Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Украшения строптивых - Миронов Арсений Станиславович - Страница 3


3
Изменить размер шрифта:

Желтый динозавр на время спас от дождя. ВнуЗ[8] было пусто. То есть, разумеется, в салоне было с полдюжины промокших пассажиров, но я привык не замечать досадные оплошности небесного цеха по изготовлению жизненных декораций. Если бы я придумывал гамесу про одинокого нищего студента, то для начала засунул бы его в абсолютно пустой трамвай. Даже, пожалуй, без вагоновожатого. Страшно? Ага, то-то. По законам жанра в таких трамваях, мчащихся сквозь плотный теплый дождь, должно быть страшновато. Итак, я был определенно одинок — вот-вот прижмусь лбом к холодному стеклу… Положительные герои имеют склонность прижиматься горячим лбом к холодному стеклу с непременными размывами дождевых струек и россыпью холодно искрящихся капель, в которых отражается бог весть что — от оранжевых фонарных искр до света далеких уже погасших звезд. Интересно, почему авторы романов с такой нежной настойчивостью придавливают своих героев к мокрым оконным стеклам? Размышляя об этом, я уже почти подчинился закону жанра, но… вдруг увидел ее.

В самом углу окна по пыльной дрожащей плоскости стекла медленно оползала вниз, е2[9] перебирая усталыми лапками и молитвенно складывая размокшие крылья, крупная лимонно-желтая бабочка. У нее были проблемы. Она была похожа на Нику. Хотела вырваться из трамвая наружу, чтобы улететь в свой золоченый улей в далеком Цюрихе. Я криво усмехнулся. Даже нет. Не стал усмехаться. Не изменив выражения лица, протянул ладонь и быстро придавил насекомое к ледяному стеклу. Не спрашивайте, как бывает, когда убивают фей. Звука не было. «Проклятые мухи! — злобно и беззвучно рассмеялся убийца. — Вот вам Цюрих. Вот вам французский язык и король эльфов!» Ха! Кстати: замечательный сюжет для авантюрного квеста под названием «Уничтожитель дюймовок»: несчастный слепой крот вылезает из норы на тропу войны. Он разгневан. Любимая Дюймовочка кинула его ради короля эльфов. Разгневанный крот медленно наносит на тело боевой камуфляж (звучит хорошо оцифрованная музыка группы «ДДТ»). Крот грядет в страну сказочных эльфов и мочит обитателей из счетверенного пулемета. Море эльфийской крови, лимфы и соплей. Подстреленные эльфы окровавленными комочками шлепаются на землю, подранки медленно отползают, роняя кишечник. Потом в чашечке цветка крот обнаруживает беглую дюймовку. Здесь игроку предлагается выбрать вид оружия. Я рекомендую бензопилу или алюминиевую бейсбольную биту. Перед смертью отталкивающе заплаканная дюймовка, умоляюще заламывая крылья и кривя в гримасках маленький ротик, жалостно попискивает по-французски. Напрасно. Юзер не знает французского.

Отныне я ненавидел французский язык, потому что на нем говорила Ника. >8-( Ее родители — потомки князей-белоэмигрантов, разбогатевших на торговле антиквариатом, — даже не знали, что ее зовут Ника. Они почему-то называли ее chere Dominique и смертельно переживали всякий раз, когда дочь уезжала в Москву к полоумной тетушке, графине Толстой-Тессье, которая не боялась реставрации большевизма и еще в 1991 году смело открыла собственный бутик на Большой Полянке. Отважная тетушка уговаривала Нику оставаться dans cette jolie ville de Moscou[10] учить великий русский язык. Ника раздумывала четыре с половиной секунды и потом улетела в Цюрих.

Три мегатонны ненависти в моей душе. Я уже ненавидел все свои игровые разработки и дипломную работу по позднему Флоберу, вообще мою студенческую жизнь, за уши втянутую в жидкокристаллическую плоскость компьютерного экрана (или — в лучшем случае — по уши опущенную в разворот французской книги). Но… прелести студенческой жизни навязчивы, как любовь писателя-графомана к лирическому герою. Даже если от тебя сбежала любимая девушка, если больше нет прибыльной работы по вечерам, нет даже билета в Театр Гоголя — ты никуда не денешься. Не удалишься в пустынь и не запрешься в ночной университетской аудитории с кубической бутылкой двенадцатилетнего виски. Трамвай привезет к старому общежитию. Войдешь в безлюдную комнату и поставишь на плитку холодный чайник (холодные чайники — удел нищих неудачников вроде меня). А потом… неминуемо достанешь из-под кровати пустой походный котелок и начнешь жечь в нем маленькие цветные фото. Только не торопись и заранее продумай, как это сделать. Депрессия — строгий жанр. Надень любимую рубашку и лучший галстук. Нельзя грустить с грязными ногтями. Даже в ненависти есть своя восхитительная эстетика, которая не терпит пошлости.

