Стража Лопухастых островов (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 115

Когда Ига и Соломинка оказались на берегу, у монастырского пирса, там возились в моторке два молодых дядьки с бородками, в черных колпаках и длинных подрясниках.

— Господа монахи, простите за беспокойство, — сказал Соломинка, вежливо поправляя очки. — Не подбросите ли нас до водозаборки? Очень срочное дело!

Водозаборная станция стояла на самой оконечности «рукоятки ковша».

Монахи разом глянули из лодки.

— Вообще-то, господа лопухастые, нам в другую сторону… — сказал один.

— А что, правда шибко важная надобность? — спросил другой, в очках.

— Во! — Ига чиркнул ребром ладони по горлу.

— У него там папа работает, — уточнил Соломинка.

— Ну, ежели папа… Заводи, брат Константин, — решил тот, что без очков. — Ибо сказано: будьте как дети…

Моторка домчала их до станции за три минуты.

— Храни вас Бог, — искренне сказал монахам с пристани Ига, хотя вообще-то не был силен в вере.

2

Игин папа был понятливый человек. Брошюру проглядел очень быстро и тут же кликнул двоих сослуживцев: маленького лысого Степу и худого бородатого Матвеича. Те тоже просмотрели. Тоже присвистнули.

— Не было печалей в нашем тихом краю… — сказал Степа.

— Видать, за грехи наши… — вздохнул Матвеич.

— Надо искупать грехи-то, — подвел итог главный инженер Егоров, Игин папа. — Включайте аппарат, коллеги…

Занялись ксероксом. Быстро печатали один брошюрный разворот за другим. Было тихо, только урчали за стенкой насосы. Ига и Соломинка нетерпеливо переминались.

Отпечатали две копии. Одну папа оставил для себя: чтобы показать «широкой общественности». Другую отдал Иге.

— Это вам… для служебного пользования. А книжку верни фокуснику. Чтобы не было разговоров о незаконном изъятии…

— Ага!

— Надо же! Губернатор их поддерживает, иродов… — пробормотал, почесывая бороду, мастер Матвеич.

Лысый техник Степа сказал про губернатора что-то неразборчивое.

Ига и Соломинка пустились в обратный путь.

Попутной моторки у пристани не оказалось. Пришлось двигать пешком. Тропинка была узкая, местами заросшая. Там и тут подымалась молодая, но уже густая крапива. Соломинка был в своей постоянной тельняшке и лиловых трусиках (парадный костюм успел скинуть дома). Ига самоотверженно тащил бедолагу через крапиву на закорках. А что оставалось делать? В конце пути Соломинка, виновато блестя очками, проговорил:

— Да, ты надежный парень, Егоров. С тобой можно идти в разведку.

Сказано это было с дурашливой ноткой, но Иге все равно стало приятно. Чтобы скрыть смущение, он ответил:

— Надо теперь злодея Чарли искать. Вот это будет разведка… Я ведь не знаю ни дома, ни улицы, хотя и был у него.

Соломинка рассудил, что самый резон пойти к Анне Львовне. Ей наверняка известен адрес Домби-Дорритова.

— А заодно и расскажем ей про все!

— Едва ли она обрадуется… — заметил Ига.

Соломинка возразил, что горькая правда лучше сладкого обмана.

Анна Львовна жила недалеко от городского рынка, на углу улицы Умелых Токарей и Приозерного спуска. В длинном одноэтажном доме, где у каждой квартиры было свое крылечко. У ближнего к калитке крыльца возилась с граблями известная всему пятому «Б» квартирная хозяйка тетя Варя.

— Дома, дома, — сказала она. — Входите. Только постучите там, она не одна.

«Кто это у нее? — недовольно подумал Ига. — Не помешал бы…»

Вошли в пахнущие березовыми вениками сени. Постучали в обитую клеенкой дверь.

— Заходите, не заперто! — весело откликнулся знакомый голос.

Ига и Соломинка шагнули в кухню. Из комнаты улыбалась в открытую дверь Анна Львовна. А из-за ее плеча смотрел на гостей (вот не повезло! или повезло?) сам Чарли Афанасьевич Домби-Дорритов.

— Мальчики! Вот молодцы, что пришли! А мы тут с Чарли Афанасьевичем пьем чай и вспоминаем приключение на концерте!.. Я Чарли Афанасьевича слегка побранила. Знаете, в чем он признался? Оказывается, заминку с фокусом он устроил специально, чтобы поволновать зрителей! Не знал, что у нашей Веры Евгеньевны больное сердце… — Анна Львовна погрозила артисту розовым маникюром.

