Кому выгодны мировые войны? - Мухин Юрий Игнатьевич - Страница 30

В задней части первого двора находились ворота, ведущие на второй двор. Там стоял большой сарай с основным погребом, заполняемым весной привозимыми с речки льдинами. В самом сарае хранились упряжь, телеги, сани, бороны, плуги, сеялки и прочий нехитрый крестьянский инвентарь. В центре этого второго двора был чистый колодец с журавлем для питьевой воды, а возле него помещение для кур, уток, гусей, индюшек и даже цесарок. (Павлинов, правда, не было. — Ю.М. ) Далее следовал третий, скотный двор с конюшней для лошадей и верблюдов, овчарней и свинарником. На этом дворе располагался второй колодец, к которому примыкала колода для водопоя скота, а также скирды сена и сарай для хранений овса. И, наконец, после третьего двора, ближе к речке, располагалась баня.

Подобная планировка была у каждого куриловского дома» [34].

А вот описание быта белорусского еврея той же эпохи, сделанное Крестовским попутно. Причем это далеко не бедный в своей среде еврей, поскольку он владел корчмой и правом торговли водкой на очень бойком месте.

«Вот и корчма перед нами — низенькая, маленькая, грязненькая, с черной соломенной кровлей, на которой разросся порыжелый мох и торчат засохшие стебельки бурьяна. Из низенькой закопченной трубы дым валит. Длинный журавель скрипит над криницей, из которой батрачка тянет бадью. Две лохматые собаки, тощие и злые, бросаются на лошадей и на Шарика, который, в виду столь грозного неприятеля, поджав хвостик, старается поскорее затесаться в середину между людьми и конями.

– Эскадрон, стой!.. Послать взводных вахмистров с котелками!

…В маленькой, низенькой корчемке топилась печь, и дым ел глаза: ветром выбивало из трубы. Замурзанные жиденята в одних рубашонках ерзали голым телом по холодному, сырому, грязному земляному полу; две еврейки в каких-то смоклых лохмотьях с ухватами возились у печки, готовя щуку и кугель к наступающему шабашу» [35].

А в это время миллионы евреев жили в десятки раз хуже вышеописанной семьи. Вопрос: почему они не хотели жить в просторном двухэтажном доме, иметь десятки голов скота и несчитано — птицы? Почему предпочитали нищую, убогую жизнь? На этот вопрос не ответишь солженицынскими глупостями про «родную землю» и баснями про отвыкание от работы.

Еще момент. Иудейство, христианство и мусульманство базой имеют один и тот же источник — Ветхий Завет. И согласно ему, Бог, изгоняя Адама и Еву из рая, обязал всех людей добывать хлеб свой в поте лица своего. Отказываясь непосредственно «добывать хлеб свой», евреи превращаются прямо-таки в антибожью секту. У евреев должны быть веские основания не поступать так, как постановил Бог. 

Еврейская трагедия

Поскольку это дела давно минувших дней, может возникнуть вопрос: хорошо, это в дремучей России XIX века крестьянство смотрело на евреев как на эксплуататоров — как на жидов, но в «цивилизованных» странах, тем более в 30-х годах ХХ века ситуация была уже другой? Похоже, что нет.

В конце 30-х Гитлер в Германии по сговору с сионистами провел целый ряд законов, ограничивающих гражданские права евреев и стимулирующие их к выезду в Палестину (о чем ниже). 200 000 евреев согласились выехать, но не туда. Вряд ли здесь дело обошлось без влияния еврейского лобби во всех странах, стремящихся по случаю загнать немецких евреев в Палестину, но остальные государства мира категорически отказались принять у себя это мизерное количество переселенцев. Причем отказывались принимать евреев государства, которые в это время активно принимали переселенцев со всех стран, скажем, США и даже Австралия. Для евреев сложилась чрезвычайно оскорбительная ситуация, поскольку в эти же годы мир принял только из Польши 1,9 млн. поляков, украинцев и белорусов, и ни одна страна не протестовала против этих переселенцев. А тут всего 200 тысяч — и ни в какую!

