Очаги сопротивления - Сандерс Уильям - Страница 27

— Я хотел, чтобы вы это увидели, в связи с вашими недавними словами. Видите, у нас не всегда в подопытных человеческий материал. — Фарлей указал в сторону клетки, где беспокойно сновали крупные макаки-резусы. — Поставка ограничена, поэтому есть эксперименты, где в человеческом материале нет необходимости. Так что, если на то пошло, нас не обвинишь в отсутствии гуманности.

Пара молодых шимпанзе тоскливо заводила глаза, словно оспаривая его последнее утверждение. 318-й посмотрел на них задумчиво.

— У нас есть очень хорошая договоренность с южноафриканским правительством, — делился Фарлей, — по которому они снабжают нас животными. Южноафриканцев живо интересуют отдельные аспекты нашей программы, хотя, конечно, большая часть работы не подлежит разглашению даже ближайшим нашим союзникам. Вы обратите внимание, — продолжал он, проходя мимо 318-го к ближайшему столу, — что это оборудование имеет последние…

Микроскоп был отменный, «Бауш & Ломб» — жаль поганить такой прибор, но он очень хорошо вписался в допущенную Фарлеем паузу, и увесистое металлическое основание крепко долбануло Фарлея по лысому темени. 318-й, подхватив тощее тело при падении, аккуратно опустил его на пол. «Силы в сравнении с прежним поубавилось, — подумал он отрешенно, — а у моего достойного коллеги череп с годами, видать, утратил прочность, да и знание анатомии вон как сгодилось. Sic transit flunki».

На лацкане халата у Фарлея крепился пластиковый значок размером с игральную карту, и 318-й изучил на нем фотографию. Старики, решил он, во многом схожи друг с другом, если оба тощие и одного примерно роста. Во всяком случае, никто к ним толком не приглядывается. Уж очень унылый вид.

Раздеть Фарлея было делом несложным, хотя не мешало бы старому дуралею мыться почаще. Взгляд за этим занятием случайно упал на крупную панель из нержавеющей стали в дальней стене; подойдя, 318-й прочел надпись: «МУСОРОПРОВОД». Стоило потянуть хромированную рукоять, и панель на мощных пружинах приподнялась, обнажив черный зев трубы, идущей почти вертикально вниз. Из шахты исходило чуть слышное гудение, и можно было с уверенностью утверждать, что воздух там дышит жаром. Наверняка эффективное средство избавления от всяких ненужных остатков, таких, как трупы и их составляющие. Спору нет, ума палата у этих людей. Вот уж воистину современное приспособление.

Фарлей ушел в шахту ногами вперед и исчез без звука. Снизу ничего не послышалось, так что процесс, судя по всему, был во многом автоматизирован. Туда же последовала одежда самого 318-го. Быстро облачившись в одеяние Фарлея со значком «Заместитель Директора», 318-й приспособил у себя на носу очочки без оправы, так чтобы смотреть поверх — он попробовал и быстро убедился, что сквозь линзы смотреть очень сложно — и приблизился к клеткам. Макаки и шимпанзе безмолвно наблюдали, как он открывает клетку.

— Ну-ка выходите, братья и сестры. Пора поразвлечься!

В конечном итоге ему пришлось накренить клетки и потыкать их обитателей стальной линейкой, чтобы вызволить наружу. Очутившись же на воле, животные впали в радостное неистовство, и принялись сигать от стола к столу, раскачиваться на лампах и верещать друг другу что-то непотребное. Двое шимпанзе принялись с истерическим уханьем швырять об пол мотки резиновых трубок. Бутылек из пирекс-стекла, пролетев через лабораторию, закончил свое существование, грохнувшись о противоположную стену; за ним отправилась в полет чашка Петри.

— Абитура, — пробормотал себе под нос 318-й, — и открыл дверь в коридор.

Двое охранников вскочили навытяжку с пристыженным видом, старший пытался укрыть в ладони тлеющую сигарету.

318-й не дал им времени оправиться. — А ну быстро! — вякнул он сиплым фальцетом, довольно удачно имитируя голос Фарлея. — Животные вырвались из клетки. Помогите нам там.

Те послушно ринулись в лабораторию и остановились, таращась на шустро снующих макак-резусов и бесчинствующих шимпанзе, обнаживших на вошедших длинные неровные зубы. Старший охранник нервно стиснул ручку пистолета. По выражению физиономий обоих, налицо была ситуация, никак не предусмотренная инструкциями Управления.

