Мост Верразано - Мирер Александр Исаакович - Страница 44

Бабаджанян наклонился вперед,

— Господин Гилберт, не могу разговаривать в таком тоне. Я ухожу.

Он действительно поднялся, задвинул подставку и засеменил к двери. Внезапно остановился, повернулся к Си-Джи и добавил:

— Жаль, что не удалось поговорить. Всего доброго. Тогда Си-Джи угрожающе поднял руку и, глядя прямо ему в глаза, сказал:

— И запомните, на ваши меры есть и контрмеры. Аналогичные. Так что подумайте… сэр…

Блестящие глаза-сливы полуприкрылись коричневатыми веками — Бабаджанян повернулся и открыл дверь,

"Что же, я сказал все, что хотел, и ты это воспринял», — думал Си-Джи, провожая его до крыльца.

Ричарде выпустил их наружу и стоял рядом с Си-Джи,

Пока вертолет принимал свои ценный груз и поднимался. Когда он исчез из вида, сказал:

— Очень своеобразный господин, сэр. Он из Мексики, позвольте спросить?

— Нет, дорогой мой, он американец.Очень богатый и очень образованный, насколько я знаю.

Заглянув в досье Бабаджаняна, он успел отметить — прежде чем захлопнуть его и отшвырнуть, — что этот Овсеп знает пять европейских языков, кроме английского, армянский и древнеармянский. Какой только чепухи не схватываешь при беглом взгляде, подумал он. Что мне в том толку. Пусть даже Бабаджанян и понял угрозу — он хваткий и быстрый, несмотря на внешность. Но говорить следовало с Эрикссоном, однако…

Из дома выскочил дядя Би, хотел что-то сказать, но увидел дворецкого — тот придерживал двери.

— Можете идти, Ричарде, распорядитесь насчет кофе. Ну, каковы успехи, племянник?

— Ох, не знаю, — сказал Си-Джи. — А как ты думаешь, какому христианскому имени соответствует армянское «Овсеп»?.,

Дядюшка подумал — он был известен своей любовью к лингвистике, — переспросил, как это будет по буквам, и предположил, что Джозеф. В английском языке так произносится имя «Иосиф».

Так вот почему он предложил называть его Джо, понял Си-Джи. И, следуя за Би в зимний сад, где дядя любил принимать гостей и попивать кофе, он думал еще, что не первый раз в жизни блефует — отнюдь не первый, — но впервые, пожалуй, так грубо: он ведь представления не имел, где сейчас находится документация на генератор Эйвона, да и есть ли эта документация вообще. Ему давно уже доложили, что при раскопках развалин цеха не нашли никакой документации, что основная ее часть хранилась в компьютере Рональда Басса, разбитом вдребезги при взрыве, а приложений по «материалу икс» — катализатору, благодаря которому идет тихая атомная реакция, — никогда и не было, по-видимому, Эйвон держал эту информацию в секрете. Какие-то обрывки документов сохранились в компьютерах других инженеров, и клочки эти сейчас пытаются восстановить,

"Черт побери, как это я свалял такого дурака, — размышлял Си-Джи. — Сукин сын, и ловко же он удрал, ирландская своевольная скотина…» Клем не заметил, как сел в кресло стиля кантри XIX века и поднес ко рту чашечку знаменитого дядюшкиного «мокко». Оглянулся, увидел пальмы под стеклянным куполом, взволнованное красное лицо Би, Пробормотал что-то вроде «извини, мне пора», допил кофе и встал. Надо было срочно переговорить с Мабевом. «Дьявол, — подумал Си-Джи, — наш вице-директор становится более важной фигурой для фирмы, чем я сам».

Мабен тоже чувствовал себя по-идиотски. Впервые а жизни он был подвешен между законом и беззаконием, в, помимо даже уколов встревоженной совести, ощущал практические неудобства такой позиции. Казалось, самое дело для Джо Бернаноса — проследить связи агента ФБР Родригеса и, может быть, агента Карпентера. Так оно и было бы, продолжай агенты заниматься взорванным цехом — но ведь он, Мабен, настучал на них директору ФБР, и сейчас они сдавали дела другим специальным агентам; один был из старых зубодеров, из мастеров Мабенова поколения, — любопытно, сумеют ли купить и его… Прежней бригаде не удалось выяснить ничего нового, что и понятно: они и не хотели выяснять. Даже хвостик, за который удалось ухватиться агенту Грэгу, — адвокатская фирма «Грум и Кени» — оказался пустышкой, И конечно же, тайное задание босса и разговор с человеком без лица — вот что сидело в нем, как раскаленный гвоздь. Проклятая жизнь. Приходится платить за все. Несколько лет спокойной работы, достойного дела, сознания того, что тебя ценят и уважают, — и вот, наступает расплата. Снова, грязь. Даже хуже того: теперь он ощущает себя преступником.

