Очаги сопротивления - Сандерс Уильям - Страница 49

Гловер чуть шевельнул головой.

— Нет вакцины, — выдавил он.

— Ой, уж ради Бога, Гловер! — старик просматривал кипы распечаток. — Напрягитесь и вспомните, кому вы это говорите.

— Ты в самом деле думаешь, у них от этой напасти есть прививки? — с надеждой спросил Ховик.

— А то как же. Над чем еще им было трудиться вот уже больше года, вагонами переводя людской материал, и это уже при наличии вируса?

— А ведь и вправду, — согласился Ховик. — Иначе как этот вирус использовать на поле боя, если нет гарантии, что его не подцепят свои же?

— На поле боя, говорите? — саркастически усмехнулся старик, поворачиваясь лицом ко всем. — Для чего оно, думаете, предназначалось? Очередное сверхоружие в без-остановочной гонке вооружений? — голос звучал сухо и горько.

— А для чего тогда? — подала голос Джудит.

— О, несомненно, вначале бы именно так и подавалось. Многие и многие считают, что единственно с этой целью все и делается. Я уверен, большинство Администрации и, конечно же, наш любимый Президент тоже пребывают под этим впечатлением. — Старик сверху вниз посмотрел на Гловера. — Но мы-то с вами осведомлены лучше, не так ли? Вы бы из-за такой мелочи и затевать ничего не стали; стоит лишь вспомнить наш тогдашний разговор. Пусть покуда держат массы в узде, а когда настанет решающий момент…

— Извини, что встреваю, — перебил Ховик, — не мог бы ты хоть раз в жизни изъясняться, язви его, так, чтобы людям понятно было? До меня из твоих слов ну ни черта не доходит!

— Почему же, здесь нет ничего непонятного. Эти люди здесь давно уже утратили интерес к такой банальщине, как бактериологическое оружие. То, что они намеревались…

— Господи, — воскликнула внезапно Джудит. — Я, кажется, догадываюсь…

— Возможно да, душа моя. Окончательное решение национального вопроса, если можно так выразиться. Изменить всю этническую карту мира. Иммунизировать всех, кто достоин выжить; в качестве критериев ставятся политическая благонадежность, лояльность, рабочие навыки, без которых не обойтись, ученость, цвет кожи. Я вижу, — обратился он к Гловеру, — большое внимание у вас уделяется разновидности, особо губительной для небелых народов.

— Черт же побери, — повел головой Ховик. — Так кто ж они такие были, горстка маньяков?

— Безусловно! Кто же еще правил миром задолго до того, как вы явились на свет? На вопрос же, удался бы им их план, отвечу: разумеется, да. Если как следует все предусмотреть, ничего неосуществимого в нем нет. Определить, кому именно надлежит выжить, используя базу данных ФЕДКОМа, и под каким-нибудь предлогом сделать прививку, не говоря при этом, что же происходит на самом деле. Затем просто выпустить вирус на свободу в определенных точках земного шара. И конечно же, все в стране привести в готовность: армия и Управление во всеоружии, иммунизированы расставлены по ключевым постам, члены нового правительства готовы приступить к исполнению — даже план эффективного использования трупов наверняка есть.

— Но ведь сам-то по себе этнический вопрос не настолько уж острый, — попытался возразить Дэвид.

— Не будем водить себя за нос. На этнические проблемы им, в сущности, было наплевать.

Гловер пытался что-то вставить, но старик гневно сверкнул на него глазами. — О, этим доводом вы спекулируете уже столько, что, наверное, сами в него успели поверить. Трагическая необходимость; проредить население и ослабить немыслимую напряженность. Принести частично в жертву одних, чтобы выжили другие, более достойные! В конечном итоге достаточно гуманно. Сортировка планетарного масштаба. Дерьмо! — Последнее слово прозвучало веско и звучно.

Старик уставил костлявый палец Гловеру в лицо. — Что действительно было у вас на уме, так это абсолютная власть. Никаких больше политических оппонентов, диссидентов, дефицита и безработицы, опасных меньшинств и асоциальных элементов! А за отошедшими в прошлое границами распахнутый настежь мир — обезлюдевший, вам на вырост. Ресурсы, которых хватит на века, и рабсила из низов и инородцев — как раз столько, чтобы поддерживать нужды империи. Вы сразу хотели требовать себе поклонения, как богам, — едко спросил он, — или все же думали годок-другой повременить?

