Грязь - Миллер Рекс - Страница 4

Полицейские силились понять, в чем дело. Работали с психоаналитиками и астрологами, с мошенниками и ясновидцами, психологами и воротилами шоу-бизнеса, со всеми, кто хоть как-то мог бы помочь разгадать новую серию убийств, от которых трясло всю страну. Был ли убийца один или их несколько? Кто он? Откуда пришел? Как скоро его найдут? Компьютеры работали на пределе возможностей, множество фактов и объяснений закладывалось в них, стиралось и опять закладывалось — но ничего не получалось. Вот тогда-то и появился Джек Эйхорд, профессиональный детектив, новая знаменитость восьмидесятых, гениальный расследователь жутких случаев, называемых “серийными убийствами”. Справедливости ради скажем, что несколько из них все же были раскрыты. Однако гораздо большее число дел было заложено в компьютерные файлы “Открытые” — убийцы пока гуляли на свободе. Ма нанесла удар ножом Па в соседнем ночном баре при драке — такого плана дела быстро закрывались. Бубба застрелил Тирону при восьми свидетелях — расследование подобных преступлений тоже заканчивалось достаточно быстро. Но вот, скажем, найден труп некоего Джона Доу в салоне заброшенной машины на Южной улице, дом 28, — такие бессистемные убийства заносились в общие файлы, создавая путаницу.

Что еще можно сказать о методах работы полицейского? Увы, они далеко не совершенны. Даже такая проверенная методика работы, как, к примеру, экспертиза отпечатков пальцев в лаборатории, приводит к успеху только в телевизионных постановках, но не в реальной жизни.

Эйхорд знал, как надо раскрывать убийства. Потянулись тяжелые, долгие, наводящие скуку часы работы на ногах и дома с целой бригадой секретных осведомителей, с бесконечными логическими построениями. Желание работать не более восьми часов в день никак не выполнялось: отводилось всего двадцать минут на то, чтобы проглотить гамбургер и чашечку кофе, а другую приходилось растягивать на оставшуюся часть ночи. Тяготило бесконечное ожидание. Ожидание телефонных звонков, которых то слишком много, то нет целую вечность. Ожидание в неудобной позе, когда глаза щиплет от сигаретного дыма и недосыпания, а необходимо сконцентрировать внимание и не пропустить объект наблюдения. И еще — вопросы. Тысячи вопросов, вновь и вновь задаваемых всем этим людям. Сиди и думай, что они знают и чего не знают, или знают, но молчат. И затем, может быть, — только, может быть, тебе выпадет удача и на один из вопросов тебе ответят: “Я убил...”

Ясно, что такая жизнь не для всех. Но Джек Эйхорд преуспевал. Он любил свою работу детектива, заполняя ею все пустующие места в своей жизни. Джек буквально дышал ею, жил каждым рабочим часом. Он не покупал себе новой одежды уже девять лет, половину из них проработав в Мактафф. Поймав несколько лет назад убийцу девочки-подростка, он увлекся — преступление оказалось одним из серии — и погряз в расследовании. Опустившись в эту грязь, он был уже истощен своими теориями, когда нашли следующее тело. Но ему повезло. Он сидел в участке один, когда раздался телефонный звонок. Звонил информатор, торговец наркотиками, который знал, что полицию нельзя беспокоить из-за всякой ерунды. На этот раз у него было что сообщить. Правда, ему пришлось поработать, чтобы узнать все, и он выдал убийцу Эйхорду.

Дельце было сработано хорошо. Убийца оказался дантистом, молодым симпатичным парнем, бисексуалом. Настоящий садист, он любил истязать девочек, насилуя их. Потребовалось бы много чернил, чтобы доказать это. Помог фильм “Доктор Дементед схвачен”. Тогда-то Джек Эйхорд понял, что ему не нравится быть знаменитостью, и отказался давать интервью. Категорически. Но с тех пор о нем стали складывать легенды. Газетчики от него отстали, но пытаются взять интервью у Тарбо. Теперь он узнал прессу с худшей стороны. В Чикаго Эйхорд оказался потому, что о нем, захлебываясь от восторга, трубили все средства массовой информации. И однажды босс отправил его к Винди, в его старый полицейский участок. Он чувствовал себя идиотом, посланным с билетом первого класса в качестве господина мстителя “Убийце Одиноких Сердец”. Смешно! Мститель... Он, рядовой офицер полиции! Господи, почему именно я, спрашивал он себя мысленно, когда водоворот событий опустил его в гущу неудачников.

