Смерть или престол (Книга Дуба) - Миллер Саша - Страница 26

Зазар в последний раз энергично оттолкнулась шестом, и лодка развернулась, скребнув бортом по камням. На этот раз Ясенке не понадобились команды: она неловко выпрыгнула из лодки на ближайший камень.

— Держи!

Ясенка все еще стояла на четвереньках, но сумела поймать тяжелую веревочную петлю, которую бросила ей знахарка, — и вцепилась в нее, не давая лодке отойти от берега, пока Зазар вылезала следом за ней на камни. Потом Зазар с привычной ловкостью вогнала шест в щель между двумя камнями и надежно закрепила на нем веревку, так что лодка замерла на месте.

— Вверх!

Обычно разговорчивая Зазар на этот раз явно скупилась на слова. Она только выставила большой палец, показывая, что им нужно взобраться на самый верх неровной стены. В одном месте источенные временем камни были сложены таким образом, что с одного легко можно было перешагнуть на следующий, лежащий чуть выше.

— Лестница.

Это слово Ясенка услышала в первый раз. Забросив за спину мешок, но не закрепляя его, она следом за Зазар пошла вверх. Добравшись до конца «лестницы», она поспешно шагнула вперед, торопясь увидеть новую землю, скрывавшуюся за стеной. И тут же задохнулась от потрясения. Перед ней раскинулся древний мир — но для девушки, проведшей всю свою жизнь в примитивной хижине на островке в Зловещей Трясине, это было нечто ошеломляюще новое. Она увидела множество стен — конечно же, это были огромные дома, хотя крыши над ними давным-давно исчезли, а в проходах между остовами зданий громоздились кучи обломков. Но в глаза сразу бросалась упорядоченность, говорившая о том, что все тут служило какой-то цели. Руины были обширными, они заполняли все пространство до дальней линии полуразрушенной стены, изгиб которой Ясенка едва могла различить со своего места. Зазар указала на обломки внизу.

— Галинф.

— Галинф? — вопросительным тоном повторила Ясенка.

Еще одно незнакомое слово. Зазар ничего объяснять не стала.

Вместо этого знахарка подняла обе руки ладонями вверх и стала нараспев произносить слова, которые тоже были непонятными. Ясенке показалось, будто знахарка возвещает нечто важное. Или она просила здесь приюта? Тогда к кому была обращена ее просьба?

Это невероятное скопление камней… у девушки не было для него слова, но все эти странные каменные дома уж никак не походили на жалкие хижины жителей Зловещей Трясины. И здесь, похоже, никто не жил. Тем не менее девушка с тревогой смотрела на множество каменных груд. Среди них вполне могли затаиться самые страшные твари, чешуйчатые, зубастые… такие, от которых лучше держаться как можно дальше.

Зазар допела свое заклинание. Теперь она стояла неподвижно, глядя на серые развалины внизу. Ясенка тоже устремила взгляд туда, но нигде не заметила никакого движения.

Движения, может, и не было — зато Ясенка услышала кое-что. Откуда-то издали донесся ответ на заклинание Зазар.

Это не было похоже на хриплое кваканье болотника, высунувшегося из омута. Скорее это походило на песню, однако ее мелодия и ритм ничем не напоминали те примитивные песнопения, что звучали на сборищах трясинного народа.

Кто же пел? И что означала странная песня? Ясенку пробрала дрожь. Все это было так непохоже на все, с чем ей приходилось сталкиваться прежде… А человек, выросший в Зловещей Трясине, не мог не опасаться неизвестного.

Переливы и взлеты мелодии… Нет, Ясенка не могла поверить, что в этом таится какая-то угроза. Приглашение? Она взялась за дорожный мешок и вскинула его на спину, закрепив лишь часть застежек. Казалось, Зазар забыла о своей спутнице. Ничего не говоря, знахарка пошла по стене. В нескольких шагах от них оказалась еще одна «лестница» — камни, уложенные один над другим, как те, по которым они так легко поднялись наверх. А теперь так же легко спустились.

Не взглянула Зазар на Ясенку и тогда, когда они снова оказались на земле. Знахарка тут же уверенно зашагала вперед, словно прекрасно знала, что делает. Ясенка поспешила следом, стараясь не спотыкаться о камни. По обеим сторонам от них поднимались другие стены, но эти были не такими высокими: Ясенка решила, что они служили основой для отдельных очагов.