Только прислушайтесь к моим мыслям! Недобитый комплекс неполноценности уже проснулся на мутном дне моей мелкой душонки и теперь лезет на берег, как отвратительный годзилла. Замечательный сюжет для мистического триллера «Обитатели левого полушария»: юный хакер медленно сходит с ума от несчастной любви и погружается в мир собственного подсознательного. Там его встречают хмурые оголодавшие монстры (трехголовый Змей Либидыч с компанией) и бегают за ним по заботливо затемненным лабиринтам с кровавыми брызгами на мраморном полу. Bay! Я сплюнул.

Итак, меня отвергли. В глазах Ники я — хилый маленький гном: не умею играть в поло, не способен отличить Бугатти от Ламборджини. У меня нет виллы на берегу Женевского озера.:-< У меня есть только саркастически оскаленный зубастый рот да вытаращенные голубые глаза, причем в глазах — дешевые контактные линзы. Я, кажется, небрит и разнузданно не стрижен. Выгляжу примерно так: #8-/ Похож на влюбленного квазимодку, которого можно поцеловать только из жалости, уже под занавес, у трапа самолета. Это замечательно. Это почти красиво! Быть уродливым гномом. — великое искусство. Улыбаясь почти горделиво, я тщательно вымыл руки, как знаменитый хирург перед шунтированием. Достал из шкатулки единственную пару запонок, сбросил пиджак и остался в своей лучшей эрмесовской жилетке цвета «Рассвет над вересковой пустошью». Впрочем, нет: жилетка тоже не годится. Смерть как нужны клетчатые подтяжки. Именно так. Теперь ослабить узел галстука, настежь раскрыть окна (следите за красотой жеста). Небрежным движением руки утопить во внутренностях стереодискобола острый лазерный сиди с Рахманиновым. И только когда на психику мягко накатят первые вздохи Второго концерта, можно медленно сжечь первое фото. Почему эти волосы все время лезут в глаза?!

На карточке неестественно ярко зеленел роскошный зимний сад навеки неведомого европейского отеля. Среди зарослей — стройненькая русоволосая нимфа в мокрой майке («J’etait en chasse du paon et soudain… j’ai tombe sur un tuyau!»)[11]. Аккуратно положив на дно котелка обрывки зарослей, и фейки, и павлина со шлангом, я уже почти преподнес к растерзанной фотобумаге жадно-ласковый язычок пламени из тесного горлышка дешевой зажигалки… И о5 почувствовал: нельзя. Дурной стиль. Сколько тысяч влюбленных идиотов в этот миг будут жечь вместе со мной свои разноцветные мечты, хромистым серебром осевшие на фотобумаге? Нельзя подчиниться законам сентиментального жанра. Я сочиняю захватывающие игры, а не мелодраматические сериалы. Если любовь кидает тебя, надо обрушиваться в депресняк красиво, как герои модных компьютерных игр.

Обрывки были вновь извлечены из котелка, заботливо склеены воедино при помощи липкой чудо-ленты. Более того: эта веселая картинка была пригвождена к стене на всеобщее обозрение. Подожди, эльфийская бабочка, я еще раздобуду комплект остреньких дартс с разноцветным оперением! Человечество расстается с прошлым, глумясь… Все-таки я злобное существо, настоящий карла из подземного царства. Мало того, что я невысок ростом. Я низок душою, дети мои. Заклинаю: остерегайтесь низкорослых маньяков с горящими голубыми глазами. Мы способны на все.

Все. Когда я прокалывал фотографию стальной канцелярской кнопкой, прижимая нимфу к выцветшим обоям, показалось, что под пальцами хрустнуло. Так бывает, когда пронизываешь тонкой дрожащей иглой головогрудь редкой бабочки, засушенной для коллекции. Я снова ухмыльнулся. Теперь они висели на стене рядом: Ника с канцелярской кнопкой в сердце и Памела с китайским пером, вонзившимся под левую грудь. От ненависти захотелось… нет, не гигантских артишоков. Вареной картошки со сметаной. Это тоже дурной стиль (мутогибрид лубочного фолк-арта с постсоветским «джинсовым» соцромантизмом), но я стерпел стилистическую безвкусицу момента. Голод — не тетка: он больше похож на злого дядьку-провайдера. Я стиснул зубы и, взявшись за нож, начал очищать кожуру.

вернуться

8

ВнуЗ — внутри (юзерск.)

вернуться

9

Е2 — так и читается: едва (юзерск.)

вернуться

10

В этом веселом городе Москве (фр.)

вернуться

11

Непереводимый бред влюбленного героя.