Гловер лежал молча, не открывая глаз.

— Если все именно так, как вы говорите, — рассудила задумчиво Джудит, — у них должна иметься какая-нибудь вакцина.

— Вот именно это, — назидательно заметил старик, — я постоянно и пытаюсь до вас довести. Поэтому если можно положить конец этой очаровательной дискуссии, мне бы хотелось перейти к делу.

Старик повернулся к Дэвиду, и оба начали перебрасываться фразами, из которых Ховику не было понятно решительно ничего. Какие-то сплошные вычислительные термины. Ховик тихонько покачал головой, чувствуя себя настолько идиотом, как еще никогда в жизни. «Черт побери, — кисло подумал он, — кто ты такой, если сравнить? Скакал бы себе на полусогнутых да чистил задними, черт их побери, лапами банан».

Желая заняться чем-нибудь подостойнее, он начал собирать лежащее на полу оружие — карабин Джудит и два пистолета, что она смахнула со стола. Ох, и разберусь я с ней, станет еще ронять со столов заряженное оружие. Передернув затвор карабина и убедившись, что обойма израсходована, оружие он приставил к стене. Из пистолетов один был стандартного образца, девятимиллиметровый автоматический, его Ховик, разрядив, кинул в кресло. У другого, отъявленно дешевого вида никелированного 32-го, магазин оказался пуст; содержимое Дэвид, видно, выпустил в Гловера.

— Спасибо тебе, Ховик, миленький, — послышался вблизи голос Джудит.

Обернувшись, он заметил, как Джудит отирает вновь повлажневшие щеки. Жутко захотелось обнять ее и утешить, но Ховик не мог себе позволить: неподалеку сидел Дэвид.

— Мне-то за что? — только и спросил он.

Джудит рукой указала на Дэвида, который, сидя к ним спиной, смотрел не отрываясь в экран, пальцами порхая по клавишам.

— За то, что дал мне еще раз с ним увидеться. И хотя бы несколько минут побыть вдвоем. А там будь что будет, все равно оно стоило.

— Стоило, ты считаешь? — Ховик нелегким взглядом смерил никелированный пистолетик у себя на ладони, и резко швырнул его об стену. От перламутровой ручки откололся кусочек. — Ему-то какая, черт бы побрал, от этого польза?

— Между прочим, есть, — она коснулась руки Ховика. — Не надо так, прошу тебя!

Их взгляды встретились.

— Ведь ты обо всем уже знаешь?

— Что ему недолго осталось? Да. — Голос у нее звучал чуть слышно. — Он и сам об этом знает. Но он, по крайней мере, не лежит в запертой камере, как подопытная мышь в клетке, под надзором, весь обмеренный, общупанный. Он — среди тех, кому дорог. А сейчас, вот в эту минуту, — она посмотрела через плечо на рослую фигуру, ссутулившуюся над клавиатурой, — как ни безумно такое говорить, но он счастлив. Последние часы у него проходят за делом, для которого он создан, и он пытается спасти человеческие жизни. Если б не ты, ему бы этого не видеть.

— Если вы двое не против, — с раздражением окликнул старик, — то Ховик, сходите, займитесь чем-нибудь с часок. А вы, Джудит, поищите, существуют ли в этом насквозь техническом заведении такие вещи, как обыкновенные карандаши и бумага.

— Пойду добуду на чем ехать, — решил Ховик, — пока вы тут разбираетесь.

Старик лишь, не глядя, махнул рукой, и Ховик, постояв секунду, нацепил кобуру с пистолетом и отправился разыскивать Джо Джека.

Возвратился он примерно через час — так, на глаз: дешевые часы из магазина в Неваде остановились при первом же выстреле из «Уэзерби».

— Ну как, есть что-нибудь? — спросил он, заглянув в дверь.

— Похоже, да, — откликнулся Дэвид. Он по-прежнему сидел перед компьютером; лицо бледное, в поту, а сам просто сияет от блаженства. — Он сейчас сверяет.

Все молча следили за стариком, который пристально смотрел в монитор, временами проделывая короткие пассы на клавиатуре.