Мороженщик - Миллер Рекс - Страница 28

— Что?

— О-ох, — произнес он в ответ, поглаживая сзади ее гладкое правое бедро. Его огромная сильная рука сжала и подняла ее стройную ногу. Стараясь не причинять боли, но и не особенно миндальничая, он скользнул рукой выше, вдоль поднятого бедра и добрался до нежных ягодиц. Занятая кроссвордом, она не сразу обратила на него внимание, и приподнялась только тогда, когда он легонько ущипнул ее.

— Ммм?

На ней было бикини на шнуровке и золотистые сандалии с вызывающе высокими каблуками. На золотой ножной цепочке висел брелок с надписью «папа», а на цепочке на талии — с надписью «Ники».

— Что? — снова спросила она.

— Удели мне внимание, лапочка, — шутливо сказал он, но при этом достаточно жестко ухватил ее длинные волосы и потянул на себя.

— Не надо, папуля, — защебетала она, — не надо делать больно своей девочке. Лучше скажи, как зовут трех актрис из пяти букв, которые были удостоены премии Академии?

— Сюзен Саранрэп, Молли Рингуорм и Мэрри Стимендайл, — не задумываясь ответил он.

— Мери состоит из четырех букв.

— Ага, — хрюкнул он, сдирая с нее бикини и укладывая ее на себя. Он был раздет, гора подушек поддерживала его на большой кровати. Волосатый мускулистый торс охватывал ее, пока он с жадностью насыщался ею.

— Кстати, — произнес он, отодвинувшись, когда все было кончено, и глядя на нее с серьезным выражением лица, — я только что подумал...

— О чем?

— О Бонни.

— О ком??

— Ты знаешь. Подружке принцессы Ди с расплющенными пальцами. О ее приятельнице Бонни, про которую она всегда болтала.

— Ну и что?

— Она может оказаться кончиком веревочки.

— Ерунда. Ей ничего не известно. Вспомни, я заготовила открытку. Ее давно уже отправила из Калифорнии негритянская девчонка, — она тряхнула головой, — так что нет никаких проблем. Скоро твоя Бонни получит первую открытку с солнечного курорта, если уже не получила.

— Я помню. Это было о-очень умно. Мне нравится, в самом деле нравится. — Он поцеловал ее. — Но все-таки она — кончик веревочки. Я думаю, нам бы следовало пообщаться с ней.

— Что ты имеешь в виду?

— На ее месте я бы беспокоился об отсутствующей приятельнице. И подозрительная старушка Бонни может подумать, что ее подруга-идиотка сбежала в Калифорнию со мной. Кто знает, вдруг эта дура сумеет навести на меня полицию? Правда, она, вероятно, знает не много. Но лучше все выяснить как можно быстрее. Сходи, отправь еще одну дурацкую открытку, а потом я попробую связаться с Бонни. Дескать, я волнуюсь, не случилось ли чего с Дианой. Мы встречаемся, и я обрубаю эту ниточку.

— Совершенно бессмысленно. Нет, папа, это серьезная ошибка. У тебя не должно быть абсолютно никаких контактов с Бонни. Она тебя не знает. Ты чист.

— Вроде бы и так. И все-таки ты могла бы отыскать ее.

— Нет. Не заставляй меня. Мне это не нравится. Это рискованно.

— Ну-ну, не ворчи, — сказал он. Его рука легла ей на грудь.

— Мы сделаем работу чисто. Не стоит волновать из-за этого твои вкусненькие сосочки. — Он опять водрузил ее на себя.

Бакхедское управление

Утром снова лило как из ведра. Дождь прекратился около десяти, но Эйхорд не заметил, чтобы его ребята рванулись к автомобилям. Небо все еще было свинцово-серым, в тяжелых кучевых облаках, способных в любую минуту снова опрокинуться тоннами воды. Все в дежурной комнате уткнулись в свои бумаги, и лишь к концу следующего дня занялись делом Хоут — Грэхем и Мороженщиком-убийцей сначала в городе, а затем в его окрестностях, после чего досье разрослось с трех до почти восемнадцати страниц.

