Мороженщик - Миллер Рекс - Страница 3

Эйхорд почувствовал, что с этим человеком ему будет легко.

— Я очень рад, но...

Мотт прервал его. Говорил он серьезным тоном, изредка покачивая в такт головой:

— Понимаете, не идут у меня дела, Джек. Я слежу за вашей работой с тех пор, как вы раскрыли дело доктора Демента. У вас просто потрясающие аналитические способности. Мне необходим человек с вашим опытом.

— Вы преувеличиваете. — Эйхорд никогда не знал, как вести себя в подобных ситуациях, и тушевался. — Надеюсь, я не разочарую вас. Я тут обнаружил в делах, что вы пятнадцать лет проработали в службе контрразведки, прежде чем перешли сюда?

— Да, я руководил отделом в восемьдесят шестом. А здесь я уже девятнадцать с половиной лет. Меньше чем через год я сниму значок.

Эйхорд удивился. Мало того, что Мотт пятнадцать лет проработал в контрразведке, он еще и двадцать лет в полиции. После перелета Джеку все еще было не по себе, и он чувствовал себя как человек, который никак не может вспомнить, где находится. Чтобы не отвлекаться на свои ощущения, он спросил:

— Служба контрразведки взаимодействовала с войсками?

— Нет, нам хватало собственных сил, иногда, правда, привлекали организацию Оцеолы.

Эйхорд похлопал, себя по карманам в поисках сигарет, но обнаружил только пачку записок, рисунков, набросков и эскизов самолетиков.

А Мотт продолжал:

— Блайтвилл и Оцеола используют контрразведку при расследовании убийств, находящихся в их компетенции, а мы работаем в округе, когда...

Джек кивал, пытаясь сосредоточиться на словах Мотта, но чувствовал себя все хуже и хуже. Голову сжимало, как на морозе. Начал дергать больной зуб с дуплом, десна явно опухла, и Эйхорд понял, что без дантиста не обойтись. Боль нарастала с каждой минутой, и вскоре он уже был не в состоянии воспринимать ничего, кроме нее. Пару лет назад он обошелся бы рюмкой спирта, но теперь ему мог помочь только врач. Усилием воли он заставил себя снова прислушаться к собеседнику.

— ...просто в нашем суде почти всегда занимаются ерундой, что, сами понимаете, паршиво.

— Да, разумеется. Давайте еще раз пробежимся по всему делу от начала до конца. Когда и от кого стало известно об исчезновении детей? От их матери, насколько я знаю?

— Да, Хуанита Альварес, сорок три года, в разводе, две дочери. Живет здесь всю жизнь. Любовников нет. Прекрасные дети. Однажды они поехали покататься на велосипедах. Когда вернулись, она занималась хозяйством. Покончив с домашними делами, обнаружила во дворе велосипеды, но детей не было. Она решила, что они отправились в лавочку. Но шло время, а девочки не возвращались. Тут она запаниковала, бросилась по соседям. Безрезультатно. Тогда она позвонила нам. Через двадцать четыре часа было открыто уголовное дело об исчезновении Анжелы и Марии Альварес.

Наиболее вероятно следующее: девочки катались на велосипедах, когда их увидел преступник. Возможно, это был кто-то из знакомых. Преступник предложил им покататься на машине, а может быть, еще на чем-то, во всяком случае, этого никто не видел.

Спустя два дня наши офицеры Ларри Филлипс и Би Джей Бэн объезжали район на служебной машине. Обычное патрулирование. Они получили анонимный телефонный звонок. Если хотите, можете прослушать запись. Девичий голос сообщил, что в районе Клирлэйка — мертвое тело. Офицеры обнаружили два трупа. Это было одним из самых ужасных зрелищ, которые мне когда-либо приходилось видеть. Два изуродованных до неузнаваемости детских тела. Два трупа маленьких девочек с отрезанными головами.

Боб Мотт перевел дыхание. Больной зуб Эйхорда снова задергал.

— И никаких свидетелей. Мы даже не знаем звонившую. На следующий день мы обнаружили место преступления. Это оказался заброшенный дом неподалеку от новостроек на Клирлэйк-авеню. Крови — как на бойне, но никаких частей трупов.

— А головы?

— Не торопитесь. На опознание приехала мать девочек. Что там было, лучше не вспоминать! Потом мы облазили всю комнату, перерыли груды мусора, массу материалов отправили в лабораторию: пыль и прочее; в общем, вычистили всю округу, как профессиональные дворники. — Он прищурился, словно у него устали от света глаза.

