Мост Верразано - Мирер Александр Исаакович - Страница 19

Господин Гилберт мимолетно пожалел, что не поручил все это дело Мабену — для вящей секретности, — но, с другой стороны, заинтересованным лицам ничего не стоило разузнать, для кого именно Мабен ищет «по-олней-шую изоляцию»… Он бегло рассмотрел план виллы с окрестностями; действительно, от ее заборов и живых изгородей просматривалось все вокруг, так что засаду не устроишь, и обронил;

— Принимается, Господин Мабен, надеюсь, обо всем позаботится…

Молодой человек от «Эф-энд-Эф» одарил его совершенно уж невероятной улыбкой и удалился в сопровождении Мабена.

Энн с мальчиками должна была улететь в Париж сегодня же вечером из аэропорта Кеннеди, и Си-Джи со стесненным сердцем подумал, что в нарушение всех обычаев он не поедет их проводить. Плохо!

Что же касается Энн, то она — в уютной тишине их дома, куда даже шум машин не долетал, так что можно было решить, что вы не в Нью-Йорке, — чувствовала себя, как ни странно, спокойно и этому спокойствию поражалась. Муж — она это не только понимала, но и ощущала, — муж в смертельной опасности; ее самое с сыновьями посылают в неизвестность из привычного, уютного, ею самой обустроенного жилища — из дома, настолько безопасного, незыблемого какого-то, что тень этой незыблемости падала и на его окрестности» вплоть до моста через Хар-лем-ривер… И вот, ее с детьми упрятывают ради их безопасности куда-то, она еще не знает куда, и там, как она явственно предвидела, их будет одолевать только ощущение опасности.

Не хочу, чтобы Миллер ехал с нами, размышляла она. Не хочу… Вот если бы господин Эйвон поехал, подумалось ей внезапно… Это была пустая и глупая мысль, но от нее никак не удавалось отделаться. Не то чтобы Энн мучилась этой неожиданной влюбленностью, она отроду была влюбчива и давно научилась обуздывать свои порывы. Даже с психоаналитиком решила расстаться, поскольку тот — в обычной для этих господ ненавязчиво-настырной манере — советовал отнюдь не смирять свои порывы. (Энн как-то раз взяла и спросила: значит, советуете наставлять мужу рога с этим оболтусом? Тогда ее угораздило втюриться в красавчика-программиста, только что появившегося в отделе, и она вовсю… нет, не страдала, пожалуй, а так — примерялась к страданию…) А теперь вещи надо собирать, чемоданы, сундуки… Потому что там нельзя будет разъезжать по градам и весям за покупками и даже заказывать вещи по каталогам, чтобы не засвечиваться, как выразился Эйвон… Чудно. Все, сказанное им, почему-то воспринималось как нечто абсолютное. Никогда со мной такого не было, думала Энн, никогда. С такими мыслями она и села за компьютер. Дети уехали в школу, и в доме было совсем тихо.

У ее мужа тем временем и секунды не было на размышления — недопитый кофе так и стыл среди бумаг, в десять с минутами приехал знаменитый Тим Пратти с оператором, осветителем и еще какими-то прислужниками. Си-Джи, разумеется, не видел всю банду: в кабинет был допущен только Тим-Лошадка, и ему было категорически сказано, что он будет аки Бог, в трех лицах один, — и Тим почему-то сразу согласился. Нет, не зря был он так знаменит, чутье у него, как у ищейки… Он поставил перед собой пульт с монитором, а его парень поместил в кабинете штатив с камерой и два софита. Си-Джи решительно отказался гримироваться. Тим на это поворчал, и Си-Джи, глядя не в камеру, а в стол, на экранчик компьютера, начал свою речь.

