Бархат - Хансен Эва - Страница 4

Импровизированный концерт, который еще полтора года назад был бы обычным, а сейчас являлся чем-то особенным, прервал приход Фриды. Она не стала останавливать подруг, но те уже сами выдохлись. Давно не играли…

– А вы с Ларсом играете?

– Сейчас нет.

– Почему?

– Даже не знаю. Боялись разбудить Мари… Не знаю.

– Как малышка? – улыбнулась Фрида.

Трехмесячная дочка – любимая тема для разговора у Линн и Ларса, неудивительно, они так ждали малышку, Линн боялась недоносить. После первой трагедии – выкидыша – врачи обещали, что дети у Линн еще будут. Будучи беременной первым ребенком, Линн попала в банду, снимающую снафф-видео – реальные пытки людей, причем попала в качестве жертвы, к ней применить арсенал не успели, но пережитый ужас сказался: уже освободившись, она потеряла ребенка. Ларс сделал все, чтобы Линн забыла об ужасах, приведших к выкидышу, и ему это удалось. Он очень заботливый и любящий, и хотя трагедия была некоторым образом связана с его прошлым, все верили, что вины Ларса в ней нет.

– Хорошо. Фрида, я в деле?

– Но как ты намерена этим заниматься, если у тебя крохотная дочка? Ей нужна мама, – усомнилась Бритт.

– И папа тоже. Вот отличие шведов от американцев – мы не сидим привязанными к детям. Родители имеют по отношению к ним одинаковые обязанности, почему Ларс не может побыть с малышкой, пока я работаю? Это и его дочь.

– И… Ларс на это согласен?

– Еще как! Видела бы ты, как Ларс меняет Мари подгузники.

– Линн, – вмешалась уже Фрида, – у вашей малышки не будет раздвоения личности? Ты зовешь ее Мари, в то время как Ларс настаивает на Линн.

– Он тоже зовет Мари. Уже понял, что говорить «Линн» сразу матери и дочери неудобно.

Некоторое время Линн рассказывала о крошечной Мари. Они семьей жили на острове в замке Ларса, куда перебралась ухаживать за правнучкой и бабушка Линн Осе Линдберг, заменившая самой Линн мать. Нелепо при живой матери ее заменять, но мама Линн, родив ее, посчитала свои обязанности выполненными и самоустранилась. Отец вечно был на гастролях, а потом, когда сменил скрипку на фотоаппарат, просто разъезжал, снимая разные уголки планеты. Бабушка и дедушка заменили Линн родителей. Но она не жаловалась.

– Давайте уточним все, что мы знаем на данный момент. Станет понятно, какие вопросы задавать завтра Флинтам. Бритт, расскажи. – Фрида решила, что пора вернуться к делу, тем более Линн напомнила, что ушла из дома ненадолго.

– Вот она – семейная кабала! – ткнула в подругу пальцем Бритт.

– Ладно тебе, рассказывай, что знаешь.

– С Петрой мы учились в колледже, она классный дизайнер, креативно мыслит…

Если Бритт не остановить, она еще полчаса будет объяснять преимущества креативного мышления перед обычным, ванильным, как зовет любое поползновение окружающих «быть как все». А о колледже дизайна, в который приехала учиться из далекой Калифорнии и который бросила, когда надоело заниматься коллекциями одежды ежедневно, готова говорить и вовсе часами. У Бритт мать шведка, отец – американец, в зависимости от ситуации она то считает себя шведкой, то говорит: «У нас в Америке…»

Пока не началось это «у нас…», Фрида посоветовала:

– Давай лучше о ее матери.

– Я мало что знаю, – Бритт привыкла, что ее тормозят, и на подруг уже не обижалась. – Аника и Андреас давно живут каждый сам по себе. Она пластический хирург с золотыми руками, он… даже не знаю кто, занимается, как говорила Петра, всем понемногу.

– Сколько у них детей?

– Только Петра, но мне кажется, она не дочь Андреаса.

– Но фамилия у них одна. Удочерил?

– Нет, кажется, Петра говорила, что Андреас взял фамилию Аники, ее первого мужа, у него самого какая-то неблагозвучная.

– Вот глупости! – фыркнула Линн. – Будто фамилия может изменить человека.

