Новые приключения Шерлока Холмса (сборник) - Эшли Майк - Страница 30

– Что вам надо? – спросил мужчина.

– Получить от вас кое-какие сведения, Джошуа, если вы будете так любезны.

– О, да это мистер Холмс, – произнес голос уже мягче и доброжелательнее. – Только дайте мне минуту запереть моих песиков. Не хочу, чтоб кто-нибудь из них очутился на улице. Собачатина здесь у нас в большой цене. – С этими словами он опять закрыл дверь, после чего послышались звуки, свидетельствовавшие о том, что свора перенаправлена куда-то в глубины дома.

Спустя немного времени дверь опять отворилась, на этот раз достаточно широко, чтобы можно было разглядеть обитателя дома – сухопарого мужчину лет семидесяти, в чем убеждала его седая растрепанная грива, тусклый взгляд красноватых глаз и сухая морщинистая кожа. Одет он был в мешковатые панталоны, синюю рубашку без воротничка и вытянутую бесформенную шерстяную блузу зеленого цвета, заляпанную красками.

– Входите, джентльмены, прошу!

Проходя по грязному коридору в не менее грязную гостиную, мы видели только двух собак, увязавшихся следом за хозяином. В воздухе стоял тяжелый запах собачьей шерсти. Из-за двери соседней комнаты доносились лай и скулеж, время от времени прерываемые неистовым царапаньем, с которым та или иная неугомонная псина стремилась вырваться на волю.

Приглушенные звуки этого тайного ропота у хозяина вызвали лишь добродушную усмешку.

– Не любят мои песики оставаться одни, без папочки! – сказал он и осклабился, обнажив неровный ряд прокуренных зубов, после чего небрежным жестом указал на продавленный диван, предлагая сесть. – Итак, мистер Холмс, чем могу быть полезен?

– Мне нужно кое-что выяснить.

Еле заметное смущение заволокло взор мистера Джонса.

– Ну, как вам известно, в этой сфере я предпочитаю действовать сдержанно и осмотрительно. Я не могу себе позволить делиться секретами клиентов, в противном же случае очень скоро клиентов у меня попросту не будет.

– Я не намерен компрометировать вас, Джонс, – невозмутимо заявил Шерлок Холмс. – И, говоря по правде, нуждаюсь я вовсе не в свежих сведениях, а лишь в подтверждении выводов, полученных мной путем дедукции и необходимых для дальнейшего расследования.

Джонс нахмурился:

– Вы просите то, чего я не в силах вам предоставить. Всех, переступающих этот порог, будь то мужчина или женщина, я заверяю в полном моем и равном для всех моих клиентов уважении и гарантирую им абсолютную конфиденциальность.

Такое проявление непоколебимости ничуть не смутило Холмса.

– Рад слышать это, – сказал он, – так как и не собираюсь толкать вас на предательство кого-либо из доверившихся вам, будь то даже такой презренный тип, как лорд Артур Бичем.

При упоминании этого имени Джонс заметно побледнел и бусины глаз его беспокойно забегали.

– В таком случае чего же вы ждете от меня? – спросил он уже без прежнего апломба.

– Мне хотелось бы ознакомить вас с рядом моих предположений в расследовании одной кражи. Речь идет о картине Гранвиля “Поклонение волхвов”, принадлежащей лорду Дарлингтону, произведении, которое, как я понимаю, вам хорошо известно. От вас мне требуется лишь легкий кивок в том случае, когда предположение правильно, и покачивание головой из стороны в сторону как знак того, что тут я не прав. Словесные подтверждения будут совершенно излишними. А мне вы окажете огромную услугу, никак не меньше тех, которые в прошлом оказывал, по-видимому, вам я.

Джонс, уже успевший усесться напротив нас в плетеном кресле с одной из собак на коленях, наклонился к животному и поцеловал его в нос.

– Как вам известно, я никогда не задаю вопросов моим клиентам. Однако воспрепятствовать вам выражать в моем присутствии свое мнение насчет этого дела я, мистер Холмс, никоим образом не могу, – сказал он, не поднимая головы, будто обращался к собаке.

– Разумеется, – поддакнул Холмс.

– И кивать либо качать головой я буду как мне заблагорассудится, и это не будет считаться прямым доказательством моего согласия или несогласия с вами.

– Я все это прекрасно понимаю и учитываю. Итак, сэр, совершенно случайно мне стало известно, что недавно вас попросили создать для некоего клиента копию картины Луи де Гранвиля “Поклонение волхвов”.

Голова Джона почти касалась собаки, тем не менее я уловил еле заметный кивок.

– Я полагаю, что клиентом вашим является лорд Артур Бичем…

Холмс сделал паузу, но Джонс не шевельнулся.

– И полагаю также, что за последние шесть или более месяцев вы изготовили для него немало копий с картин.

Еще один еле заметный кивок.

– Вы работали денно и нощно, после чего и оригинал и копия поступали к клиенту, который подделку возвращал владельцу, а оригинал продавал тому или иному не слишком щепетильному коллекционеру.

– Я понятия не имею о дальнейшей судьбе картин, покидающих мою мастерскую, мистер Холмс. Меня это не интересует, а к тому же интересоваться этим я счел бы нескромным.

– Вас можно понять. Подобный интерес мог бы завести вас далеко и снабдить знаниями, которые бы вам удовольствия не доставили.

На секунду тонкие губы старика тронула легкая улыбка. Он выпрямился в кресле и, глядя на Холмса в упор, кивнул.

– Думаю также, – продолжал Холмс, – что у вас имеется немало заготовленных заранее подмалевок-набросков к знаменитым картинам, литографии с которых распространены и легкодостижимы.

– Верно. Часть работы – так сказать, общий костяк, – я делаю загодя. Это ускоряет дело и сокращает время нахождения у меня оригинала.

– Но в случае с де Гранвилем подобное было невозможно, не так ли? Ведь с “утерянной картины” литографии существовать не могло, и поэтому с оригиналом вы провозились дольше.

Еще один еле заметный кивок.

– Вы замечательный слушатель! – воскликнул Холмс. Он встал, увлекая за собой и меня. – Ваши умолчания были весьма красноречивы. Так что расследование почти у цели. Благодарю вас!

– Благодаря, не забывайте, прошу, что никаких сведений я вам не сообщил и не сказал ни “да”, ни “нет” на все ваши предположения.

– Конечно. Действующие лица этой неприглядной пьески выдадут себя сами, без помощи со стороны. Идемте, Ватсон, проверим, дождался ли нас кэбмен.

И мы, поспешно откланявшись, расстались с собачником.

* * *

Меня удивили как скорость, с которой получило завершение это дело, так и кровавый финал его. Я и предположить не мог, что история пропавшей картины, выглядевшая поначалу такой нелепой, может окончиться убийством и позором для всей семьи.

Кэбмен, оказавшийся человеком слова, все еще был на углу, поджидая нас. Правда, при нашем появлении обветренное лицо его выразило явное удовольствие и облегчение.

– Обратно на Бейкер-стрит? – спросил он, когда мы уселись.

– Нет, – отозвался Холмс. – В Мейфэр. Грустная история, Ватсон, – заметил мой друг. Он закурил, откинувшись на спинку сиденья. – И от финала ее больше всего пострадает единственный действительно ни в чем не повинный персонаж этой драмы.

– Леди Дарлингтон?

Он мотнул головой:

– Ее муж. Если будут обнародованы факты, вся карьера его пойдет прахом. А леди Дарлингтон невинной считать нельзя.

– Вы же не хотите сказать, что она замешана в краже!

– Думайте, Ватсон, думайте! Существовал только один ключ от галереи, и он всегда находился на цепочке часов лорда Дарлингтона. Расставался с ключом он, только когда спал, сняв часы с цепочкой. И только его жена, спавшая в той же комнате, с легкостью могла завладеть ключом. Следовательно, лишь она могла проникнуть в галерею. При всей невероятности такого оборота дела логика убеждает нас в нем.

* * *

Леди Дарлингтон была смущена нашим появлением, и в любезности, с которой она провела нас в будуар и пригласила сесть, чувствовались натянутость и принужденность.

– Надеюсь, что разговор наш будет коротким, джентльмены, у меня сегодня много неотложных дел.