Флибустьер - Ахманов Михаил Сергеевич - Страница 19

– Привал? – полюбопытствовал Серов, разглядывая пальмы, песок и черепах.

– Долю будем считать, – туманно пояснил Мортимер. – Что до тебя, подельник, так ты уже не обижен. Этакий вертел отхватил… Дорогого стоит!

Вертел, толедский клинок с ножнами и перевязью, снятыми с трупа испанца, был неделимой собственностью Серова, как и новые Мортимеровы сапоги. Всякая вещь, взятая с боя, с тела побежденного, будь то оружие, перстень или кошелек с монетами, в общий котел не шла, а доставалась тому удачнику, который совладал с врагом и успел его ограбить. Это было нерушимым правилом Берегового братства, одним из многих законов и обычаев, еще неведомых Серову. Он, однако, подозревал, что этот кодекс эффективнее гражданского и уголовного права, которые ему преподавали, и путь в нем от вины до кары гораздо более короткий. Первый практический урок он уже усвоил, искупавшись под килем «Ворона», и не стремился его повторить.

Фрегат и галеон встали борт о борт и бросили якоря. Спустили шлюпки; в первой отправился Джозеф Брукс с пленным испанским капитаном, двумя своими офицерами и дюжиной вооруженных матросов. В баркасе, отчалившем от галеона, Серов увидел несколько бочек и мешков – должно быть, на берег перевозили образцы товара для оценки. Впрочем, глазеть по сторонам ему не дали – ватага Галлахера принялась за работу, загружая в лодки емкости для воды, оружие, паруса и неизменные сухари и солонину. Нелегкий труд в жарком влажном воздухе, под палящим солнцем! Вскоре Серов сбросил рубаху и джинсы и повязал на голову майку. Потный, уставший, с трехдневной щетиной на лице и ссадиной поперек ребер, он отличался от корсаров только светлой кожей. Загар, который дарило солнце тропиков, был не таким, как северный, не золотистым, а цвета старой бронзы или кофе.

Шлюпки уходили одна за другой, и вскоре на берегу вырос целый городок из парусины, растянутой на вбитых в почву досках. Десятка три пиратов, груженных бочонками, углубились в лес, по направлению к венчающей остров горе – там, очевидно, был ручей или какой-то иной водный источник. Остальные жгли костры, ловили черепах или валялись на песке, раздевшись до исподнего. Островок, несомненно, служил приютом и местом отдыха для многих поколений джентльменов удачи – может, кому-то, волей или неволей, пришлось остаться здесь и эти изгои построили хижины. Но не только их: Серов разглядел, как из одной лачуги вытащили стол и дюжину колченогих табуретов, расставив эту нехитрую мебель под полотняным тентом. Туда подкатили бочки, поднесли мешки и три увесистых ларца, и там находились предводители корсаров – Брукс, Пил и четверо других, чьи имена были уже известны Серову. Дородный тип с отвислыми щеками и рябым лицом звался Томас Садлер и выполнял на «Вороне» обязанности суперкарго,[14] снабженца, казначея и писаря. Сэмсон Тегг, костлявый и тощий головорез в треуголке, был старшим бомбардиром, искуснейшим артиллеристом, служившим некогда в британском, в затем – в голландском флоте. Пайлот[15] ван Мандер, голландец из Роттердама, являлся штурманом, знавшим воды от мексиканского и венесуэльского побережья до Багам, Малых Антильских и Наветренных островов[16] как собственную ладонь. Последним из офицеров «Ворона» был Джулио Росано, хирург и бакалавр медицины, с которым Серову уже пришлось свести знакомство. Сейчас эта пестрая компания собралась у мешков и бочек, что-то оживленно обсуждая. Пленник, испанский капитан, находился у стены ближайшей лачуги, привязанный к опорному столбу. Пытать его, что ли, собираются?.. – подумал Серов.

Наконец пришла их очередь перебираться на берег. К борту подогнали две шлюпки, команда рыжего ирландца с облегченными вздохами погрузилась в них, весла расплескали изумрудную воду, и застывшие на рейде суда начали удаляться. Мир вокруг был тих, спокоен и прекрасен; Серову даже показалось, что он попал на другую планету, девственную и гостеприимную, где нет иных обитателей, кроме экипажа «Ворона», и каких-то искусственных сооружений, кроме двух кораблей и нескольких лачуг под пальмами. В его эпоху такое прибыльное место с золотым песком и теплым морем не ускользнуло бы из лап цивилизации; наверняка тут воздвигли бы пару отелей и заселили их жаждущими экзотики туристами.

Нос лодки ткнулся в песок, и босые полуобнаженные люди побрели к берегу.

