Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки) - "Kharizzmatik" - Страница 10

Наша комната находилась на чердаке, в том самом сарае, в котором я родилась, к тому же он стоял недалеко от дома. По площади комнатка была приблизительно десять на десять футов и около шести с половиной футов в высоту. Комната, конечно, была маленькой, но в ней было большое, почти во всю стену, окно, именно оно зрительно увеличивало пространство.

Лицо у моей мамы было отекшим, по щекам текли слезы, а глаза были налиты кровью. Я хотела быстро отвести от нее взгляд, но не смогла.

Чарли Свон, человек, чья кровь текла по моим венам, чью ДНК я унаследовала, уехал в командировку две ночи назад, чтобы поговорить с «потенциальным покупателем». Он часто уезжал, объясняя это тем, что ему нужно как можно быстрее продать кое-какую недвижимость, но меня не проведешь. Он занимался торговлей людьми, а так же подделкой документов. Я точно знала, что он хочет продать на этот раз – меня. Неделю назад я подслушала его разговор с женой, они обсуждали меня. Она не выносила меня, и я подозреваю, что она просила, чтобы меня убили, но он вместо этого решил, что я буду продана. Он сказал, что может получить приличную сумму денег за меня, и что у него уже есть кто-то, кто хотел посмотреть меня. Вот этим утром он должен был вернуться.

Я была очень напугана. Я понятия не имела, что будет со мной в будущем, в какую ситуацию и к кому я попаду. Еще никогда я не расставалась со своей мамой, а именно это и пугало меня больше всего.

У меня не было большого жизненного опыта. Все свою, пока еще небольшую, жизнь я провела в качестве собственности семьи Свон. У меня не было возможности общаться с кем-то, помимо тех людей, с которыми я жила. Из своих сверстников я помню только одного человека, купленного Чарли в прошлом году. Она прожила здесь не больше недели, потом решилась на отчаянный шаг – бежать. Он поймал ее на дороге, в миле от дома, возвращал он ее, тянув за волосы. Он очень сильно избил ее, прямо у меня на глазах, а затем оставил посреди комнаты на несколько часов… умирать. А когда он, наконец, убрал ее тело, мне пришлось отмывать с пола кровь и убирать частички мяса и костей. Это было ужасно, меня рвало, а потом за это меня тоже побили.

Кроме Чарли и его отца, я фактически не общалась ни с одним человеком, ни с одним мужчиной. По крайней мере, я больше никого не могла вспомнить. В памяти о моем детстве не отложилось практически ничего. То ли просто мозг блокировал воспоминания, чтобы не травмировать меня лишний раз, то ли я не могла толком ничего вспомнить из-за постоянных побоев. Я не помнила ничего о своем отце Чарли, он редко был рядом, а если и приходил, то был холоден со мной.

Все рабы здесь были женщинами, и когда в дом приезжали гости, нас запирали. Мы могли только слышать их голоса и видеть их через окно, но не было никакой возможности поговорить с ними. Единственные, у кого была возможность общаться с другими людьми, это те, кто работал в доме, прислуга. Но в их числе я была редко. Мужчины пугали меня, они все были неизвестные мне иностранцы. Были и мужчины, которые охраняли весь периметр участка, но возможности с ними пообщаться у меня никогда не было. Единственными, кто, так или иначе, общался с охранниками, были те глупцы, которые пытались сбежать.

Охранники всегда были рядом, даже когда ты их не видел, они наблюдали за тобой. Они насмехались над нами, говорили, что сбежать незаметно возможно. Но никто не говорил, как и когда это можно сделать. Это была, своего рода, азартная игра с вашей жизнью на деньги, и мало кто решался пойти на такой риск. Те, кто все же решался на это, терпели неудачу.

– Я встаю, – пробормотала я. Поднявшись, я встала с матраца, подошла к шкафу, открыла ящик и взяла то, что лежало сверху. Платье, сшитое моей матерью, было порванным и старым, как впрочем, и вся моя остальная одежда.

Я надела бывшую когда-то белой рубашку, теперь она была вся в пятнах, и потрепанные джинсы. Они были очень изношены, с протертыми коленками. У меня не было обуви, не было никогда за все эти годы. От этого кожа на моих ногах была грубой и плотной. Если бы я наступила на гвоздь или вогнала бы его себе под ноготь, я бы, вероятно, ничего не почувствовала.

Мама взяла старую гребенку, подошла ко мне и попыталась расчесать мои спутанные волосы, чтобы заплести их. Но все было напрасно… у гребенки не было половины зубцов, а мои волосы не мешало бы хорошенько вымыть. Через минуту она оставила это бесполезное занятие, взяла резинку и собрала мои волосы в хвостик.

