Игорь-якорь - Ефетов Марк Симович - Страница 33

— Понятно, Степан Ильич…

12. Разговор с Зиньковым

В каюте было тепло и как-то очень уютно: от матового ли плафона в потолке или оттого, что за иллюминатором тихо шептались волны.

Игорь разделся и свою пёстро-латаную одежду сложил аккуратно, как складывал форменку. А затем только прикоснулся головой к подушке, как тут же заснул…

Во сне он видел Зинькова. И разговор шёл о том же, о чём говорил с ним командир мореходки.

…— Соляную косу надо забрать обратно. От этого зависит судьба города и тех людей, которых адмирал Кельтенборн умерщвляет на солончаках за колючей проволокой. Но прежде всего надо убрать Кельтенборна…

— Я!.. — воскликнул Игорь.

— Погоди! — Зиньков рукой посадил приподнявшегося мальчика. — Нам надо знать, где живёт Кельтенборн. Там ведь два здания?

— Два. Контора Медвежатовых и второй дом…

— Знаю. Так вот, ты облазил там все закутки. На промыслах ты не заблудишься.

— Буду как у себя дома.

— Знаю. Вот и надо узнать, в каком из двух домов живёт Кельтенборн, в каком его штаб. Надо узнать, в какой из машин он переезжает из одного дома в другой. Он ведь очень пунктуален, этот Кельтенборн. Нам бы только знать точно его распорядок дня: где, когда он бывает. А остальное сделаем без тебя. Понял?

— Нет, не понял. Если я всё это узнаю, как же мне сообщить вам? Обратно вернуться?

— Нет. На это нет времени и, кроме того, опасно. — Зиньков вытащил из ящика большой пистолет. — Ты эту штуку знаешь?

Игорь молчал. Где-то он видел такой же большой и не совсем обычный пистолет. Но где и когда, сразу вспомнить не мог. А потом воскликнул:

— Ракетница!

— Точно…

Весь этот разговор, как бывает во сне, прерывался, путался: Зиньков куда-то исчезал, потом слышался только его голос…

13. Не солоно хлебавши

Узкая коса между морем и лиманом тянулась всего на каких-нибудь пять-шесть километров. Всё это пространство было пустынным, с тех пор как за городом был построен соляной завод, а над промыслами стало появляться привидение на облаках. На косе этой не было ни одной горушки, ни одного дерева, ни лощины, ни ложбины — гладкая просоленная земля. Только небольшой мост был перекинут через рукав лимана. Рукав этот впадал в море и как бы перерезал прибрежную косу надвое.

Как только район этот захватили гитлеровцы, прибрежная коса была почти вся опоясана забором из колючей проволоки. Здесь негде было притаиться и спрятаться. Каждый новый человек обратил бы на себя внимание, даже если бы и сумел пробраться за колючки ограждений.

Вот почему пришла мысль о мальчике. Ведь завод «Химсольтреста» перестал работать после бомбёжек, и потому в городе не было соли. Женщины и дети подбирались к лиману и, хотя это было запрещено, таскали банками и вёдрами рапу — густую лиманную воду, — чтобы потом выпарить из неё несколько щепоток горьковатой соли. А уж там, где были раньше соляные склады, ребята старались накопать вокруг просоленную землю и из нее добыть соль.

Велико ли богатство в соли? Кажется, что не велико, когда соль эта есть. А когда её нет, худо без соли. В несолёной еде никакого вкуса. Недаром издавна существовало выражение: «Не солоно хлебавши». Это значит — угощался у скупого человека, он обделил гостя солью и тот так и ушёл не солоно хлебавши. В те давние времена хозяин сам обходил гостей с солонкой, сам солил еду каждому. Дорога была соль во времена наших прапрадедов, и такой же редкостной и дорогой стала она, когда фашисты захватили часть нашей страны, разорив там всё наше хозяйство.

