Король и пешка (фанфик Сумерки) (СИ) - Олеговна Катерина - Страница 17

Когда моя кожа раскраснелась от горячей воды, я пришла к выводу, что мой единственный шанс прожить, как можно дольше, - это держаться за Мейсена всеми доступными конечностями. Жаль, он не похож на того, кого запросто можно охомутать. Очень жаль. Что я могу ему предложить в обмен на все эти нервы и заботы, которые причиняю? Только секс. Черт меня побери, и я не была против платить такого рода дань. Нисколько. Ебать, попахивает проституцией. Только не за деньги, а за жизнь. Но и на этом каши не сваришь... Эдвард хорош собой, молод и богат. Кроме того, в его арсенале имеются весьма неплохие навыки... эм... ладно, будем назвать вещи своими именами. В его арсенале имеются незаурядные навыки жесткого траха. Посему, не думаю, что он нуждается в моих услугах, он может иметь, если не каждую, то каждую вторую.

Чертовщина. С какой стороны не подойди к этом вопросу, везде упираешься носом в лажу.

Я повернула кран, отжала мокрые волосы и обернулась полотенцем. В этот момент послышался гул работающего лифта. Он вернулся? Или кто-то из соседей, которых я ни разу не видела, ехал вверх к себе домой. Или за мной пришли... чистильщики. Эта мысль заставила меня быстро открыть бумажный пакет. Трясущимися руками я натягивала на влажные бедра сопротивляющиеся трусы. Обыкновенные черные трусы. Полотенце – не слишком надежная одежка, по этой причине я снова накинула рубашку мерзавца и застегнула две верхние пуговицы – они были единственными, что сохранились, остальные, наверное, всю ночь пролежали на полу лифта.

Ей-богу, не все ли равно в чем умирать?

Я сама себя накручивала, в деталях представляя своих убийц. Почему-то их непременно было двое, и оба, конечно, в классических черных костюмах, а на ногах блестящие туфли. Мурашки выступили на руках, пока я прислушивалась к тишине. Сердце колотилось как ненормальное. Лифт больше не подавал признаков жизни. И я вспомнила, что недавно, когда в гости заглядывали Эммет и его малохольный сыночек, уходя, они воспользовались общим лифтом, из которого просто так в квартиру не попадешь. Я знала, что там есть внушительная входная дверь – как в сейф. Эдвард даже своему брату не доверил код. Но, очевидно, этот набор цифр не настолько надежен, раз мерзавец все равно опасался расправы.

Вы видите? Оставаясь наедине с собой, я не могу думать ни о чем другом. Паранойя.

Понадобилось несколько долгих минут на то, чтобы я заставила себя открыть эту чертову стеклянную дверь. И вдвое больше времени, чтобы уговорить себя выйти наружу. Я никогда не была трусихой, впечатлительной или что-нибудь в этом роде. И те чувства, которые я сейчас испытывала, были для меня новы. Ах, и едва ли их можно назвать приятными. Особенно в сочетании с менструацией.

Я шла по коридору на кухню, постоянно оглядываясь. Представляю, как это выглядело со стороны... Пройдя мимо стола, я открыла дверцу холодильника, вытащила бутылку виски и снова оглянулась на проход в коридор. Я действительно боялась. Боялась оставаться спиной к коридору, боялась, что пропущу тот момент, когда они появятся. Почему? Логичнее оставаться в неведении – это принесет меньше боли. Я достала широкий стакан с верхней полки и плеснула в него виски, а потом разбавила водой. Сомневаюсь, что найду обезболивающие, потому придется обходиться тем, что имеется в наличии. Болезненные спазмы внизу живота стали навязчивее.

