Обратная сторона смерти - Леонтьев Антон Валерьевич - Страница 17

Кто ей сказал, что за рулем автомобиля сейчас находится шофер издательства?

О встрече в аэропорту ей сообщил Михаил Львович. И Татьяна не сомневалась, что говорила именно с генеральным, а не с кем-то, имитировавшим его голос. Но ведь шофера она в лицо не знала! Павел позвонил, а потом ей на глаза попался человек в униформе и с табличкой в руках, на которой было написано ее имя. И, ничего не подозревая, Журавская пошла за ним. Хотя переодеться в униформу и сделать табличку с именем мог любой и каждый.

В том числе и Марк Шатыйло .

Автомобиль несся по ночной трассе. Татьяна осторожно достала из сумочки мобильный – и убедилась в том, что сигнала в автомобиле нет. Затем дотронулась до двери и попыталась приоткрыть ее. Безрезультатно – замок был заблокирован. А от шофера издательства, точнее, от человека, который представился таковым и находился за рулем, ее отделяла непрозрачная и, вероятно даже, пуленепробиваемая загородка.

Татьяна нащупала сбоку кнопку, при помощи которой тот, кто сидел в салоне, мог убрать перегородку. Но та упорно не желала двигаться с места. Вывод один: тот, кто вел автомобиль, заблокировал не только двери, но и ее!

Значит, она в ловушке. И, что ужаснее всего, в полной власти человека, который находится за рулем. И который, как теперь ясно, является серийным убийцей, Марком Шатыйло, похитившим известную писательницу у всех на глазах в здании аэропорта и при ее собственном активном участии.

Понимая, что надо что-то сказать, дабы не вызвать у похитителя подозрений, Татьяна произнесла:

– Вы ведь новенький? Я раньше вас не видела…

– Мы все в каком-то смысле новенькие, Татьяна Валерьевна. Ведь так? – раздался из динамиков голос шофера.

Хотя нет, это был уже не голос Павла. Во всяком случае, не тот, который она слышала несколькими минутами раньше.

Это был насмешливый, чуть шепелявый, властный голос незнакомого мужчины.

Хотя почему незнакомого? Именно такой голос должен был быть у Марка Шатыйло. Таким она описывала его в своем романе!

Журавская молчала, не зная, что сказать.

Не исключено, что в салоне установлены камеры, и похититель наблюдал за тем, что пленница делает. Однако Татьяна все равно попыталась позвонить с мобильного в полицию. Только вот что сообщить ответившему оператору – что ее похитил герой собственного романа и везет в неизвестном направлении на автомобиле, номера которого она, конечно же, не ведает?

Однако звонок не прошел. И как только соответствующее сообщение высветилось на экране мобильного, в динамиках раздался голос шофера.

Точнее, конечно же, голос Марка Шатыйло.

– На вашем месте, Татьяна Валерьевна, я не стал бы этого делать. Как и не стал бы пытаться открыть на полном ходу дверцу. Или опустить перегородку. Все равно не получится!

Значит, злодей наблюдал за тем, что попавшая в западню писательница делает…

Татьяна спрятала мобильный в сумочку и произнесла ровным тоном, не желая, чтобы похититель понял, как она напугана:

– Добрый вечер, Марк! Впрочем, мы ведь с вами уже встречались сегодня. Ведь так?

Похититель ничего не ответил. Наверняка ей удалось ошарашить его. Что ж, в подобной ситуации важнее всего перехватить инициативу и – заболтать преступника. А потом придумать, как выбраться из нее. В данном случае – как выбраться из несущегося по трассе автомобиля с заблокированными дверцами.

– А именно в клинике «Хексенмоор». – Татьяна знала, что надо действовать напролом. – Вы смотрели на меня, когда я садилась в такси. А потом беседовали со мной от имени секретарши профессора. Женщина была к тому времени уже мертва?

В динамиках раздался смешок. Точнее, некое подобие хрюканья – именно такой циничный звук издавал в похожих ситуациях и Марк Шатыйло. Похититель копировал героя ее романа во всем. Или в самом деле считал, что является Марком Шатыйло?

Или он и был Марком Шатыйло?