318-й, стоя вполоборота, пришел на помощь:

— Делайте, парни, что хотите, только чтоб они не выскочили из комнаты, и ни в коем случае не калечить. Я пошел за подмогой.

Закрывая за собой дверь, он подумал, сколько у тех уйдет времени осмыслить, куда же делся второй старик. Если у них вообще на это хватит ума. Докладывать о происшедшем сходу они, может, и не будут; не то место, чтобы трепать языком, пока начальство само не спросит. А на гигантов мысли эти двое походят не очень. Дни уйдут, подумал 318-й умиротворенно, прежде чем у них все это окончательно утрясется в мозгах.

Найти выход из здания оказалось на удивление просто. Он наполовину подсознательно запомнил схему на стене в кабинете у Фарлея — память старой кабинетной крысы вновь обострилась, причем как нельзя кстати. Никто не заговаривал и не смотрел на старика, ковыляющего непринужденной походкой к выходу (еще, видать, одна отличительная черта Фарлея: такой вусмерть старый зануда, что никто и разговор не пытается затевать). Двое немолодых дежурных привратников у дверей уважительно сделали руки по швам, а один — прирожденный лизоблюд — еще и открыл дверь.

— Благодарю, молодой человек, — вежливо подал голос 318-й. — Продолжайте дежурство.

Стоянка машин впечатляла своими размерами; очевидно, у персонала Лагеря 351 напряженки в снабжении бензином не было. 318-го на миг охватило отчаяние, но тут он заметил поблескивающий на солнце черный «Корвет» на площадке с надписью «Закреплено за Зам. Директора». «Фарлей, хрен ты эдакий, — подумал с симпатией 318-й, — никогда ведь в жизни не имел ничего подобного, но ведь надо было заявить о себе громогласно, как же иначе?» Даже наклейка была за ветровым стеклом, что Фарлей состоит в Клубе Классических Спортивных Автомобилей Калифорнии, одной из самых исключительных организаций в стране — при нынешних талонах на бензин и ограничениях на транспортные средства.

Третий ключ на кольце из брючного кармана Фарлея подошел к прорези в дверной ручке. Дав двигателю слегка разогреться, 318-й осторожно подал автомобиль назад и стал выезжать, беспокоясь, что машину ведет аккуратнее, чем сам Фарлей — надежда лишь на то, что годы в тюрьме повыветрили опыт до разумных пределов.

Однако сноровка вернулась достаточно быстро, стоило выехать за металлические ворота в обрамлении проволочного забора (часовые поспешно отдали честь) и пуститься по широкой дороге через пустыню, набирая скорость и глядя в зеркальце, как исчезают постепенно за первой возвышенностью забор из колючей проволоки и массивные серые здания. Тянуло откинуть голову и взвыть, но не хватало дыхания.

Джудит и Ховик

Утром Джудит набрала номер Костелло, и когда тот снял трубку, спросила:

— Лэрри?

Последовала пауза, около секунды, затем тот отозвался:

— Вы не туда попали, никакого Лэрри здесь нет, — и повесил трубку.

Джудит отставила телефон и, повернувшись, увидела, как сидевший через стол от нее Ховик широко улыбается.

— Шифр, — заметил он саркастически. — Надо же, какие причиндалы!

Джудит почувствовала, что слегка краснеет.

— Для вас, может, звучит глупо, — воскликнула она с несколько излишней запальчивостью, — но нам приходится соблюдать осторожность. Вон ведь вы как к нам вломились, может, за вами след, как за мастодонтом.

— Если б они меня до самого места пасли, — рассудил Ховик, — какого им тогда черта выделываться, сидеть у вас на телефоне?

— С тем, может, чтобы загрести побольше народу. Им же теперь не нужно заботиться ни о пленке, ни о микрофонах — у них под контролем вся телефонная служба, могут просто слушать. «Почему, — раздраженно думала она, — этот человек, стоит с ним заговорить, заставляет меня нервно щебетать?»

Ховик внезапно рассмеялся.

— Я знал одного мужика в Рено — кочевал на мотоцикле со стаей, так вот он говорил, фараонам телефоны прослушивать — просто зря время терять. Разговаривают двое, говорит, и все равно, когда за кем-то след, в конце концов один из них так или иначе [исколется. Или друг на друга окрысятся, или кому-то сунут в лапу, или фараоны сами сумеют упасть на хвост — что-то все равно будет. Даже Иисус Христос, говорил он, не смог набрать двенадцать парней, чтобы один в конце не оказался стукачом.