Спустя небольшое время путницы вышли на открытое пространство, гораздо более широкое, чем наполовину заваленные проходы между строениями. Но и здесь виднелись следы разрушения. Прямо перед ними лицом вниз лежала фигура, высеченная из камня и разбившаяся на три части. Но это было не чудовище вроде того, что Ясенка обнаружила во время своих собственных странствий. Было совершенно очевидно, что фигура изображала человеческое существо — такое же, как сама Ясенка. Разбитое тело и конечности полностью соответствовали ее собственным, за исключением размеров: фигура была гораздо выше.

Однако ее пропорции, которые можно было оценить, несмотря на плачевное состояние каменного изображения, не соответствовали пропорциям тел приземистых и ширококостных трясинных жителей. Ясенка чувствовала, как в ней бурлят бесконечные вопросы, но Зазар уже прошла мимо фигуры и явно не желала разговаривать.

Ноги фигуры по-прежнему стояли на широкой каменной плите, с которой упали — или были сброшены — другие части изваяния. И это основание стояло прямо перед входом в очень большое строение, сильно отличавшееся от всех остальных. Здесь обломки были отодвинуты в сторону, и за ними виднелась короткая лестница. Ступеньки ее были не такими крутыми, как те, что вели на стену, и их было всего четыре. Поднявшись по ним, девушка увидела широкую открытую площадку перед очередной стеной. В центре стены была полукруглая дыра. Однако этот дверной проем поразил Ясенку: он был закрыт завесой, плотной и прочной, почти совсем новой. Именно такая занавесь служила бы дверью в хижине трясинного народа.

Ясенка шла следом за Зазар, но когда они ступили на площадку перед аркой, знахарка резко обернулась. Теперь ее взгляд был устремлен на Ясенку, и к ней вдруг вернулся голос, которым она не пользовалась уже несколько часов.

— Ясенка Смертедочерь, перед тобой — сердце древнего знания. Большая его часть за эти долгие годы утекла и исчезла. Но те, кто рождается с даром учения, знания и запоминания, сделали его своим домом. Тебя приветствовал Дух Крови, и потому тебя сочли талантливой — как я и считала. — Она указала на окружавшие их развалины. — Когда-то здесь был великий город: таких городов трясинный народ никогда не знал. Когда город был сильным, Трясины просто не существовало, вода еще не начала поглощать землю. Я говорила тебе, что до нас этими землями правили многие, многие народы. И здесь был один из главных центров давно забытой расы. Но, как я уже говорила, колесо вращается — и наступает время перемен. Я дарю тебе эту тайну безо всяких условий, потому что многим известно: наступила пора разбудить новые силы. И тебе предстоит сыграть в этом свою роль.

10

Сохраняя на лице выражение отстраненной безмятежности, королева пыталась прочесть чувства и мысли трех мужчин, трех членов королевского совета, которые только что приветствовали ее поклонами. Она сидела в кресле в центре комнаты, но не на помосте, чтобы это не слишком напоминало трон. Теперь Иса чуть заметно приподняла руку — и дежурный паж поспешно придвинул три стула, на которых высшим аристократам разрешалось сидеть в присутствии монарших особ. Вторым легким жестом королева выставила из комнаты всех посторонних, оставшись наедине с теми, кто попросил у нее аудиенции. Ей нравилось демонстрировать прекрасную выучку своих слуг, хотя для этих троих все это не имело значения. Осторожность и осмотрительность, выдержка и выжидание. Иса мысленно повторяла эти слова, отрешенно взирая на пришедших и по очереди встречаясь с ними взглядом. Руки она положила на колени, ощущая четыре Великих Кольца, словно их сила набрала такой вес, что давила на ее пальцы.

Ройанс из Граттенбора, глава Совета. Его семья была союзником Дома Дуба, и в юности Ройанс был приятелем Борфа. Однако Ройанс не позволил страстям управлять собой. Он всегда предпочитал вести открытый бой, как настоящий воин. За последние десять лет он дважды защищал свои владения — или те, которые считал своими, — выдержав полную осаду амбициозных соседей. Его профиль напоминал ястребиный, и, возможно сознавая это, он сделал ястреба своим личным гербом. Иса знала, что Ройансу свойственна и жестокая натура этой птицы.