Домби-Дорритов улыбнулся с милой смесью виноватости и плутовства.

— Игорь, Коля, да проходите же в комнату! — Но поскольку они стояли как прибитые к половицам, Анна Львовна сама шагнула к ним, в кухню. Домби-Дорритов шагнул следом и развел руки, словно собираясь обнять обоих мальчишек. Он по-прежнему был в блестящем фраке и манишке с бабочкой.

— Я очень-очень рад видеть участника нашего эксперимента и одного из неравнодушных зрителей. Очень-очень приятно!

Иге захотелось домой. Он не любил скандалы. От нехорошего ожидания у него тяжело холодело в желудке, словно туда положили замороженное гусиное яйцо. Но Ига помнил и то, что он «надежный парень», с которым «можно идти в разведку».

«Ну, держись», — сказал он себе.

А Домби-Дорритову сказал:

— Это ненадолго.

— Э… простите, что?

— Ненадолго, что вам очень-очень приятно, — вздохнул Ига. — Скоро будет наоборот. Когда увидите вот это. — И он протянул брошюру.

Чарли Афанасьевич кругло приоткрыл рот и заморгал.

— В чем дело… Егоров? — неуверенно сказала Анна Львовна.

Ига почувствовал, что уже не робеет.

— Дело в том, что во время фокуса я на несколько минут оказался в кабинете у… этого господина Мишечкина. И нашел вот эту книжицу!

— Не может быть! Нет!.. И… чужие вещи брать непозволительно! — взвинтился Чарли Афанасьевич. — Тем более здесь написано: «Для служебного пользования»!

— Вот поэтому мы вам и возвращаем брошюру, — объяснил Соломинка. Он стоял рядом с Игой и ничуть не волновался. По-журавлиному поджал ногу и чесал снятыми очками коленку. Медные волосы упали на глаза.

— И все-таки… — Анна Львовна поднесла к подбородку тоненькие пальцы. — Коля, Игорь, Чарли… Афанасьевич! Что случилось?

— Случилось, что этот… господин Домби-Дорритов совсем не артист, а… шпион и сочинитель вредного плана! — выдал Ига звонко и совсем уже бесстрашно. — Чтобы превратить наш город в армейский полигон!

— Игорь!..

— То есть он, наверно, артист, но только по совместительству, — невозмутимо поддержал Игу Соломинка. — А главным образом он лазутчик. Явился к нам под видом фокусника, чтобы все разведать и подготовить.

— Егоров и Соломин! Вы должны немедленно и как следует извиниться перед Чарли Афанасьевичем! — решительно известила своих учеников Анна Львовна. — А потом… сейчас… я… вы…

— Вы сначала прочитайте книжицу, — угрюмо посоветовал Ига. — А потом уж решайте: извиняться или нет… А если не даст, скажет, что секретная, то вот вам копия… — Ига аккуратно выложил на кухонный стол оттиски. — А мы пойдем… До свиданья…

— До свиданья, — сказал и Соломинка, поправляя медные волосы и укрепляя на носу очки.

На пороге Ига оглянулся. Не выдержал:

— Анна Львовна, вы, конечно, у нас всего год. Для вас наш город, может быть, просто так… А мы здесь живем всегда… Если одного кнама случайно чуть не раздавишь, потом целую неделю вздрагиваешь. А они хотят всех… Здесь всё живое, а они…

И ушел. Вместе с Соломинкой.

Но у калитки Соломинка придержал Игу за рукав.

— Давай подождем…

— Чего?

— Чего-нибудь… вон там… — И потянул его в кусты сирени у забора. Тети Вари не было видно, никто не помешал.

Они сидели в сирени, смотрели на крыльцо и ждали (чего?). Соломинка — хладнокровно, Ига — сумрачно. Потом на крыльце распахнулась дверь. Послышался громкий голос Анны Львовны, слова были неразборчивы. По ступеням сбежал Чарли Афанасьевич. Сбежал как-то странно, растопырив локти и оглядываясь. Следом вылетела плоская черная шляпа. Она ударилась о столбик навеса и со щелчком превратилась в блестящий цилиндр. Тот покатился по траве за хозяином, словно умолял: не бросай меня! Домби-Дорритов оглянулся. Поднял цилиндр. Подул на него. Надел. Оглянулся на крыльцо. Пожал плечами и с достоинством направился к калитке. Звякнула щеколда.