— Но недостающих частей тел так и не нашли. Определенно можно сказать только то, что детей подобрали в Южной Ютике или неподалеку, посадили их в машину или фургон и привезли в старый заброшенный дом на Клирлэйк-авеню. Может быть, к этому времени их успели связать и заткнуть им рты: мы нашли веревку и куски платьев. В старом доме обеих девочек изнасиловали. Злобно и жестоко. Дети подверглись самым изощренным пыткам, которые только можно изобрести. Затем их убили, отрезали им головы, обмыли тела, вытерли и выкинули в поле. Для чего? Даже в голову не приходит.

— И ни одного свидетеля, который бы видел или слышал что-нибудь?

— Абсолютно.

— Ну что же, мне остается только попросить вас подобрать все факты, которыми мы располагаем, и обеспечить полную свободу действий.

Уже через полтора часа Эйхорд получил от шефа полиции докладную на пяти страницах. Он рассмотрел фотографии, изучил протоколы допросов, образцы волокон, присланные из криминалистической лаборатории штата Колумбия, результаты исследовании вскрытия трупов, соскобов из-под ногтей и проб пыли — в общем, все, что было в наличии.

В распоряжении Джека были также карты, исчерченные бессмысленными на первый взгляд закорючками, и ключи от взятого напрокат неизвестного средства передвижения.

Мотт снова поехал в заброшенный дом у новостройки и вскрыл опечатанную дверь. Следом прибыл Эйхорд. В развалюху временно провели электричество, и полиция, осветив место убийства прожекторами, тщательно все осмотрела, потратив на это около часа. После этого Джек подошел к шефу полиции:

— Я поброжу тут в округе еще немного, — сказал он. — Здесь все именно так, как вы обрисовали.

— Надеюсь, Джек, вам улыбнется удача. Но пока это выглядит чертовски безнадежно.

— Мне знакомо это чувство. Так бывает в начале расследования почти со всеми.

— Время-то идет, а успехов никаких.

— А что, если мы окончательно зайдем в тупик и придется прекратить расследование?

— На этот случай приятель припас для меня работенку. Хорошие деньги, много преимуществ, покупатели никогда не проходят мимо.

— Звучит неплохо.

— Ладно, надеюсь, до этого не дойдет. Завтра утром мы пригласим к вам девушку. В девять не рано? — Шеф говорил о четырнадцатилетней девочке, с которой Эйхорд хотел встретиться в первую очередь.

— Что ж, отлично.

— Помните, я говорил, что она собиралась наточить топор у соседа напротив на стоянке фургонов. Мы проверили соседа — он абсолютно чист, но, по крайней мере, у вас будет отправная точка.

— Хорошо. Еще я хочу позвонить миссис Альварес и встретиться с ней до того, как она выйдет на работу. А лучше, если позвоните вы и скажете, что я зайду к ней утром.

— Нет проблем. Вы позвоните ей утром или сразу зайдете?

— Позвоню, и мы договоримся о времени. Желательно от семи до семи тридцати. Затем я встречусь с девушкой и ее соседом, который не любит собак. Потом, видимо около полудня, загляну к вам, узнать, как дела.

— Принято. А мы пока обсудим все немыслимые версии, которые только могут прийти в голову.

— А девушку вы собираетесь пригласить сюда?

— Нет, лучше в управление.

— Я только хочу сказать, что тот мужчина, — Эйхорд бросил взгляд на свои записи, — мистер Хиллман, или как там его зовут, живет по соседству, поэтому надо постараться привести ее, не привлекая внимания, иначе за ней могут начать охоту или просто увезти на неопознанном автомобиле. Я приду в управление около девяти.

— Договорились. Еще раз спасибо, Джек. До завтра. — Мотт протянул руку.

— До встречи. Боб. Я очень благодарен вам за помощь. Увидимся утром.

Дверь закрылась, и Эйхорд остался один. С улицы приглушенно доносились ночные звуки и шум транспорта. Он постарался встать на место убийцы и прокрутил в себе единственную имеющуюся версию преступления. Допустим, на ближайшей станции проката автомобилей он взял машину. Втащил уже связанных детей внутрь. Огляделся, убедился, что свидетелей нет. Потом издевался над ними, наслаждался созерцанием агонии в их глазах, предсмертными криками, пока они истекали кровью. Дальнейшее представлять не было необходимости. Вскрытие трупов и исследование места убийства свидетельствовали о большем, чем могла подсказать любая фантазия. После кровавых забав детей убили. Эйхорд стоит, ощущая на себе детскую кровь. Но этим мерзавцам хотелось большего. Чего? Может быть, какого-то ритуала? Отрезаны головы. Зачем? Чтобы затруднить опознание жертв? Если так, то почему бы не сжечь трупы? И потом, зачем обмывать части тел? Наконец, самое странное. Для чего понадобилось этим маньякам вывозить в поле обезглавленные расчлененные трупы, рискуя быть замеченными, а затем отправиться назад, чтобы что-то сделать с головами? Безумие!