– Хенк, Морти и ты, с «Викторьеза», – Галлахер кивнул Серову, – поставить тент, разложить костры. Алан, ты старший, приглядишь за бездельниками. Герен, Люк, Брюс Кук, Джос и Страх Божий – пойдете с Даннерманом за черепахами. Двух хватит. Две большие или три поменьше… Как брюхо подскажет.

Маленькие, но по три, большие, но по пять, – мелькнуло в голове Серова. Он грустно усмехнулся. Сейчас ни один человек на Земле не мог понять эту шутку, ни в Российской империи, ни в иных государствах и странах. Поистине он очутился на другой планете!

Увязая в песке, они двинулись к пальмам, растянули полотнище в их жидкой тени, запалили два костра. Шагах в тридцати от них капитан Джозеф Брукс изучал со своими офицерами содержимое мешков и бочек, иногда поворачиваясь к привязанному у столба испанцу и что-то спрашивая – видимо, касавшееся груза. От мешков тянуло крепким запахом табака, на бочках стояли сундучки с откинутыми крышками, и в них тускло поблескивали серебряные слитки. Неподалеку расположились у костра с подвешенным к нему вертелом пять мужчин и девушка, племянница Брукса. Мужчины были Серову знакомы – Хрипатый Боб и четверо братцев-датчан, Хейнар, Олаф, Стиг и Эрик, приняли в его купании самое деятельное участие. Вскоре к ним присоединились еще двое, притащившие огромную черепаху, – волосатый, как горилла, Кактус Джо, и рослый негр Рик Бразилец. Все эти парни выполняли на «Вороне» роль телохранителей капитана, а при случае – экзекуторов и палачей.

Серов, укрывшись в тени навеса, посматривал то на девушку, то на Брукса, Пила и остальных офицеров. Шейла интересовала его больше; вроде бы помнилось ему, что моряки не любят женщин на своих судах, но у пиратов на этот счет могли быть иные порядки. Что-то такое вертелось в мыслях – о прекрасной испанке, похищенной благородным корсаром, добившимся ее любви, а заодно и рыцарского звания. Имя корсара он, как ни старался, не мог припомнить – Дрейк?.. Уолтер Рэли?.. Морган?..[17] Скорее всего, эту романтическую историю навеяли романы и фильмы, и она не имела никакого отношения к реальным событиям и биографиям трех британских рыцарей-пиратов.

Впрочем, Шейла не походила на испанку. Испанки черноокие и темноволосые, а у племянницы Брукса глаза казались синими, а волосы отливали цветом спелой пшеницы, со светлыми, почти серебряными прядями. Чуть скуластое лицо, маленький упрямый подбородок, высокий лоб… Такую девушку Серов мог встретить на московской улице, и это было ему приятно. Даже наряд той неведомой москвички мог быть похож на одежду Шейлы – обтягивающие легинсы, сапожки, белая блуза и кожаный жилет. Имелись, правда, отличия – сабля на перевязи и пистолет за поясом.

Он смотрел на девушку, она смотрела на него – пристально, изучающе. Внимание Серова ее не смущало; она, вероятно, привыкла к взглядам мужчин. Он не мог сказать, красива ли она, будит ли в нем желание; просто глядел и чувствовал, как тонет в синих ее зрачках, растворяется в их прозрачной глубине, словно крупинка соли в морских водах. На бесконечно долгий миг вся странность мира, в который он попал, вся его невозможность будто бы исчезли или хотя бы сделались неважными – и оставались такими, пока в этом мире были только они двое.

Наваждение! Колдовство! – подумал Серов и закрыл глаза.

– Эй! – Ручища Галлахера опустилась на его плечо. – Очнись, приятель! Капитан зовет.

И в самом деле, Брукс махал ему растопыренной пятерней и нетерпеливо хмурил брови. Поднявшись и придерживая трофейную шпагу, которая билась о бедро, Серов направился к столу. На нем лежала огромная, переплетенная в кожу книга, а при этом фолианте имели место чернильница, связка очиненных перьев, полдюжины бутылок рома и похожий на счеты агрегат. Страницы книги сверху были придавлены парой кинжалов, чтобы не шевелил ветерок, а медная чернильница стояла на плоском серебряном подносе. Том Садлер, казначей, карябал в книге перышком, разбрызгивая чернила, вздыхая и иногда откладывая толстым пальцем костяшки на счетах. Росано, уперев взор в землю, что-то подсчитывал в уме, Тегг и ван Мандер, склонившись с двух сторон, следили за неуклюжим пером казначея, а Пил явно скучал, наблюдая, как плывут в небе легкие облака. На Серова никто из них внимания не обратил.