Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Месть Анахиты - Ильясов Явдат Хасанович - Страница 25


25
Изменить размер шрифта:

Распятый старик Аполлоний взглянул на Красса с креста, усмехнулся с предсмертной грустью — и отвернулся…

Командиры, по воле Красса, вынесли к войску мешки с серебром и выдали каждому «милес» — рядовому солдату в честь победы по одной драхме.

Тит в этот день был назначен центурионом вместо погибшего Секста.

Фортунат не получил ничего.

Кассия мучил вопрос: знал Красс заранее, что его хотят объявить императором, то есть повелителем, верховным главнокомандующим, или это явилось для Красса, как и для Кассия, неожиданностью?

Если заранее знал, почему допустил, если позже узнал — не прекратил недостойное лицедейство? «Волеизъявление народа». Стыдно! Александр Великий тоже был сумасброден, жесток, но никогда не был смешон…

Оставив пирующих в огромном шатре высших начальников легиона, квестор Кассий под охраной трех ликторов вышел проверить дозоры.

Весь лагерь пирует.

Не нужно тратиться нынче на маркитантов: хлеб, вино, сыр и мясо — всего вдоволь взяли из многочисленных кладовых Зенодотии. Греки народ запасливый.

Уже ночь наступает, повсюду горят костры. Солдаты пьют, поют и смеются. Победа! Услышав у одного из костров особенно громкий хохот, Кассий незаметно подступил к нему из темноты.

Тут немало собралось народу. Кто-то, кривляясь при свете костра, потешает развеселившихся солдат.

А! Это пьяный невольник Эксатр. Единственный из варваров, который не вызывает у квестора желания избить его. Может, потому, что остроумен?

Он разыгрывает в лицах диалог Пиргополиника — «Победителя городов и башен» и его парасита-угодника Артотрота — «Хлебогрыза» из комедии Плавта «Хвастливый воин». Поразительно. Пиргополиник говорит у него мягким, густым голосом Красса, Артотрог — трескучим голосом Петрония:

А то еще ты в Индии
Одним ударом руку перебил слону…
Пиргополиник
Как руку?
Артотрог
То есть ляжку, я хотел сказать…

Солдаты грянули: — Ха-ха-ха!

«Волеизъявление народа»? Ну! Этих не проведешь красивой болтовней. Они все знают.

Пиргополиник
Ты помнишь…
Артотрог
Помню! Сотня с половиною
В Киликии да сто в Скифолатронии,
Полсотни македонцев,
тридцать в Сардах — да,
Вот что народу ты убил в единый день.
Пиргополиник
А в сумме что?
Артотрог
Семь тысяч в общей сложности.
Пиргополиник
Должно быть, столько.
Счет ведешь ты правильно.
Артотрог
А как ты в Каппадокии?
Убил бы враз
Пятьсот одним ударом:
жалко, меч был туп…

Кассий, развеселившись, от души смеялся вместе со всеми. Но это могут заметить и передать «императору». Не навлечь бы беды на свою голову. И квестор крикнул строго:

— Прекратить!

Все сразу стихли. Раздвинулись. Эксатр обернулся, погасил смех на устах и в глазах и сказал скучающе, но с расстановкой, значительно:

— Пусть мудрый квестор не сердится! Он знает: шутам все дозволено.

— Да-а, — вздохнул Кассий уныло. Квестор понял двусмысленность. — Все дозволено шутам…

Часть третья

Ночь в храме любви

«О Ардвичура-Анахита! Окажи мне помощь.

Если я благополучно вернусь на

созданную Ахурой землю, в свой дом,

я воздам тебе тысячью жертвенных

возлияний из Хомы и млека, очищен-

ных у вод Рангха».

И сошла к нему Анахита в образе девы

прекрасной, сильной и стройной…

Авеста

— Благодаря покровительству Марса, — произнес торжественно Петроний, — и высокой мудрости императора, нами достигнут большой успех! Теперь, развивая его, надлежит идти немедля вперед, на Селевкию. Войска воодушевлены. Мы с ходу возьмем ее…

Военный совет. Без него уже нельзя обойтись. Война, по существу, едва началась, следует решить, что делать дальше.

Они собрались ранним утром, до наступления жары, нестерпимой здесь даже осенью.

— Да, — неохотно поддержал Петрония легат Октавий.

Он знал: все не так. Все гораздо сложнее.

Угодникам, подобным Петронию, недосуг вникать в дело, к которому они приставлены. Лишь бы удержаться возле доходного дела, — они ведь и приставлены к нему именно из-за угодничества.

Как же он, Октавий, человек вроде неглупый, опытный военачальник, оказался приставленным к темным делишкам Петрония?

Сбил его с толку, опутал военный трибун. Скольких людей, преследуя свои скользкие цели, один такой ловкач может вовлечь в ложное положение.

И Октавий сказал, чтобы хоть что-то сказать:

— Малейшее промедление на войне равносильно поражению.

— А неразумная поспешность и того хуже, — заметил квестор Кассий.

От рассветной серости, что ли, лица у всех на рыночной площади, где заседал совет, казались хмурыми, недовольными.

Но и в самом деле восторгаться нечем! Не каждый из десяти начальников когорт, тридцати командиров манипул и шестидесяти центурионов легиона искренне верит в «высокую мудрость» Красса.

Многие сознают, что их заставили играть комедию. Но война — не комедия! Война — это смерть. А что серьезнее смерти? Уж она-то бесспорна. В отличие от жизни, которую всякий толкует как взбредет ему в голову.

— Раз поспешив, мы оказались без снаряжения… — Он напомнил совету о кораблях с грузом осадных машин, затонувших от зимних бурь на пути из Брундизия в Диррахий.

Что теперь будет? Участники совета испуганно затаили дыхание.

Но Красс, к их удивлению, остался безучастен к выпаду Кассия. Он даже не вскинул глаз, опущенных к столу, за которым сидел. Будто забыл, зачем он здесь, беспечно любуясь, как по лакированной поверхности стола разливается отражение светлеющего неба.

— Продолжай, — благосклонно кивнул «император».