Снова обернувшись и никого не обнаружив, я заметила на краю стола, рядом с широким окном, поднос, содержимое которого скрывал большой металлический купол. В животе заурчало. Надеюсь, еда предназначалась мне, потому что, несомненно, я это съем, чем бы оно ни оказалось. Допив виски, я подошла ближе и приподняла купол. Под ним скрывались две до смешного огромные тарелки. Такие, какие часто можно встретить в дорогих ресторанах и, пожалуй, только там. Потому что ни одна домохозяйка не пожелает иметь дело с подобной нелепостью. Они занимают слишком много места и в шкафу, и на столе, на них тратится больше воды и моющего средства, эти бандуры намного дороже нормальных человеческих тарелок и, соответственно, если одну из таких разбить урон для кошелька более значительный... они тяжелые, много таких за один раз не донесешь. Я знала об этом, потому что работала официанткой. Итак, он заказал для меня еду в ресторане. Угадайте, что это было?

Неправильно. Куриный бульон и салат Цезарь, который я ела на благотворительном вечере.

Куриный бульон? Потому что я плохо себя чувствовала, и он знал об этом? Правда?

Цезарь, потому что я выбрала его для себя тогда, и он запомнил это? Серьезно?

Эдвард Мейсен был таким... до смешного противоречивым. Он не один из тех, кто звонит и говорит ласковые милые глупости, но один из тех, кто по первому же требованию позвонит и заставит своего подчиненного купить его псевдо-девушке прокладки. Не один из тех, кто собственноручно приготовит для тебя ужин, если ты болеешь, но один из тех, кто закажет в ресторане куриный бульон, когда тебя мучают менструальные боли. Он может жестко тебя оттрахать, требовать минет, пихнуть на кровать, резко дернуть за локоть... но не может позволить другому мужчине прикасаться к тебе. Он раздевается в лифте и ходит голым по квартире… публично обнажает тебя, разрывая платье на куски... и за это он не просит прощения, нет, он просто обещает купить новое платье и нежно целует. В конце концов, он убийца, который не переносит мата. Да он просто сумасшедший.

Что я чувствовала по этому поводу? Возможно, странный трепет. Сексуальное возбуждение. Ощущение того, как его горячее и мокрое от пота лицо прижимается к моей шее. Воспоминание о том, как он чуть на трахнул меня пистолетом. Беспрерывно повторяющееся изображение... то, как его интригующие мужские ягодицы и беспорядочно татуированная спина удаляются, прежде чем скрыться за дверью. Он был одним из таких мужчин, которого вы ни за что бы не хотели полюбить. И одновременно, он был одним из таких мужчин, за любовь которого вы отдали бы половину себя. Большую половину.

Ебать. А не была ли я еще более чокнутой, чем он сам?

Признаться, мне приходили в голову мысли, что я просто свихнулась. Сижу прямо сейчас в палате с мягкими стенами и воображаю себе все это. И, знаете, я не хотела, чтобы меня вылечили, если это так.

Передвинув поднос и стул таким образом, чтобы есть и одновременно не терять обзор на коридор, я попробовала еще горячий бульон. Должно быть, тот механический звук, что меня испугал, спровоцировала фея чистоты, которая принесла для меня обед. Значит, она знала пароль от лифта. И в теории она могла его выболтать... Боже, я опять возвращаюсь к этому. Кажется, именно так и приобретают навязчивые идеи, панические атаки и шизофрению.

Я съела весь суп и выбрала все сухари и курицу из Цезаря. Выпив еще немного разбавленного виски, я вымыла за собой тарелки, оставив их сушиться на полотенце. И заметила наполовину выдранную из стенки-фартука розетку, прямо над широкой стойкой, предназначенной для готовки. Здесь была огромная кофеварка! Я помнила о ее существовании, потому что она мешала мне вытянуть ноги и заснуть на этом прохладном граните в ту ночь, когда я разлила молоко. И также я помнила тот шум, что разбудил меня с утра... Зачем он издевался над кофе-машиной?

Вернувшись в свою комнату, я сняла с кровати испачканные простыни, сложила их и бросила на пол. Я хотела исследовать всю квартиру, пока у меня была такая возможность, но организм взбунтовался. Я чувствовала себя все хуже и хуже – и для меня это было нормально. Мои ноги несли меня к аквариуму, я хотела посмотреть на свои кольца, нет, я не собиралась их забирать, я хотела только посмотреть... Слабость накатила слишком внезапно и, не дойдя до аквариума, я присела на диван. Потом прилегла. Потом свернулась калачиком. И не заметила, как заснула.