Можно, я попробую еще раз?! - Минаков Игорь Валерьевич - Страница 14

– Но Урчи, это не человек, это демон, посланный на землю в наказание учителям грамматики и достойным магам. (Я бы даже сказал «достопочтенным магам», но он все равно не может выговорить ни одно слово правильно.)

Эта рыжая бестия способна извратить любое, даже самое простое и невинное заклинание. Казалось бы, что может быть проще – начальное тестовое практическое упражнение. Задача элементарна – есть небольшое озерцо, на одной стороне которого стоит испытуемый, а на другой на особом возвышении лежит камень размером с голову человека. И его надо достать и переправить на этот берег, не погружаясь в воду и не прося кого-либо помочь.

Сначала я продемонстрировал классическое решение – заклинание хождения по воде. И все школяры – оболтусы, лентяи и лоботрясы – спокойно повторили за мной слова заклинания, после чего мы прошли по воде друг за дружкой, будто мать-гусыня провела в первый путь своих крошечных птенцов. (Урчи остался на берегу, как подброшенный матери-гусыне кукушонок, сочувствующий своим странным и рисковым собратьям.)

Затем начались практические упражнения.

За годы существования нашего курса кто и как только ни решал эту задачу. Бывали случаи, когда озеро замораживали и скользили по льду. Произносили заклинание, и вода расступалась. Кто-то наколдовал ходули и прошел на них. Особо одаренные применяли левитацию (только отправляли они не себя к камню, а наоборот, все-таки для начинающего мага переместить свой собственный вес – нелегкое дело). Даже самые несмышленые и неуспевающие студенты рано или поздно решали эту задачку: озеро не река, его всегда можно обойти посуху.

А что сделал этот Урчи? (Со временем в Школе, кстати сказать, часто стали говорить что-то вроде: «Вы слышали, что сотворил этот? » – и все знали, что речь идет о нашем герое.)

Произнес он какую-то несуразицу, и вода в озере начала изменять цвет. Ближе к берегу она стала фиолетовой, а по мере приближения к Центру ее цвет медленно перетекал в изумрудно-зеленый с оранжевым отливом. Более того, вглядевшись в прозрачную глубину, можно было увидеть, что слои внизу также окрасились в разные цвета, не перемешиваясь, как в некоем гигантском коктейле. Выпрыгивающая из воды рыба искрилась на солнце, а по ее разноцветным чешуйкам можно было, как по следам зверей в лесу, понять, где именно она только что плавала. Вся группа застыла в немом изумлении, и это могло бы продолжаться очень долго, если бы вдруг из озера на другой берег рывком не выпрыгнуло нечто, по внешнему виду напоминавшее тюленя, наряженного в костюм клоуна. Оно на большой скорости подползло к искомому камню, схватило его и, не снижая темпа, ринулось в воду, поверхность озера вспенилась, и через пару мгновений существо оказалось на этом берегу. Оно с размаха швырнуло камень под ноги Урчи (попав, правда, по ноге преподавателя) и гневно заявило:

– Держите ваш дурацкий камень и немедленно прекратите издеваться над моей рекой! Я порядочный водный дух, и не собираюсь терпеть подобное. Если замерзание воды – естественный процесс (хотя, когда он происходит пару раз в месяц, рыбы начинают возмущаться), то это выходит за всякие рамки!

– Найденное цветовое решение при выборе дизайна пруда признано неудачным, – прокомментировал один из студентов.

Водный дух на секунду замер, и было видно, как в глубине его тела будто вспухает чудовищная волна-цунами… Затем она обрушивается – нет ей преграды – и снова безмятежная гладь и дымка затягивают поверхность.

– Сначала верните все, как было, а потом мы уже подискутируем о нынешней моде и вкусах. Особо разговорчивых я приглашаю к себе, вниз, продолжить беседу…

Поддерживать светский разговор с рассвирепевшим духом никому не хотелось (этот процесс обычно занимает много времени, а маги – люди занятые), поэтому Куртал был вынужден вернуть «испытательный стенд» в первозданный вид. Но что хуже всего, ему пришлось признать задание Урчи выполненным, ведь в результате его заклинания камень был перемещен на этот берег, а так как водный дух сделал это по собственной воле, все условия были соблюдены.