– Бедная Зиглинда… – произнес голос с напускной скорбью. – Убивать ее было так приятно! А потом выпотрошить. Кстати, я прихватил кое-какие внутренние органы, удалось-таки переправить через границу при помощи простейшего трюка. Хотите знать, что я вырезал? Кстати, некоторые из них лежат в корзинке рядом с вами. Вам надо всего лишь протянуть руку и открыть коробочку.

Татьяна почувствовала тошноту и отодвинулась от корзины, в которой, оказывается, находился вовсе не провиант, а лежали части человеческого тела. Реальный Марк Шатыйло ничем не отличался от Марка Шатыйло выдуманного. И хуже всего было то, что выдумала его она, писательница Журавская!

– Зачем вы убили секретаршу? Зачем лишили жизни профессора? – спросила Татьяна, надеясь, что похититель не заметит дрожи в ее голосе.

Марк – да, это был Марк!  – снова хрюкнул.

– О, Татьяна Валерьевна, их смерть всего лишь пролог долгой и ужасно увлекательной игры. Я бы даже сказал – ужасно увлекательного романа, в котором вы, писательница, являетесь всего лишь героиней. И действуете по правилам, которые установил я!

– Кто – вы? – спросила детективщица. На что последовал ответ:

– Но ведь это и так прекрасно известно, Татьяна Валерьевна! Я – Марк Шатыйло. Вы ведь сами так ко мне обратились. И сами так считаете. Тогда зачем спрашиваете?

В голосе собеседника Татьяна уловила превосходство – конечно же, тот играл с ней. Играл, понимая, что писательница в полной его власти. Что он может сделать с ней все что угодно.

Все что угодно.

Журавская старалась не думать об участи несчастной секретарши. И о том, что внутренние органы женщины покоятся в корзине, стоявшей всего в полуметре от нее. Неужели в такой вот корзине скоро окажутся сердце, почки и печень – ее собственные?

Но ведь Марк только что сказал, что смерть профессора и его секретарши – всего лишь пролог. А если финал и эпилог – ее собственная смерть, то развязка не может наступить быстро. Психопат упомянул о долгой и ужасно интересной игре…

Значит, главная героиня не должна погибнуть сразу после пролога, это противоречило бы всем драматургическим правилам. Конечно, в книге она бы могла погибнуть для читателя, но позднее бы выяснилось, что вовсе и не умерла, а жива-живехонька.

Вопрос был только один: кто сказал, что она является главной героиней игры маньяка его ставшего явью гротескного «романа»? Ведь она вполне может оказаться одной из промежуточных жертв, а героиней – кто-то иной.

Но в таком случае кто именно?

– Вероятно, вы раздумываете сейчас о бренности всего сущего и о том, не убью ли я вас в течение ближайших пяти минут, – послышался голос Марка. – Могу вас успокоить – нет. Я убью вас в течение ближайших десяти минут.

Он захрюкал, и Татьяна, хоть их и разделяла непрозрачная перегородка, с живостью вообразила себе, как маньяк сотрясается в конвульсиях смеха. Точно так же, как и Марк Шатыйло в ее романе.

– Прошу прощения за нетактичную шутку, Татьяна Валерьевна! Нет, убивать вас в ближайшие десять минут я тоже не буду, хотя мог бы без труда. Но вы мне еще нужны! И вообще, бояться вам не стоит, хотя вы очень напряжены. Потому что убью ли я вас в финале нашей грандиозной игры или оставлю в живых, зависит вовсе не от моей, как вы наверняка полагаете, сумасшедшей воли. А исключительно от вас и от вашего мастерства создательницы детективов. Причем, уверяю вас, никакого подвоха нет – только от вас!

Татьяна ему не верила. Если этот тип копирует Марка Шатыйло, то ее Марк был бесчеловечным, подлым и лживым типом. Хотя вынуждена была признать, являясь создательницей литературного монстра, что у него имелись определенные принципы, весьма, правда, извращенные. Но если он давал свое слово, то держал его.

Да, ее Марк любил подобного рода игры и шарады. И у жертв имелся шанс избежать ужасной смерти. Проблема только в том, что его задания были настолько мудреные, что никто не мог дать правильный ответ – и жертва в итоге погибала.