Можно, я попробую еще раз?! - Минаков Игорь Валерьевич - Страница 35

Но самым полезным оказался разговор со старым лесником, что жил в одном дневном переходе от Ахтихии. Когда Зар полез с расспросами, мол, не может ли тот указать кого-нибудь, кто хорошо бы знал Ахтиоха, старик сначала удивился, потом пробормотал под нос, дескать, в свое время он думал, что и сам его неплохо знает, а потом, еще немного помолчав, назвал некую ведьму Фелим, что жила на отвесной скале недалеко от города. Вроде бы именно она как никто другой должна знать нелюдимого волшебника, ведь когда-то они были с ним большие приятели. Урчи уже был готов всерьез пристать к старику и выведать как можно больше. Чувствовалось, что тот многое может порассказать и, возможно, даже навести на след, но в этот момент стремительно влетел эльф и закричал, что речь идет о жизни и смерти, а значит, все обязаны немедленно помочь его новым знакомым.

И вот уже третий день они бродили по лесу. (Разумеется, только вчетвером: кому охота идти неведомо куда непонятно зачем неизвестно с кем.)

И лежа на привале, клятвенно пообещав себе, что завтра последний день, который они потратят на поиски знакомых взбалмошного эльфа (чем закончились эти поиски и кто эти загадочные личности, мы поведаем в следующей главе), Урчи снова и снова вспоминал разговор с молодой вещуньей-ворожеей. Он всерьез воспринял ее слова, хотя эльф и уверял, что вообще в предсказаниях не бывает смысла: если они и так сбываются, то, значит, бесполезны, так как не способны ничего изменить или добавить, если не сбываются – просто бессмысленны, а возможны только в одном случае – когда само предсказание и заставляет бесчисленные события сплетаться именно в этот неповторимый узор случайностей.

Урчи закрыл глаза, размышляя, в чем же они могли ошибиться, упустить или сделать не так, и ее голос, как перезвон снежно-розовых ледяных лепестков волшебного цветка, все звучал у него в ушах:

– Вам суждено совершить свою долю ошибок и заблуждений, и никакое пророчество не способно вывести на прямую дорогу, но сказка, что я расскажу, поможет лучше понять, что и как следует искать.

Было у отца три сына. Все красивы собой, умны да расторопны. И решил отец отойти от дел, пожить для себя, повидать чудеса несказанные в странах заморских, кушанья иноземные отведать да с людьми интересными пообщаться. А был он в то время крупнейшим купцом в торговой гильдии, ходили корабли его с товарами по семи разноцветным морям, везли бархатистый на ощупь шафран и ароматный имбирь для розовощеких гурманов, воздушные шелка прелестным модницам, набитые чучела чудесных чудовищ для жаждущих коллекционеров, изящные поделки и дорогие украшения, палисандр, ильм и эбен, бирюзу, кораллы и янтарь. А также, отдельно, особым ценителям – свалка миров и мечта потребителя: банджо, ботфорты, кегли, колготы, джинсовую рубаху, бандероль с альманахом, кусок от кометы, бант с эполета, холодильники и фрезерные станки, веера и дверные звонки, китовый ус и куриный помет, – в общем, кто их «богатых» поймет.

Нельзя в худые руки оставлять свое дело. Собрал он сыновей и молвил им: «Дети мои, все нажитое мной, всю мою торговую империю оставлю тому, кто будет наиболее этого достоин. Уходите и не возвращайтесь, пока вам не найдется чем похвалиться перед своим отцом».

Первый год был застывшим маревом, был второй – туманным облаком, а третий – легким ветерком. Вернулись сыновья к своему отцу, и каждый хотел оказаться самым достойным. И сказал старший сын: «Стал я отважным воителем, брал неприступные города и одолел могучих бойцов. Я один могу повести наши корабли вперед своей храбростью и отвагой».

И возразил средний сын: «Ты только разрушал на своем пути. За эти годы выучился я профессии врача, и десятки людей остались благодарны за мой труд. Только я способен позаботиться о нашем деле с достаточным вниманием и любовью».

И вступил младший: «Вы оба не создали ничего нового за свою жизнь. Я же стал бардом и сказителем, пел свои песни в тростниковых хижинах бедняков и на парчовых коврах богачей, только я способен развить торговлю с должной фантазией и вдохновением».