Итак, было решено: в район соляных промыслов, где сейчас ставка фашистского адмирала, отправится мальчонка, и не просто мальчонка, а самый храбрый, самый бесстрашный и решительный мальчик. У него будет торба, как по-украински называется мешок с лямкой через плечо, в торбе соль, а под ней ракетница. Мальчик притаится под мостом в ожидании автомашины, которая ежедневно в одно и то же время проходит в этом месте. Машину засекли наши самолёты-разведчики. Но кто в ней — адмирал или кто-нибудь из его офицеров, — этого мы не знали. Было точно известно только одно: часы и минуты, когда машина выезжает из домика, где живёт адмирал, и направляется в здание бывшего управления промыслов. Раньше там была контора Медвежатовых, а теперь — штаб адмирала. Штаб этот так тщательно охранялся, что к нему не подойти было за километр. И зенитки были натыканы вокруг. Охранялась и дорога. Была она прямой, оголённой со всех сторон, и здесь ни о какой засаде не могло быть и речи. К тому же по отличной дороге машина «мерседес-бенц» неслась с огромной скоростью, и вряд ли можно было увидеть, кто в ней сидит.

А вот у въезда на мост машина притормаживала. Здесь она как бы топталась на месте, и немалое время: секунд десять — пятнадцать. Этого вполне достаточно для того, чтобы разглядеть всех пассажиров большой и длинной автомашины, а главное — узнать, в ней ли ездит адмирал. Вот об этом и должен был просигналить ракетницей Игорь.

Дальше всё было продумано. Бомбёжкой наши лётчики должны были уничтожить Кельтенборна и его штаб. Это поможет вызволить Игоря. От соляных промыслов недалеко до моря. Там наши торпедные катера, бесстрашные десантники, как их называют — «полосатые дьяволы». Они придут на выручку Игорю. Лишь бы мальчонка остался жив после взрывов, лишь бы сумел выбраться за колючую ограду, а там был план, как его спасти, доставить к своим.

Но вот между мостом и выходом из ограждения до моря два километра сто пятьдесят метров. Как на этом пути помочь парнишке?

А помочь надо. И надо убрать фашистского адмирала. Надо, чтобы он ушёл не солоно хлебавши, не успев разрушить город, залить кровью, стереть с лица земли. Ведь именно это он обещал фюреру и для этого прибыл в район соляных промыслов.

14. Месяцы, дни и минуты

После разговора с Зиньковым Игорь не сразу отправился на это задание. Ему показали несколько фотографий адмирала Кельтенборна, рисунки и фотоснимки форменной одежды немцев и автомашин разных марок. Игорь учился стрелять из ракетницы, учился бросать гранату, учился прыгать, ползти по-пластунски, карабкаться по стропилам… Чтобы научиться всему этому, нужны месяцы, а тут были дни и часы. Вот почему за двое суток Игорь оставлял себе на отдых и сон по три-четыре часа. А отоспался уже перед самым заданием, на военном корабле. На берегу его учили опытные воины, старшины, которые в буквальном смысле слова прошли огонь и воду. Они относились к Игорю тепло, обращались с ним ласково, называя сынком. Он и вправду годился им в сыновья. И они поражались его трудолюбию и восприимчивости. Ведь это только в книжках трудная профессия разведчика и партизана кажется романтической, увлекательной, полной приключений и обязательно побед. Да, есть романтика и приключения, но есть и трудности, которые преодолеть дано не каждому.

В жизни каждого человека бывают решающие дни, часы и минуты. У Игоря это были два дня подготовки к заданию и те мгновения — несколько секунд, — когда он должен был быстро, по-обезьяньи, вскарабкаться по стропилам моста. Ему предстояло, не обнаружив себя, разглядеть пассажиров автомашины «мерседес-бенц», тут же спрыгнуть на топкий берег и, маскируясь в прибрежном кустарнике, побежать и затем условной комбинацией ракет сообщить, где и когда бывает Кельтенборн.

Вот как это было.

На соляной косе Игоря не оставили на произвол судьбы. Всё, что можно было сделать для его безопасности, было сделано. В те самые часы и минуты, когда Игорь должен был встретить машину Кельтенборна, в район соляных промыслов вылетело звено наших самолётов. Лётчики знали, что фашисты встретят их зенитным огнём, но главным ведь было — спасти жизнь мальчика. И не только лётчики обеспечивали операцию «Адмирал». Наготове была наша артиллерия, морская пехота заняла палубу десантного катера, а танки вползли в брюхо десантного корабля. Эти корабли служат для высадки войск на берег противника. В тот день вся эта мощная техника была наготове, чтобы в случае необходимости нанести удар в районе соляных промыслов, вызвать панику у фашистов, и без того ошарашенных гибелью контр-адмирала, и этим помочь Игорю выбраться к берегу, где его должен был подобрать наш корабль.