Стража Лопухастых островов (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 110

Школьный хор слаженно спел посвященную выпускникам кантату:

День этот светел, но с капелькой грусти,

Мы не забудем его никогда.

Кто-то учиться пойдет в Ново-Груздев,

Кто-то в другие совсем города…

Потом все расселись на вытащенных из школы скамейках и стульях. Начались концертные номера. Танцевальная группа «Репейчата» сплясала перед школьным крыльцом танец «Рыжики и кнамы». Ребята из студии «Семеро козлят» показали сценку «Вовочка и медсестра». В конце ее медсестра, вооружившись громадным шприцем, повела Вовочку за ширму. Оттуда раздался очень натуральный визг, некоторые даже заерзали…

Потом на крыльцо поставили стул, а на него скакнул начинающий поэт и второклассник (вернее, уже третьеклассник) Генка Репьёв в апельсиновом костюме с вышитой на боковом кармане крылатой лошадью. Скакнул смело и ловко, хотя все еще был с бинтом на колене. Почесал большим пальцем под носом, провел пятерней по торчащим волосам и проговорил:

— Вот. Новые стихи. Про сегодня…

Раньше шел я в школу с неохотой,

А сегодня бёг не чуя ног,

Потому что вот он, вот он, вот он —

Наш последний школьный наш звонок!

Наступили радостные сроки:

Дни каникул летних — в гости к нам!

Не пойду я больше на уроки,

Буду жить, как беззаботный кнам.

Все засмеялись, зааплодировали (и Казимир Гансович — очень шумно). И Генкина учительница Ирина Петровна захлопала. Она знала, что Репьёв в общем-то не лодырь и про свою лень придумал специально для стихов. Чего не сочинишь ради рифмы!

А Генка задумчиво поболтал над стулом забинтованной ногой и доверительно сообщил:

— А еще такое. Это я только сейчас, дополнение… — И опять покачал ногой. — Вот…

Мне плясать от радости не может

Помешать ни бинт, ни жгучий йод,

Потому что выздоровел Ёжик,

Он со мною радуется тоже

И сейчас вам песенку споет…

Опять раздались шумные хлопки, а Генка сбегал за дверь, вернулся с корзинкой и взял из нее на руки своего усыпанного иголками друга. Приподнял на ладонях, что-то прошептал. Добавил погромче:

— Ну, пожалуйста. Я же обещал. Не стесняйся…

Все притихли. Ёжик пошевелился, вытянул мордочку, и… раздался дребезжащий голосок:

Лучше нету ничего

Лопухастых островов.

И на улицах, и в Плавнях

Очень много сказок славных.

Кнамьи шарики в меже

Для ребят и для ежей —

Надо только постараться,

Чтоб с находкой оказаться.

Здесь большие лопухи

Шепчут Генкины стихи,

А ночами по дороге

Скачут гипсовые ноги.

Удивляет целый мир

Гусь наш мудрый Казимир.

Я и сам чуть-чуть волшебный,

Раз пою так задушевно…

Ёжик помолчал и добавил:

— Всё.

Тут грянули такие аплодисменты, раздались такие восторженные крики, что Генка на всякий случай прижал певца к груди. Казимир Гансович с забора прилетел на крыльцо и хлопал крыльями так, что Генкин апельсиновый костюмчик трепетал, будто флаг.

Когда шум стих, Генка погладил Ёжика по иголкам и сказал:

— Это не я, это он сам сочинил.

И снова раздались аплодисменты.

Среди зрителей были, правда, отдельные недоверчивые личности, которые говорили, что поет не Ёжик, а сам Репьёв. Мол, есть такое искусство — чревовещание, — когда человек может говорить и петь, не разжимая губ. Но большинство хорошо знало Ёжика и его способности. А про Генку знали, что он тоже очень способный, но не в чревовещании, а в стихах.

После Генки и Ёжика на сцене появилась Анна Львовна. Ига сразу понял: будет тот самый сюрприз с фокусником. И правда…

— Дорогие ребята! Гена и Ёжик выступили замечательно. А сейчас вас ждет встреча с настоящим артистом. Это очень талантливый демонстратор фокусов — а правильнее сказать, ил-лю-зи-о-нист — Чарли Афанасьевич Домби-Дорри?тов! Встречайте! — И она плавным жестом показала на школьную дверь. Дверь медленно, с многозначительным скрипом отворилась. На крыльце возник иллюзионист Домби-Дорритов.

3

Это был невысокий мужчина, похожий на музыканта. В черной фрачной паре, белой манишке и с белым же галстуком-бабочкой. Его черную прическу украшал спереди завитой хохолок. Ига подумал, что похоже на Хлестакова из телеспектакля «Ревизор». Но в общем-то артист производил приятное впечатление.

У него было улыбчатое лицо и быстрые красивые движения. Изящную фигуру иллюзиониста немного портили животик и другая часть тела, сзади. Они слегка выпирали под тугим фраком и брюками. Впрочем, это было не очень заметно.

Домби-Дорритов провел в воздухе ладонью, и в пальцах его оказалось нечто вроде черной тарелки. Тарелка щелкнула и превратилась в блестящую шляпу-цилиндр. Иллюзионист начал доставать из цилиндра пестрые воздушные шарики и отпускать в небо (все захлопали). Домби-Дорритов надел цилиндр и благодарно поулыбался. Дождался тишины. И начал неожиданно тонким голосом:

— То, что вы видели, — это сущий пустяк. Такие фокусы показывают много веков подряд. Они незатейливы и просты в исполнении. А я вам сегодня продемонстрирую нечто совсем иное. Принципиально новое… Но сначала позвольте представиться. Вам, наверное, показалось несколько странным мое имя?

Два-три голоса вежливо отозвались, что да.

— Объясняется просто. Во всем виновата моя бабушка. Она очень любила писателя Диккенса и настояла, чтобы меня назвали в его честь, Чарльзом. Папа, Афанасий Иванович, сперва не соглашался, но бабушка… О, надо было знать мою бабушку!.. Правда, полное имя ко мне не привилось, все говорили «Чарли». Так я и во взрослую жизнь шагнул с именем Чарли. Будто знаменитый Чаплин… А фамилия моя — самая простая, Мишечкин. Артистический псевдоним Домби-Доррйтов тоже в честь бабушки. Точнее, в честь Диккенса. В его романах есть персонажи — торговец Домби и девушка Дбррит (бабушка говорила «Дорри?т»). По-моему, звучит оригинально. А?

Народ деликатно пошумел, что да, неплохо.

— Благодарю вас!.. А сейчас — к делу!.. Почтеннейшая юная и взрослая публика! То, что я вам покажу, это уже не ловкость рук и не технические фокусы, а истинное научное чудо. Это результат моего открытия, связанного с изучением структуры межпространственного вакуума. Объяснять сущность этих крайне сложных физических явлений сейчас я не буду. По правде говоря, они и самому мне еще не всегда ясны. Однако эксперименты прошли на «ура». И я готов первую публичную демонстрацию устроить перед вами. Вы — дети двадцать первого века и достойны быть свидетелями не дешевых балаганных фокусов, а настоящего проникновения в тайны мироздания….