Итак, Чикаго оказался в руках маленького полицейского (жуткая история, прямо скажем!). Будь он менее управляемой личностью, первый же день его пребывания здесь мог бы разрушить весь ход следствия, однако этот день прошел так же, как обычно, невзрачно, бесцветно и достаточно мирно. Стало очевидно, что приезд Эйхорда вызвал легкую перегруппировку сил. В течение первой недели коллеги приглашали его домой на обеды, а сотрудник, ответственный за “Одинокие Сердца”, просил называть его по-дружески Лу.

Эйхорд проводил все время на улице. Восстанавливал старые связи, знакомился с новыми людьми, задавал вопросы, выслушивал ответы. Он был чертовски внимательным слушателем, все время стараясь окунуться в Чикаго, как в то озеро, в котором плавал еще мальчишкой. Он слушал, посещая самые отвратительные, грязные кварталы города. Узнавал их еще раз. Ощущал их пульс. Ожидал.

Сильвия Касикофф

КАКАЯ разница, как умирает человек? Не все ли равно, умрешь ли ты в постели, грезя о зеленеющих полях Шотландии, или отойдешь в мир иной, с головой окунувшись в созерцание горячего секса? Какая разница? Смерть забирает человека, и остается только память о нем. Смерть сама выбирает способ отнять человека у жизни и сама определяет статуе покойника. Если тебя застрелил незнакомый парень, который вырывает твое сердце, там, в темной аллее возле Уэст Эри, и оставляет твой окровавленный, изуродованный труп для того, чтобы его заснял на пленку криминальный фотограф, многим это хуже, чем, допустим, смерть президента от огнестрельных ран? Разница только одна — фотографии последнего разойдутся большим тиражом.

И что из того, знаете ли вы убийцу президента или нет? У вас только “Манлихер-Каркано”, смешной карабин, кусок дерьма. Перекрестный огонь — и вы мертвец. Соответствует ли президентскому облику покойник с недостающей частью тела? Возможно, нет. Мы умираем. И нет большой разницы, как мы умираем, почему и где — или даже, кто умирает. Мы надеемся на минимум боли, на чуточку достоинства, максимум уединения и делаем все возможное, чтобы это получить, встречая смерть.

Но, есть смерти, настолько бесславные и ужасные, что нас трясет, как в ночном кошмаре, стоит представить себе такой конец. Кажется, что некоторые смерти предназначены убивать вас снова и снова, забирая вас по кусочкам, давая возможность стократно переживать тот момент, когда жизненный огонь тухнет и вы сжимаетесь от леденящего душу ужаса. Женщина на поле умирала одной из таких смертей. Может быть, и не самой худшей, но приводящей в шок тех, кто чувствует себя в безопасности, считает себя защищенным от жестокости уличной жизни.

В замешательстве она подумала, что у него нет члена. Глупо. Мысленно она назвала член “штукой”. Но ни все ли равно, как его обозвать? Она не думала, что он попытается ее изнасиловать, убить или зверски замучить, — это гигантское чудовище-сумасшедший, этот толстый липкий урод, который так неожиданно изменил ее жизнь. Но от мысли, что на нее напал маньяк без члена, тошнота подкатила к горлу.

Симпатичная молодая брюнетка, голая, распластанная, парализованная от ужаса, смотрящая широко раскрытыми глазами на огромную неуклюжую фигуру, нависшую над ней, беспомощно лежащей на грубом одеяле. Человек был чрезмерно толст, живая гора мяса. Он стоял над ней, облизываясь, и казалось, что у него действительно нет члена. Он был тем, кого во Вьетнаме называли Каторжником.

На самом деле гениталии Дэниэла Банковского были нормального размера, может быть, чуть больше средних, но их скрывали складки жира, висевшие на животе, как уродливые резиновые покрышки от колес грузовика.

— На колени! — прорычал он, копаясь в этих жировых складках и вытаскивая наружу мокрый конец розового члена, который держал изящно двумя огромными пальцами.