Я, следователь.. - Вайнер Аркадий Александрович - Страница 20

— Расскажите подробно о встрече с Корецким, с первого до последнего момента, — попросил я Отари… 

… — Я приехал в Ленинград числа двадцать четвертого и в тот же день, узнав, что Женя в Ленинграде, пришел к нему домой. У Евгения была большая радость — он только что получил новенькую «Волгу», о которой давно мечтал. Мы много времени проводили вместе, я познакомился с невестой Жени — Тамарой. Однажды Женя затащил меня на автомоторынок, около клуба Капранова, который служит как бы своеобразным клубом автомобилистов. Женя мечтал оснастить машину никелированными зеркальцами и желтыми фарами.

На стоянке рядом с нами стояла «Волга» с тбилисским номером. Ее владелец — молодой общительный парень — разговорился с нами, рассказал, между прочим, что хочет продать свою машину. Я удивился, зная, что автомобили можно продавать только через комиссионный магазин. Однако парень объяснил, что имеет официальное разрешение ГАИ на прямую продажу машины. Мы познакомились. Это и был Алексей Сабуров.

Около полудня, когда Женя купил себе красивую желтую фару и мы уже собирались уезжать, нашелся покупатель на машину Алексея. Они договорились о цене и уехали оформлять передачу машины. Перед этим Алексей взял у Жени номер его телефона.

Через несколько дней Жене позвонил Алексей, и они договорились встретиться. Это было тридцатого. Я поехал с Женей, и мы встретили Алексея на Большом проспекте, около кино. Алексей порадовал Женю сюрпризом: небрежно вытащил из кармана пиджака и бросил на переднее сиденье сверточек. К восторгу Жени, которого может понять только автомобилист, в свертке оказалось великолепное зеркало, новенькое, никелированное, с рефлектором и приспособлением для моментальной установки на дверь. О плате за зеркало Алексей и слышать не хотел, обиделся и сказал, что в Тбилиси с друзей денег не берут. Больше того, показав толстую пачку денег, он заявил, что намерен как следует отметить продажу машины и поэтому приглашает нас в ресторан. Мы с удовольствием приняли приглашение этого славного парня, при этом мы с Женей договорились принять участие в расчете за ужин ресторане.

Мы пришли в «Асторию». Настроение у всех было прекрасное, и мы сами не заметили, как немножко перепили. В разгар ужина, когда все мы были уже «навеселе», Алексей встал и провозгласил тост за знаменитое кавказское гостеприимство. Мы искренне поддержали этот тост. Тогда Алексей торжественно пригласил нас на несколько дней к себе в Тбилиси, обещая отличный праздник в нашу честь. При этом он, смеясь, сказал, что сэкономит на самолете, а мы — взамен — прекрасно обкатаем новую машину и совершим великолепное путешествие. Поскольку мы с Женей были в отпуске, мы без особых колебаний согласились. Только наутро я сообразил, что мой отпуск заканчивается через три дня и я никак не смогу участвовать в этой поездке. Короче, мы договорились выехать завтра в шесть утра.

Так как я объяснил ребятам, что не могу ехать с ними в Тбилиси, было решено отвезти меня в Москву и уже оттуда продолжать путь на Кавказ. Алексей все еще смеялся надо мной, называл «арбатским грузином» и говорил, что он сам в сто раз больше грузин, чем я. Часов в пять дня мы уже были в Москве. Я предложил переночевать у меня, но Алексей сказал, что это нецелесообразно: они еще сегодня доедут до Орла. Поскольку у Жени времени было тоже в обрез, он согласился с Алексеем, мы распрощались около моего дома, и они уехали. По дороге Алексей рассказал нам, что работает механиком в большом автохозяйстве. Нас привлекли его открытый общительный характер, широта. Видно было, что он человек опытный, бывалый. Алексей не только артистически водил машину, но и блестяще в ней разбирался — буквально на ощупь, не глядя, он находил в ней малейший недостаток и тут же его устранял. Например, после того как он отрегулировал карбюратор на Жениной машине, она буквально удвоила свою мощность. Да и вообще Алексей весьма обаятельный человек…

Все запуталось окончательно. Надо, наверное, не суетиться сейчас, подумать, куда какие ведут пути. «Волга», проданная Сабуровым в Ленинграде. Так-так-так. Все равно непонятно…

— Скажите, Абуладзе, какой номер имела «Волга» Алексея?

— Я не знаю. Помню только, это был номер из Грузии — «ГФ» или «ГХ».

— А какого цвета была эта машина?

— Кофейного. Вернее, низ — белый, а верх — кофейный.

— Сообщил ли вам Алексей свой тбилисский адрес?

— Нет. Это было ни к чему, раз он сам ехал с нами.

— А откуда был покупатель «Волги» Сабурова?

— К сожалению, я не знаю и этого. Я лишь слышал краем уха, как он говорил, что у него есть срочные дела в облисполкоме. И еще — что ему ехать до дома на машине часа три-четыре. Да, вспомнил: они с Алексеем обсуждали вопрос — открыта ли областная госавтоинспекция, чтобы еще сегодня оформить передачу автомашины…

Я подошел к окну. Оно выходило на открытую линию Киевской ветки метро, внизу с шумом мчались электропоезда. В кабинете повисло длинное молчание, только доносилось звяканье инструментов, которые перебирал на столике около кресла Абуладзе. Прокашлявшись, он сказал неуверенно и тревожно:

— Можно мне… спросить?..

Я молча смотрел в окно.

— Слушайте! — резко сказал Абуладзе. — Что с ними случилось? Почему вы молчите?

Не оборачиваясь, я сказал:

— Отари… Женю Корецкого… убили…

В окно ворвался, занеистовствовал, поднявшись до невыносимой пронзительности, визг колес встречных поездов. Я посмотрел на Отари — и испугался: кровь отливала от его лица так стремительно, будто я ударил его ножом в живот…

Лист дела 44

Ошибки в конечном итоге возможны. В общем-то по большом счету — вся история человечества — это цепь преодоленных ошибок. Но я не работаю в Институте всеобщей истории. Я — следователь, и каждая ошибка — это торпеда по моему судну. А оно и так перегружено и сильно черпает бортами. Но как увернуться от торпед, как проложить правильный курс?

Ведь ошибки бывают самыми неожиданными. Вот как случилось с одним моим приятелем, молодым летчиком, впервые попавшим в Уэлен. Накрыл его там снеговой заряд, и целую неделю подряд томился он в местной гостинице, дожидаясь на Чукотке погоды. Пока не высмотрел там хорошенькую девушку-чукчанку. Девушка была закутана в элегантные меха, чрезвычайно молчалива и все время важно курила трубку с длинным чубуком. Подкатился к ней летчик, сел рядом — и давай соловьем разливаться, рассказывать о своей гордой работе. Девушка только щурила от удовольствия глаза и снисходительно кивала головой. Потом выпили спирту, закусили шоколадом. И заиграла в моем приятеле молодая кровь — полез к ней целоваться. Девушка спокойно встала, отпихнула полярного аса и невозмутимо сказал: «С ума сосел! Я — не девка, я — охотник!»

Может быть, и я две недели подряд ухаживаю за охотником? Отпал Отари Абуладзе, появились серьезные сомнения в том, что к убийству причастен Сабуров.

…Но так или иначе Сабуров — единственный известный мне человек, который был с Корецким на участке маршрута Москва-Крым. Найти, срочно надо найти Сабурова. У меня есть несколько путей, ближайший — его тетка в Ленинграде, на ул. Маяковского…

Лист дела 45

В коридоре я встретил знакомого оперативника — Сашку Савельева. Его рыжие вихры, как всегда, стояли дыбом.