Мабен сидел в своем кабинете, слушая доклад молодой женщины, — она временно занимала место Амалии и работала сейчас по линии связи с ФБР. Вертел в руке карточку «Сити-бэнк», только что поступившую по почте, — «денежную карточку», по которой получают наличные. Новая чековая книжка лежала на столе еще не распечатанная.

— Хорошо, — сказал он. — О поступающей информации докладывайте в любое время суток. Спасибо, мэм.

Барышня самоуверенно кивнула и пошла к двери. У нее и походка была самоуверенная. Мабен почему-то пожал плечами и, распечатывая чековую книжку, вспомнил об Амалии. Да что там — вспомнил; мысль об ее поисковой деятельности постоянно помещалась где-то у виска, и мысль эту приходилось отводить в сторону. Найдет — не найдет; притащится за нею «хвост» к Эйвону или нет, или уже притащился. Или убийцы сами его нашли — без нее; денег у них, хоть купайся…

Едва Мабен успел выписать чек для Бернаноса, как его вызвал к себе президент корпорации, и Мабен немедленно поднялся в кабинет Си-Джи. Голос у президента снова был неприятный, как наждачная бумага. Ну точно, опять что-то случилось…

Оказалось — не так, не случилось, и даже наоборот: он, Жак Мабен, был более чем прав, когда разрешил своей сотруднице ринуться по следу Эйвона. Но — непременное «но»! — надо было пускать группу, чтобы найти наверняка, и быстро.

— Извините меня за резкий тон в последние дни, — говорил босс. — Не сомневаюсь, причины этого вам понятны. У вас тоже было нелегкое время, Жак. Я же, смею сказать, вообще не был подготовлен для, э-э, криминальных ситуаций. Мы оказались в нелепом положении. Мы не можем возобновить работу над электромобилем, поскольку у нас нет ни руководителя работы, господина Басса, ни технологической документации. Она погибла. Восстанавливать ее на основе остатков генератора, как мне доложили, можно, но это долгое и, по правде сказать, нелепое занятие…

Босс против обыкновения не сидел за столом — ходил по кабинету от южной стены к северной и обратно. Мабена он попросил сидеть. «Эк его опалило, — думал Жак. — Словно тем взрывом в лицо ударило… И еще семья Бог знает где у бедняги…»

— Не смею вам советовать, Жак, но я послал бы группу на помощь вашей сотруднице. Самых надежных людей, мне кажется. Найти Эйвона и убедить его передать нам документацию. Не сомневаюсь, он ее сохранил.

Вот так это было сформулировано. «Самых надежных людей» — еще бы! Но где их взять — надежных-то, — если среди твоих задач нет ничего второстепенного!? На охрану президента компании и его семьи тоже надо самых надежных — и вообще у него, Мабена, не сыскная контора, сыщиков надо подбирать годами. И тем более — если тебе противостоят самые богатые люди мира. Ты наберешь надежных людей, а их купят.

— Слушаюсь, сэр. Я попробую сформировать такую группу, сэр. Сейчас ее сопровождают люди господина Ренна из немецкого филиала.

Президент компании поднял брови — что, мол, за господин Ренн? Мабен не стал ему это объяснять и не стал говорить, что эти люди — охранники, а не сыщики.

Часть 2

Амалия вошла в здание аэропорта «Схипхол», причудливое приземистое сооружение, распростертое наподобие морской звезды в дальнем предместье славного города Амстердама. Вошла, деловито огляделась в поисках автоматического менялы: немецкие марки у них еще оставались, а гульденов не было. Автомат, разумеется, был тут же, рядом, и Амалия послала Джека менять наличность, а сама пошла по залу — осмотреться. Установила, что толпа мало отличается от франкфуртской (пожалуй, больше наркоманов), что полицейских не видно ни одного и что, зная английский и немецкий, можно разбирать и голландские надписи. Когда она вновь направилась к автомату, Джек уже скармливал ему оставшиеся дойчмарки. Амалия уже почти дошла до Джека, как вдруг ее глаза остановились на человеке, стоявшем; в крошечной очереди к этой же денежной машинке. Что-то в нем было знакомое — она видела его со спины и чуть сбоку. Сухопарый, рост шесть футов, шатен, плечи прямые…