвеца. Где же сапог?

— Не получается, — вздохнул я. — Жилы не хватает.

— Как не хватает?! Посмотри!!! — звеняще-торжественно воскликнула Феклуша. — Открой глаза, команданте!

Оу, йеааа… Йожистый карась! Вы только гляньте.

Вода взбурлила. Ломанулась волнами к берегам. Кажется, озеро сгоряча решило закипеть. Из раздраженного бульканья и рева колючих пузырей тихо воздымался мой размокший мокасин. Весь облепленный зелеными соплями тины и водорослей, он поднимался тяжело, как звездный истребитель. Вот, гудя и подергиваясь, приподнялся над водою почти на полметра. Повисел, будто раздумывая. Потом тихо поплыл ближе — волоча по воде длинные мокрые шнурки кроваво-красного цвета.