Сначала он говорил об Америке, об ее зависимости от автомобиля и о том, что без автомобилей, без нынешнего безумного их количества, страна существовать фактически не может. Даже если перестроить всю систему, осмысленно отказаться от двухсот миллионов частных машин, оставить только общественный транспорт и доставку продукции, все равно экономический и психологический шок будет сравним со второй гражданской войной… Говоря все это, Клем видел краем глаза Тима Пратти — тот сидел, подавшийсь вперед, играя на своем пульте, и все-таки казался довольным — в кои-то веки он берет интервью, сам оставаясь вне кадра! Но постепенно поза его становилась все более напряженной — еще бы, автомобильный магнат перестал говорить то, что ему говорить и полагалось, — а именно, как его драгоценные автомобили нужны стране и добрым гражданам, — и заговорил о том, что будет, когда иссякнут запасы нефти, и процитировал Менделеева (в отличие от абсолютного большинства своих сограждан, Лошадка знал, кто такой Менделеев). «Топить нефтью… Ну что ж, можно топить и ассигнациями, » — сказал этот чудовищно бородатый русский; ладно, на то он и русский, чтобы толковать о том о сем, практически вполне бесполезном, но вот чтобы Клем Гилберт, молодой гений автомобильного дела, говорил, что сжигать нефть в автомобильных двигателях — безумие, ибо ей как химическому сырью нет цены, и что она довольно скоро кончится!..

Лошадка, даром что у него не было времени на подготовку к интервью, достаточно много знал о Клеме Гилберте, о его невероятной карьере, уме и деловитости. И знал совершенно твердо: ежели Си-Джи несет чушь, то непременно со смыслом. «Что-то грандиозное затевается — подлинная сенсация, — ликовал он про себя, — и досталась она тебе, Лошадка…»

Но тут как раз Си-Джи повернулся к нему и спросил;

— Вот вы, Тим, — вы знаете, сколько нефти сгорает в авто за год? Во всем мире?

— Да уж наверняка больше половины мировой добычи, верно? — обаятельно-простодушно спросил тот.

— Две трети, примерно три миллиарда метрических тонн.

— Тонны — это не для американцев. Сколько это галлонов?

— Примерно семьсот миллиардов. Тим свистнул, быстро посчитал в уме.

— Значит, по сто галлонов на каждого жителя планеты? Не многовато получается, Клем?

— А сколько выходит у вас, Тим?

— Ну-у, наверное, около тысячи в год. Так меня же, как волка, ноги кормят!

— Учтите еще — вы говорите о бензине, но чтобы получить один галлон бензина, нужно примерно полтора галлона нефти, верно?

Си-Джи повернулся к камере и еще раз напомнил, что продукты сгорания, в том числе опасные и просто вредные для здоровья, мы вдыхаем постоянно, что не зря штат за штатом принимают законы насчет автомобильных выхлопов, а в Калифорнии закон предписывает дилерам продавать не меньше двух процентов электромобилей, и что воздух на планете один для всех — между тем Китай в скором времени увеличит автомобильный парк вдвое…

Он едва не сказал: «Мы убиваем планету, на которой живем, этим автомобильным безумием, которым Америка заразила весь мир, Если мы не опомнимся, нашим внукам — в лучшем случае правнукам — просто нечем будет дышать!» Но не сказал. Он был из тех американских интеллигентов, что ненавидят протестантскую выспренность и любую риторику, и потому сухо констатировал:

— Автомобильный парк — то есть количество вредных выхлопов — ежегодно возрастает на десять процентов.

— Ладно, господин Гилберт, — вмешался Тим, — у наших зрителей цифры уже скачут в головах, как на счетчике бензина на автозаправке… Сознавайтесь, какой сюрприз вы собрались нам всем преподнести? Насчет свежего воздуха и всеобщего счастья…

Тогда Си-Джи и бухнул, что вот — делались и делаются попытки перейти на водородное топливо и на аккумуляторы, и все было безуспешно, однако нет таких задач, которых цивилизованное человечество не могло бы решить, — как он надеется, не только в технике…

— Неужели ваши лаборатории это решили?! — с энтузиазмом воскликнул Тим Пратти.

— Именно так, Тим, — отвечал Си-Джи. — Решили эту неразрешимую, как всем нам казалось, задачу, И сейчас мне выпадает редкая честь: довести до сведения моих сограждан, что в цехах «Дженерал карэ» готовится к выпуску автомобиль, вообще не нуждающийся ни в какой заправке! На весь срок службы! — Напрягся и заставил себя с пафосом объявить:

— Это изобретение, достойное нового, двадцать первого века!

Тим Пратти по кличке Лошадка совершенно ошалел — отвесив челюсть и в буквальном, и в переносном смысле, лихорадочно соображал, что надо бы вмешаться, но с какими, извините, словами?.. Пришлось выключить камеру и перевести дух.