Чтобы разрешить этот вопрос, летом 1938 г. на французском курорте Эвиан была организована международная конференция. Из 50 приглашенных стран только 30 прислали своих представителей [36], таким образом каждой приславшей делегатов стране полагалось бы в среднем принять по 7000 немецких евреев. Но все страны от этого отговорились, и, пожалуй, наиболее точно причины сформулировала объединенная делегация Никарагуа, Коста-Рики, Гондураса и Панамы: «Ни одно из четырех государств не может взять на себя финансовую заботу об устройстве хотя бы одного беженца. Коммерсантов и интеллектуалов у нас и так уже сверх меры, для нас это нежелательные элементы» [37].

Таким образом, то, что евреи не занимаются производительным трудом, является не столько особенностью евреев, сколько их трагедией. А это еще более требует разобраться в причинах такого положения дел. 

Каков поп…

Прежде чем изложить свою версию, хотел бы напомнить читателям два момента. У меня была дискуссия с раввином, в ходе которой я, к примеру, выяснил, что для еврея религия и его вера — это не то, что написано в священных книгах, а то, что ему втолковывают раввины . Этот момент следует оценить, поскольку такого, пожалуй, нет ни в одной религии мира. Раввины как бы непрерывно подправляют иудейскую веру. Наверное, это удобно и для верующих, но, безусловно, это очень удобно для раввинов.

Второй момент: раввинов позорит и лишает сана производительный труд . Это очень интересный момент, и для меня нет сомнений, что это изобретение самих раввинов, благо их религия очень гибкая.

Смотрите, что получается. В старом еврейском обществе наиболее уважаемыми людьми в кагале были раввины, а каков поп, таков и приход. Быть уважаемым означало быть, как раввин. (Раввин — дословно «учитель»). Иными словами, устраиваться в жизни, как раввин. Годился и по сей день годится любой труд: ростовщика и проститутки, вора и спекулянта, ученого и завскладом, врача и библиотекаря, — но только не производительный. Никто не запрещал еврею быть крестьянином или ремесленником, но тогда еврей в кагале попадал в касту глупых, а потому презираемых. Он был тем, у кого не было ума устроиться, «как раввин».

Человек может многое вынести, даже всеобщую ненависть, но не переносит презрения. Всеобщее презрение часто ведет к самоубийству, как ни сдерживает человека инстинкт самосохранения. Думаю, именно поэтому евреи предпочитали иметь живот, приросший к позвоночнику, но не опускаться в глазах своих сородичей до крестьянского труда.

Был выход: плюнуть на сородичей. Но тогда ситуация складывалась еще хуже. Евреи тебя презирали как отщепенца, а коренные жители — как жида. Если бы все евреи стали заниматься производительным трудом… А то ведь они своим паразитизмом продолжают мозолить глаза коренному населению. И коренные не могут забыть, что ты — один из них.

Как ни странно, в царской России было легче. Еврей мог принять православие, и тогда если не о нем, то уж о его потомках забывали, каких они кровей. Смена веры была Рубиконом, присягой на отказ от жидовства. В СССР, с его победой атеизма, еврей лишился возможности официально объявить, что он не жид. И никакой интернационализм тут не помогал. Для своего кагала еврей-трудяга был отщепенцем, у которого не хватило ума «устроиться», а остальным нациям «устроившиеся» жиды не давали забыть, кто он.

Вот сценка из жизни. У нас в цехе работал токарем еврей-пьяница. Кстати, токарем он был прекрасным. Как-то опоздал на работу — провел ночь в вытрезвителе. Обеденный перерыв, работяги за разметочной плитой играют в домино, чувствуется, что ему сочувствуют — ведь пьянице еще предстоят разборки в профкоме, снятие 13-й зарплаты и т. д. Наконец кого-то прорывает: «Ты, Боря, какой-то жид неудачный. Все жиды завскладами да начальниками работают, а ты, мало того, что ты работяга, так еще и забулдыга! Ты что, не мог с нами выпить? Мы бы тебя домой отвели. Пьешь с кем попало…» — и т. д. и т. п. То есть, коренные такого еврея, безусловно, считают своим, но забыть об остальных не могут: не слепые и видят, что в городе, в котором каждый пятый — еврей, в цехе на 100 человек рабочих только два еврея. А раз забыть не могут, автоматически прорвется: «жид неудачный».