– А это странное заклинание со скатертью-самобранкой? Каждый знает, что магу в дороге нужно заботиться и о душе, и о теле. Конечно, чаще всего, надежнее просто поесть в придорожной корчме (так как каждое заклинание требует затрат энергии мага, а он все же человек, а не гейзер), но подобным умением обладать надо.

Все студенты – люди как люди – наколдовали нечто, что назвать едой хоть было и непросто, но, по крайней мере, чувствовалось их стремление к совершенствованию.

Этот опять начудил. Что-то прошептал, и скатерть ожила, подхватила меня, как ковер-самолет, и понесла в самый шикарный ресторан Гертала. Там уже был накрыт стол, играла музыка, скатерть и работала за официанта, поднося все новые блюда и закуски, и развлекала гостей, выдав отменный танец, размахивая тяжелыми бархатными кистями с бахромой. Она даже, кажется, норовила рассказать удалую историю, но по причине отсутствия голосовых связок ограничилась жестами, что тоже было смешно. Грустно стало в конце, когда выяснилось, что за все волшебство мне пришлось платить из своего кармана, а ведь я чудил не больше, чем эта чокнутая скатерть. А кто ее так заколдовал? Урчи!

– А последний случай? – Куртал возвел глаза к небу, будто где-то на потолке отображалось то, что случилось с ним совсем недавно. Он вновь в деталях вспомнил, как было дело.

Задача была до смешного простой – предстояло остановить маятник часов. В заклинании всего два слога. Ошибиться невозможно. Но человек рожден, чтобы опровергать очевидные истины.

После произнесения Урчи заклинания маятник закружился как бешеный, затем оторвался от часов и, как птица, взмыл ввысь. Его стремительный полет был остановлен потолком, куда он и воткнулся не хуже стрелы.

Куртал смотрел на юношу, как голодный удав на аппетитного кролика, его ноздри раздувались, руки дрожали, и, казалось, по подбородку бежала вязкая слюна.

Урчи тоже ощущал себя не лучшим образом, его рыжие лохмы сами собой пригладились (так иногда выглядят собаки, понимающие свою вину), он был красный как рак и что-то неразборчиво бормотал.

С третьего раза Куртал разобрал его слова – «но ведь маятник-то остановился».

Кролик неожиданно превратился в священное животное удавов, и сожрать его было нельзя, несмотря на все нарастающее, требовательное чувство голода в желудке.

Куртал признавал, что этого умения у Урчи нельзя было отнять. Как бы нелепо ни смотрелись его фокусы и выкрутасы, какими бы неожиданными путями он ни приходил к цели, как бы несуразно ни выглядели его методы, у него так или иначе получалось добиться требуемого, хотя сам он не мог ни объяснить, как это было сделано, ни даже заранее предсказать, к чему приведут его заклинания.

– Я могу попробовать еще раз.

Эти слова могли бы стать жизненным девизом Урчи, так как произносить подобную фразу ему приходилось неоднократно, с самыми разными интонациями: и просящей, и убеждающей, – но чаще всего сообщалась она с неизбывным энтузиазмом. Куртал был очень мужественным человеком (иные в учителях, особенно в Школе Магов, надолго не задерживаются), но, когда он услышал эти слова и взглянул на пышущее желанием действовать и творить лицо Урчи, ему стало нехорошо. Он побледнел, даже пошатнулся, но пришел в себя, медленно и веско произнеся:

– Хорошо. Но на этот раз вместе со мной. Самое простое заклинание. По буквам.

Ошибиться в произнесении одной буквы, если не прилагать к этому особых усилий, достаточно тяжело. В заклинании было всего два коротких слога. Когда, примерно через час, Урчи, наконец, удалось правильно произнести всю последовательность букв, Куртал уже звучал совершенно нечленораздельно. Но эффект от заклинания (если бы оно было произнесено неправильно, оно бы не сработало) превзошел даже самые смелые их ожидания.

Кукушка, до этого момента спокойно дремавшая в часах, ощутила в себе певческий дар. Желая поделиться нахлынувшей радостью, она во все горло выполнила первую руладу на зависть окрестным петухам. Ее чистый раскатистый голос звонким эхом разносился по помещениям Школы. Полнота эмоций требовала выхода, и кукушка пела. Хоть ее голос и не дотягивал до соловьиных трелей, но она брала громкостью и мелодичностью. – Начинали звенеть стекла, из соседних аудиторий стали раздаваться голоса потрясенных слушателей, ошеломленная природа замерла, в хрустальной тишине внимая дарованию.