Вдруг я услышала звук приближающегося автомобиля. Мое сердце отчаянно забилось, я стояла на одном месте и не могла пошевелиться. Мама выглянула во двор, посмотреть что там. Ее глаза стали большими, в них читалась паника. Так же как и я, она понимала, что у меня остается мало времени, она знала, что задумал Чарли.

Автомобиль подъехал и остановился возле дома. Я услышала, как хлопнула дверца машины. Прислушиваясь, я пыталась понять, приехал ли Чарли один или с ним был еще кто-то.

– Он вернулся один, – с радостью в голосе сказала мама. Я громко и с облегчением выдохнула. Она повернулась ко мне, на ее лице сияла улыбка. Она быстро подошла ко мне и крепко обняла.

– Возможно, он передумал…

Я горько рассмеялась.

– Да, наверное, ты права.

Вздохнув, она выпустила меня из своих объятий и взяла мою руку.

– Не оставляй надежду, Изабелла, – сказала она серьезно.

Я кивнула, чтобы успокоить ее. Она не должна была знать, что я перестала надеяться уже давным-давно, когда поняла, что мы существуем в совсем другом мире, далеком от того, в котором живут остальные люди, и о котором мы так мало знаем.

Мы решили пойти поприветствовать Чарли, прежде чем он сам найдет нас. Я повернула голову и посмотрела на маму. На ее лице, так же как и на моем, читались страх и паника.

– Изабелла!!! – кричал Чарли, стоя возле дома, – Быстро тащи свою задницу сюда!

Я находилась в шоке и была очень напугана. Моя мама попробовала улыбнуться, видимо, чтобы хоть как-то поддержать меня, но вместо улыбки на лице отразилась нечто, больше похожее на гримасу.

– Идём, – мягко сказала она, выводя меня из комнаты. Мы спустились вниз по лестнице и вошли в заднюю часть дома.

Чарли стоял в холле и смотрел на дверь. Он услышал, что мы идем, и посмотрел в нашу сторону.

– Я звал тебя, Рене? – его острый тон не предвещал ничего хорошего.

Мама застыла на месте, глядя то на Чарли, то на меня.

– Я только подумала… – начала было она.

– Ты здесь не должна думать. Тащи свою задницу наверх, в комнату, с тобой я поговорю позже! – кроме резкости его голос был переполнен гневом.

Мама, нерешительно кивнув, попробовала отпустить мою руку, но я схватилась за нее еще сильнее. Она вздохнула и все-таки высвободила свои пальцы.

– Все будет хорошо, солнышко, не волнуйся. Только слушайся Чарли и веди себя достойно.

Я кивнула, мама наклонилась, чтобы поцеловать меня в щеку, перед тем, как уйти. Чарли бросил на меня резкий и недобрый взгляд, и я сделала несколько шагов ему навстречу. Я стояла и смотрела вниз с опасением и страхом, закусив нижнюю губу, чтобы не потерять самообладание.

Входная дверь открылась, и я услышала мужчину, который что-то очень быстро говорил. Его голос был гладким и слегка мягким, что было полной противоположностью резкости Чарли. Я посмотрела на него, и у меня перехватило дыхание. Он был высокого роста, со светлыми волосами, которые были зачесаны назад. У него были искрящиеся голубые глаза. На нем был шикарный дорогой костюм. Он зашел в комнату, разговаривая по мобильному телефону.

Он посмотрел на меня и, увидев, что я его пристально рассматриваю, вопросительно поднял брови вверх. Я испугалась, вдруг моя реакция на него ему совсем не понравится. У Чарли была привычка наказывать нас за то, что мы на него смотрим. Я засмущалась, мои щеки покраснели, и я снова опустила глаза, уставившись в пол.

Мужчина продолжал говорить по телефону, как я поняла, речь шла о некой отгрузке чего-то, проходящей где-то. Он так и не заговорил ни с Чарли, ни со мной, как будто нас вообще не было в комнате. Через несколько минут я все же посмотрела на Чарли, он стоял посреди комнаты, и, казалось, он нервничает ничуть не меньше, чем я. Я была в полном замешательстве, поскольку никогда прежде не видела его в таком состоянии. Чарли всегда держал все, в том числе и свои эмоции, под контролем. Но теперь… теперь он жутко нервничал. Он то и дело поглядывал на светловолосого мужчину, и когда тот оборачивался и смотрел в его сторону, опускал глаза.