«Простите, сыновья мои, – молвил тогда отец, – но все эти годы помогал мне ваш двоюродный брат, любимый мой и единственный племянник. И показал он себя как мудрый и умелый торговец, ему-то и завещаю я свои богатства, а вам хочу пожелать удачи на выбранных вами дорогах».

Моралей, как и у любой неоднозначной истории, здесь несколько.

Сначала малая – студента и солдата: выделяйся на глазах у тех, кто тебя оценивает.

Теперь средняя – художника и мыслителя: если таланты твои разнообразны и многолики, выбирай нужные своевременно.

И, наконец, большая – политика и дипломата: в попытках достигнуть желаемого, не спускай глаз с цели.

ГЛАВА 26,

где наши герои на время приостанавливают свои поиски, помогают навести порядок и в итоге получают еще один весомый повод наведаться в гости к ведьме

Эльф буквально поволок Урчи и Зара прочь из помещения, и далее, какими-то темными переходами они очутились в заброшенном сарайчике, где столкнулись с Ярлом. Но поразил и полностью завладел их вниманием не пес, а незнакомец, который в момент их появления откинул свой капюшон. Вокруг разлилось ослепляющее сияние, исходящее от золотистых волос.

– Разрешите представить вам, наследная принцесса народа Тилвит-Лим-Тингов. – Аэлт рассыпался в поклонах и вообще вел себя крайне неестественно, демонстрируя манеры… (Здесь завершим предложение, даже не добавляя слова «изысканные», ибо то, как себя обычно вел эльф, заслуживало бы эпитетов «несносный» или «вредный», и уж никак его поведение не могло сочетаться с понятием «манеры».)

Принцесса гордо выпрямилась и обратилась… к Ярлу. При этом она все время посматривала и в сторону остальных, но, очевидно, речь адресовалась исключительно драконьему псу:

– Я умоляю вас о спасении. Мой народ в беде. Вы единственные, кому я могу рассказать об этом, и если вы не придете на помощь, наша прекрасная страна погибнет!

– Мы готовы помочь вам, – произнес Урчи, – но не могли бы вы рассказать чуть подробнее о нависшей угрозе, а также почему ваш выбор пал именно на нас?

– Наш народ очень древний (принцесса упорно обращалась исключительно к Ярлу), издавна жили мы бок о бок людьми, учиняя проказы и шалости, меняя молоко на сметану в кувшинах хозяек (а иногда и подбрасывая туда лягушек), выращивая диковинные растения в крестьянских огородах, устраивая гонки на лошадях или свиньях, уча детей непонятным словам, которыми они удивляют родителей, гоняя мурашки по телу или щекоча очередную жертву, – да мало ли забав мы придумали на своем веку. Но есть ряд правил и устоев, которые мы обязаны неукоснительно соблюдать. В частности, все жители Тилвит-Лим-Тинг светлокожи и золотоволосы, поэтому мы имеем право общаться только с теми людьми, кто также имеет золотистые волосы. Кроме того, нам нельзя показываться тем, кто не сможет понять нас, но при этом в состоянии рассказать о нашем народе другим. Еще нам не положено заговаривать первыми с шестипалыми, пить воду в новолуние, танцевать при зажженных свечах, ставить свои метки на животных, родившихся в пятницу…

– Я не сомневаюсь, что все эти законы имеют под собой очень серьезное обоснование, – Зар проявлял чудеса дипломатии, – но ведь среди нас нет золотоволосых людей. – Он провел по своей угольно-черной шевелюре, покосился на огненные кудри Урчи и пестрые завитки на голове Аэлта.

– Вы совершенно правы! – Принцесса неожиданно вскинула руки, качнула головой и… в руке у нее оказался парик из красивейших золотых волос. Под париком волос не оказалось вовсе, ее голова была обрита наголо. – Ради своего народа я готова пойти на любые жертвы. Мы не можем нарушать традиции, а это был единственный способ поговорить с вами – у драконьего пса ведь тоже нет волос, только шерсть (принцесса тоже была весьма дипломатична, слово «чешуя» куда точнее описывало шкуру Ярла), а эльф способен понимать наш язык, поэтому все законы формально соблюдены.