Эйхорд взял на себя мединститут Палмера, институт медицинского оборудования, детский центр, объединенную ассоциацию травматологии, консультационную больницу для бедных и добавил к заготовленному дома списку еще одно место — Фармацентр Паркера. Вот теперь детективы почувствовали острую нехватку сил и транспортных средств, что немаловажно, когда приходится столько мотаться по улицам.

Дело Хоут — Грэхем приобретало огромный размах, ребята сваливали в одну кучу массу разнообразных данных. Они достигли определенного успеха в проверке владельцев инвалидных колясок, живущих в радиусе 50 миль и обслуживаемых бакхедской медициной. Портрет подозреваемого был разослан повсюду.

Десять дней спустя запланированные мероприятия принесли еще массу вариантов, но ничего достаточно определенного. Полторы недели ребята носились по городу, а их телефоны раскалились добела. Джек Эйхорд получил множество сведений о жизни инвалидов, людей, не способных даже самостоятельно посетить магазин, не оборудованный специальными скатами. Теперь он разбирался в массе специальных вопросов, начиная от моделей кресел, позволяющих наилучшим образом справиться с вынужденной неподвижностью и кончая проблемой обособленности инвалида от окружающего мира.

— Подведем предварительные итоги, ребята, — сказал Джек, — чтобы выяснить, в какую сторону нам двигаться.

— В кабак, — выразил готовность Дан.

— В другой раз. Что у нас есть на двадцать двух мужчин, которых мы взяли на подозрение?

— Одна ерунда, — хмыкнул Дан.

— Какая именно?

— У нас есть дерганый, злющий Джек.

— Может, проверить, заказал ли кто-нибудь снять деньги со счета? Мы своей суетой могли насторожить преступника, — нерешительно предложил Монрой Тукер.

— Проверь. Я думаю, это может сработать, — продолжал Эйхорд невозмутимо, — но это параллельный курс. Продолжайте прочесывать ломбарды, компании по поставкам медицинского оборудования, изучайте газетные рекламы, слушайте радиорекламы, разговоры соседей — посмотрим, может, попадется наш приятель с «рукой Христа».

— В прошлый раз ты не клюнул на того типа, который написал статью. Почему тебе сейчас приспичило этим заняться?

— Я понял, что нельзя упускать ни одного шанса, даже самого незначительного. Посмотрим, кто накропал статейку. В конце концов, это действительно мог быть лидер правых. А если нет, тогда мы убедимся, что имеем дело действительно с маньяком.

Однако в глубине души Джек опасался, что сумеет выудить из списка лишь какого-нибудь озлобленного ветерана метрового роста с полной ампутацией конечностей, который не смог заставить правительство заплатить за коляску.

Бумажная гора устрашающе росла, и чем дольше Джек занимался этим расследованием, тем больше убеждался, что имеет дело с умным и образованным человеком, который тщательно подготовил серию преступлений, создающих видимость скопированных убийств. А потом, когда копы вплотную займутся им, доказательства будут отбрасываться одно за другим, как луковая шелуха, пока внутри не окажется пустота. И привет! Примите подарочек — никого нет дома.

Через две недели ситуация изменилась. Список из двадцати двух имен поредел. Эйхорд только что закончил разговор с Сэмом Нейджелом, жалким старым джентльменом, надрывавшим его сердце в течение полутора часов. Не верилось, что этой развалине сорок два года.

— Еще раз спасибо, извините за беспокойство, — сказал Эйхорд, стремясь поскорее уйти.

— Никакого беспокойства, я был рад побеседовать с вами.

— Да-да, благодарю, будьте здоровы, — повторил Эйхорд, уже поворачиваясь к двери.

— Я не думал, что когда-нибудь буду полезен полиции. Вы защищаете нас от дурных людей. И мы должны поддерживать наших стражей закона.

— Это верно.

— Вы посмотрите, что творится вокруг. Моральные устои падают. Старые ценности уходят. Уважение к закону тоже. Возьмите сегодняшнюю молодежь, похоже, что у большинства молодых людей нет ни малейшего уважения ни к чьим правам. И знаете, что я скажу? Если не уважать в первую очередь себя, не будешь уважать никого.

— Вы правы, — ответил Джек.

Мужчина был настолько одинок, что радовался любой возможности поговорить. Они беседовали еще некоторое время, но наконец Джек дружески и тепло распрощался и покинул самого старого сорокадвухлетнего мужчину планеты Земля.