Водородный господин и кислородная барышня - Минков Светослав - Страница 2

– Ничего не могу сказать, пока не исследуем и ваши ткани! – ответил сухо ученый и быстрым шагом направился к портьере. Мистер Клапингтон со вздохом последовал за ним.

В это время мисс Хенкок сидела в третьей комнате, сообщавшейся с лабораторией с другой стороны, и сосредоточенно приводила себя в порядок, глядя в крохотное зеркальце пудреницы, – подкрашивала карминным карандашом тонкие губки. Закончив эту весьма нелегкую операцию, она ухватила двумя пальчиками локон, выбившийся из-под крохотной шляпки, и водворила его на место. Затем еще раз осмотрела себя в зеркальце и с довольной улыбкой защелкнула пудреницу.

В это самое мгновение к ней кинулся бледный и взволнованный мистер Клапингтон. В его широко раскрытых глазах читался смертельный ужас.

– Скандал! – вскричал жених. – Неслыханный скандал!

– В чем дело, – тихо спросила мисс Хенкок, невольно пятясь назад и роняя на пол сумочку из крокодиловой кожи.

– И ты еще спрашиваешь? – мистер Клапингтон словно обезумел. – В чем дело? О, несчастная, неужто не понимаешь?! Ты принадлежишь к кислородной группе, а я – к водородной!

– Ну что из того? – пролепетала несколько смущенная невеста, до которой все еще не дошел весь трагизм их положения.

– Господи, ты, верно, лишилась ума! Неужто тебе не ясно? Ты принадлежишь к кислородным типам, а я – к водородным! И всякий брак между нами исключается! Тебе следует выйти замуж за какого-нибудь кислородного идиота, а мне… нет, я скорее покончу с собой, чем женюсь на другой!

Мисс Хенкок оцепенела от ужаса, у нее остановилось дыхание и перестало биться сердце.

– Значит… значит, между нами все кончено? – прошептала она, и из огромных голубых глаз закапали слезы.

– Да! – взревел в припадке неукротимой ярости несчастный водородный жених. – Мы осуждены на вечную разлуку из-за какого-то идиотского закона, по которому наша любовь заключается в реторту, а наши самые светлые чувства подвергаются химическому анализу! Но я не стану терпеть это издевательство! Нет! Я не допущу этого! Я дойду до президента, обращусь за помощью к самому Аль Капоне, чтобы он взорвал ко всем чертям эту лабораторию вместе с ее отвратительным шефом!

– Не стоит так волноваться, – сказал возникший словно из-под земли золотозубый. Улыбаясь, он встал между влюбленными.

– Волнения и тревоги лишь затрудняют правильное кровообращение.

– К черту ваши советы! – с еще большей силой закричал мистер Клапингтон и, сжав кулаки, принял боксовую позицию.

– Умоляю вас, скажите, неужто положение наше безвыходное?

– воскликнула кислородная мисс Хенкок, падая на колени перед человеком науки.

– Весьма сожалею, мисс, но ничем не могу вам помочь,

– прочувственно произнес химик, склоняясь над несчастной влюбленной и помогая ей подняться с пола. – Водородный состав вашего жениха имеет такую валентность, что я бы посоветовал вам вообще прекратить с ним всяческий контакт, если вам мила жизнь.

– Ошибаетесь, уважаемый мистер, если думаете, что моя невеста станет вас слушать, – желчно заметил незадачливый Ромео. Лицо его раскраснелось. – Она не только не перестанет со мной встречаться, более того – выйдет за меня замуж! Слышите? Назло всем вашим заключениям и химическим исследованиям, назло дурацкому закону! Вам ясно?

– Тогда не остается ничего иного, как еще раз подчеркнуть, что от такой любви, как ваша, нельзя ожидать ничего хорошего, – равнодушно поклонился ученый и скрылся в своей лаборатории.

– Идиот! – прорычал ему в спину мистер Клапингтон и, дернув невесту за руку, выскочил на улицу. И вскоре они затерялись в толпе.

Разумеется, мисс Хенкок и мистер Клапингтон недолго оставались под гнетом безграничного отчаяния, вызванного неумолимостью химического анализа. Стоило им покинуть лабораторию и исчезнуть в пестрой толпе на Третьей авеню, как все их мрачные мысли тут же испарились, а сердца еще сильнее запылали пламенем той стихийной любви, которая не признает никаких условностей и которую ничто не в силах сломить. Перед ними была жизнь во всем ее великолепии и ошеломляющей привлекательности. Они шли, тесно прижавшись друг к другу, окрыленные слепой удалью молодости. Теперь, когда они осознали горькую истину, а именно, что химия объявила войну их законному браку, в обоих медленно, но с ужасающей и величественной силой зрела готовность к неслыханному подвигу – преступить закон, надсмеяться над академическим целомудрием науки, стремившейся обречь их на вечную разлуку. В порыве внезапно охватившей его трогательной нежности мистер Клапингтон сжал в своих объятиях невесту и страстно поцеловал ее на глазах сотен прохожих, а потом вынул бумажник и протянул банкнот в пятьдесят долларов полицейскому, собиравшемуся востребовать с него штраф за нарушение общественной морали.

В тот же вечер влюбленные уединились в облачных высях небоскреба и там, на шестьдесят третьем этаже, вкусили блаженство и ужас первой и последней ночи своего трагического супружества. Да-да, это именно я и хотел сказать – каким-то необъяснимым, загадочным образом наука и закон доказали, что они сильнее любви и что когда влюбленные на свой страх и риск осмеливаются сорвать запретный плод, они могут стать жертвой необыкновенного происшествия.

Приведу дословно сообщение из газет, которое проливает достаточно света на эту трагедию:

Помнишь ли ты, дорогой читатель, своих школьных учителей по литературе? Они рассказывали нам о Гомере, Байроне и мировой скорби, а потом, словно бы осуждая сей поэтический бред, принимались, чуть ли не с полицейским пристрастием, допытываться у нас, что автор хотел сказать своим произведением.