– Мало ли какие у него были причины. Расскажи, что знаешь о финансах семьи.

– Ничего, – пожала плечами Бритт, устраиваясь с ногами на диване в своей излюбленной позе. Таких у нее было две – вот так с ногами под себя или ноги на столик рядом. Обе ненормальные, но подруги терпели, Бритт не переделаешь, а если это произойдет, то Бритт будет уже не Бритт. Тем более носки у нее всегда чистые…

Некоторое время Бритт напрягала память, пытаясь выудить еще что-нибудь, но о семье Петры она действительно знала немногое. Каждый жил сам по себе, Аника чаще всего отсутствовала, Андреас активно наставлял жене рога (наверное, взаимно), Петра тоже не считала себя крепко привязанной к семье и обремененной семейными ценностями.

– Я уже больше года с ней почти не встречалась, только созванивались, но не думаю, чтобы что-то изменилось. Это стиль жизни семьи – не мешать жить друг другу и получать удовольствие от того, что тебе нравится больше.

– Секс?

– И это в том числе…

– Почему же тогда приходилось прикрывать Петру, лгав, что она у тебя?

– Был какой-то парень, которого от матери следовало скрывать, что-то не нравилось.

– Почему Петра подозревает, что это не несчастный случай?

– А ты сама подумай: Аника врач, в жизни у нее все прекрасно, она успешна, с мужем проблем нет, деньги водятся… К чему принимать смертельный препарат? Да если и покончить жизнь самоубийством, то у Аники была тысяча возможностей сделать это иначе. И что амоксициллин для нее опасен, тоже не могла забыть.

– Нужно проверить, была ли у нее какая-то инфекция, чтобы срочно принимать антибиотики. Может, просто перепутала? Не думаю, чтобы следователи пропустили такой момент, – вздохнула Фрида, подумав, что стоило бы позвонить Оке Винтеру и проконсультироваться. Но как это сделать, если они даже не знакомы, видно, Оке пришел в Управление после ее ухода?

– Как-то все бессмысленно, – вздохнула Линн.

– С убийствами всегда так! – авторитетно изрекла подруга.

Фрида в ответ помотала головой:

– Неправда, люди не убивают друг друга просто так, мимоходом. В любом убийстве есть смысл, убивают из ревности, любви, обиды, денег, политики…

– А маньяки, они убивают просто так!

– Из-за тараканов в голове. Но маньяк не стал бы подливать амоксициллин в питье, скорее прирезал или проколол шины.

Они еще какое-то время обсуждали поведение возможных маньяков, потом Фрида покачала головой:

– Нет, если это и убийство, то классическое, такое, которое совершил кто-то, кому выгодна смерть Аники Флинт. Потому будем искать выгоду, если вообще будем.

– То есть? – Бровь Бритт приподнялась, выражая недоумение.

– Бритт, Флинт еще не поручил нам расследовать смерть его жены, не забывай об этом. А лезть самим в то, что нас не касается, не просто не стоит, но и противозаконно. Есть такое понятие – частная жизнь. Никогда не слышала?

– Поручит.

– Вот когда поручит, тогда и будем решать эту загадку.

Линн пора, она заехала на часок, а пробыла уже три. Дома ждал Ларс и… Об этом «и» постоянно напоминали переваливающиеся шарики внутри.

Подходя к дому (снова отправилась на метро вместо того, чтобы взять такси, как требовал муж), Линн размышляла о том, как сказать о своем твердом желании работать.

Она пыталась отвоевывать свое жизненное пространство, доказать, что на что-то способна сама. Работа у Фриды лучший способ сделать это. До сих пор Линн в агентстве только числилась, изредка заезжая в офис или в квартиру к подругам, устраиваясь со своим большим животиком и попросту мешая им.

Но дочка родилась, ей уже три месяца, самое время попробовать свои силы не только в болтовне или дома в сексуальных утехах.

В квартире вкусно пахло, у Ларса готов ужин. Помогая Линн снять плащ, он дурашливо ворчал:

– Вот моя участь – ждать жену со свидания, держа ужин горячим…

Ужиная, потом загружая посуду в посудомоечную машину, убирая на кухне, она все никак не могла решиться.

Оставалось только принять душ и отправиться в постель, где подобным разговорам будет не место. Наконец Линн почти твердо заявила: