Стража Лопухастых островов (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 122

Экран погас. Под потолком стал нарастать ламповый свет. По сторонам от экрана сами собой распахнулись двери, впустили солнце. Ига и Степка молча вышли из кинотеатра. И оказалось, что вышли не из «Красной пирамиды», а из старенького кинотеатра «Звезда» на улице Юных Садоводов.

Перед «Звездой» был маленький сквер. Пустой, только бабочки летали да галдели воробьи. Грело вечернее солнце. Ига только теперь вспомнил про свои часики, взглянул. И увидел, что здесь все то же время, когда он проник в кладовку. Он взял Степку за холодные пальцы и повел к решетчатой скамейке. Сели.

3

— Ну? — сказал Ига.

— Что? — прошептала Степка.

— Говори.

— Что говорить? — Степка посопела.

— Сейчас получишь… — неуверенно пообещал Ига.

— Я правда не знаю, что говорить. — Степка совсем опустила голову. — Ты… спрашивай по порядку.

— Спрашиваю по порядку. Зачем тебя понесло из кладовки в ту дыру?

Она покачала стоптанной, надетой на босу ногу сандалеткой.

— Если кнамий шарик… если он хорошо помогает, когда его подарил друг… то отцу, наверно, тоже помог бы. Если подарить… Ведь дочь для отца не меньше, чем друг…

— Ты… что ли, хотела найти там отца? — совсем уже другим тоном спросил Ига. Виноватым.

— Ага…

— Там же шестидесятые годы, как при первых космонавтах. Твоего папы тогда на свете не было…

— Было… То есть был. Там всякие годы, когда как. На том дворе радио слышно, из окошка, там говорят: «Доброе утро, сегодня второе июня тыща девятьсот семидесятого года…» Или восьмидесятого, или еще по-всякому. Я часто слушала…

— Ты же обещала, что не будешь одна ходить в кладовку.

Степка повела плечом. Кажется, без виноватости.

— Я не утерпливала… не могла утерпеть… А в тот раз, рано утром, сказали: «Поздравляем школьников с началом учебного года. Сегодня первое сентября…» И год, когда папа пошел в пятый класс…

— И ты хотела найти его, пятиклассника?

— Ага… Спросила бы: «Кто тут Витя Развилкин? А потом отдала бы шарик. Сказала бы: «Мальчик, ты храни его всю жизнь, даже когда большой станешь. Он тебя спасет…»

«От пули и от человеческого зверства не спасет», — чуть не сказал Ига. Сдержался. Но Степка, видимо, его поняла.

— Я хотела, чтобы от змеи спас… Папа в той батарее, где его… ну, где этот полковник… он там случайно оказался. Он должен был уезжать в отпуск, а его укусила змея. Он попал в госпиталь, неделю лежал, вовремя не уехал. И тут его попросили: в соседнем полку офицер заболел, вы покомандуйте за него, пока не поправится, а потом мы вам эти дни добавим к отпуску. Он и согласился… Ничего бы не было, если бы не змея…

Ига молчал, отковыривая от ноги последнюю белую скорлупку. Что он мог сказать?

— Степка… Но ты же говорила, что папа учился не здесь, а в Среднекамске.

— Я думала, что как-нибудь доберусь. Пролезу в поезд… А потом показалось, что я уже в Среднекамске, сразу… Я стала спрашивать, где школа номер восемь…

— И не нашла его… Витю Развилкина?

— Конечно, нет, — еле слышно отозвалась Степка. — Там… все не такое. Все перепутанное, как во сне… Я бы не выбралась, если бы не ты…

— А зачем ты с ребятами в кино-то отправилась?

— В кино? Ига, я не помню… Я ходила, искала, искала. Кругом какие-то лестницы, мосты, я поняла, что заблудилась. А потом поле, где все кругом взрывается… Да, кино я вспомнила! Но ведь там ребят не было, только ты…

— Степка, ты больше не делай так… — попросил Ига.

— Ага, я больше не буду. Все равно там все не то, чего ищешь. Запутанное…

— Потому что в прошлое так просто, через дыру в стенке, не попадешь… А когда попадешь, ничего, наверно, не изменишь. Если уж что-то было, значит, было…

Это были горькие слова, но их следовало сказать. Не только Степке, но и себе.

Потом они сидели несколько минут просто так. Молчали. Наконец Степка пообещала снова:

— Больше не полезу.

— Честно?

— Ага… Да и не получится. Кладовка больше не откроется.

— Почему?

— Ты же закрыл за собой дверь, когда полез в ту дыру?

— Она сама закрылась…

— И защелкнула замок. А я потеряла ключ. Там… Без ключа не открыть.

— Может, и хорошо…

— Кто знает, — со взрослым вздохом сказала она.

— Ох, Степка… А кинопленка осталась в кладовке?

— Нет! Я же ее унесла, спрятала под подушку. Забавно, да?

— Ты молодец!

Она улыбнулась наконец. Ига сказал:

— Идем домой.

У колонки на перекрестке он заставил Степку умыться. И умылся сам. Вздохнул:

— Все равно мы как пугалы… Будь готова, что тебе влетит от деда и бабки по первое число. Скажут: «Где тебя черти носили с самого утра?!»

— Не-а, не влетит. Я совру, что заблудилась в этом городе. Я же еще плохо его знаю. Пошла гулять, — и вот… А ты меня нашел! Забавно, да?

Так они и сказали на Степкином дворе, когда бабушка выскочила навстречу и сердито запричитала. Дед вышел следом и молча дымил у дверей трубкой. Потом дед и бабка несколько раз говорили Иге спасибо и звали пить чай (не очень настойчиво, правда). Но Ига спешил домой.

Дома Ига услышал от мамы, какое он несуразное создание.

— Посмотри в зеркало! Вышел из дому на полчаса и в кого себя превратил! Тебя что, по колючей проволоке таскали? По мусорным кучам? Даже майку ухитрился надеть навыворот! С завтрашнего дня я за тебя возьмусь…

Ига сказал, что не надо. С первого дня каникул он и так станет «образцовым ребенком». Таким, что мама сможет выступить в телепередаче «Проблемы подросткового возраста» и поделиться с другими родителями опытом воспитания. Он будет четыре раза в день чистить зубы и мыть уши, добросовестно полоть грядки, не просить вместо пшенной каши окрошку, без всяких напоминаний ходить в булочную, два раза в неделю читать учебники для шестого класса и… и добьется того, что маме за него за одного дадут медаль «Мать-героиня»… Так он молол языком, чтобы заглушить горечь и тревогу недавних событий. Пока мама не сказала:

— Ты лучше бы извинился перед Маргаритой Геннадьевной.

— Ну, ма-а!.. Она еще не перестала икать.

— Сгинь, чудовище!

Ига сгинул в свою комнату. Здесь он сел к столу и начал очень аккуратно разбирать Конструкцию. Ровненько, трубка к трубке, колечко к колечку складывал детали в коробку из-под ботинок.

Он прекрасно помнил, где какая деталь должна стоять, и в случае чего мог бы выстроить Конструкцию снова. Может быть, когда-то и выстроит. Но… потом. И, наверно, не так. Что там сказал кним с песочными часами? «Нельзя творить такое, пока не нащупал свою нить. И не совместил ее с Меридианом…»

Он, может быть, и нащупал в себе нить, но что за Меридиан? (Слово это явно звучит как написанное с большой буквы.) Где он?

Только алюминиевые воротца с маятником Ига не убрал. Пожалел. Может, потому, что маятник, пока Ига работал, качался у его локтя как живой. Словно одобрял: «Такки-так, такки-так…»

Потом Ига сказал, что погуляет, встретит на улице отца. А заодно он думал побродить по кюветам: не найдется ли в траве кнамий шарик? Чтобы подарить Степке. Когда прощались, она, растяпа, призналась, что свой прежний шарик потеряла, как и ключ.

— Хорошо, найду тебе снова, — пообещал Ига, потому что у Степки блеснули слезинки.

— Ига, а бывают шарики, чтобы выполняли самые-самые желания? — вдруг шепотом спросила Степка.

— Не знаю. Нет, по-моему… — виновато сказал Ига. — А какое у тебя желание? Самое-самое… Секрет?

— Ага, секрет… Это чтобы мама приехала поскорее. Она обещала навестить, а все не едет…

Ига щелкнул Степку ногтем по кисточке волос и пообещал:

— Шарик найду. А желание… ты жди, и оно исполнится. Само…

А что он еще мог сказать?

СКВАЖИНА И ЖРЕБИЙ