Рассказы о календаре - Шур Яков Исидорович - Страница 24

Настали другие времена. Конец мира проповедники отодвигают в неведомо далекое будущее, а царствие божие со всеми его блаженствами возносят на небеса. И долгожданная райская награда за земные страдания уютно уживается с долгом смирения и покорности.

«Отцы церкви» строго соблюдали чистоту веры христовой… в угоду богатым и знатным членам общин. Куда девались пламенные проповеди против сильных мира сего и рабства, презрение к богатству, пророчества о мести угнетателям?

Быстро излечивалось христианство от этих мятежных настроений. Правда, и раньше оно никогда не звало к открытой борьбе и революционным восстаниям. Проповедники только на словах осуждали рабство, провозглашая равенство и братство лишь перед богом: ведь все люди — рабы его.

А Новый завет уже прямо, откровенно, без стыда и стеснений поучает: будьте кротки, как овцы, и даже самым жестоким хозяевам повинуйтесь «со страхом и трепетом, в простоте сердца, как Христу». Видите, как обернулось дело: ненавистные рабовладельцы уподобились образу божию и покорность благодетелям-господам была приравнена к послушанию благоподателю-господу.

А посему радуйтесь страданиям: они искупят грехи ваши и откроют верный путь к загробному счастью. Помните — недолговечна земная жизнь, поменьше думайте о бренном теле, побольше заботьтесь о бессмертной душе. И главное — боже вас сохрани! — не бунтуйте: стоит ли, в самом деле, бороться за лучшую жизнь на земле, если смирение и послушание обеспечат вечное, безмятежное блаженство на небесах.

Новый завет настойчиво увещевал: любите врагов ваших, терпеливо прощайте им насилия и вообще не противьтесь злу: «мне отмщение, и аз воздам!», то есть сам бог разберется, кто несправедлив, отомстит угнетателям и наградит страдальцев.

Очень понравились эти проповеди рабовладельцам: пусть народ тешится радужными надеждами и забавными сказками о будущем райском житье-бытье, лишь бы не бунтовал и безропотно покорялся господам. Так вот и получилось, что христианство стало религией не столько рабов, сколько рабовладельцев. «Не плохо бы, — думали они, — распространить это удобное и выгодное вероучение, сделать его главной религией всей Римской империи».

Удалось это нелегко и не сразу.

Спор о празднике

На востоке и западе огромной империи, даже в самом Риме, народный гнев то и дело приводил к восстаниям. Величайшая держава Древнего мира неотвратимо клонилась к распаду. Сами императоры сидели на престоле как на иголках. Подумать только: за два с половиной века после зарождения христианства сменилось сорок императоров и едва десяток из них мирно дожил до конца дней своих. Остальные были свергнуты или отрекались от престола, задушены, отравлены или кончали жизнь самоубийством.

В дворцовых распрях и заговорах слабела гроза народов — власть императора. А церковь христова росла, крепла и богатела. Она объединила сотни тысяч покорных ее воле последователей, прибирала к рукам богатства, становилась могучей силой. Теперь императоры были заинтересованы в дружбе и союзе с нею, нуждались в ее помощи и поддержке, старались использовать в своих интересах ее влияние на верующих.

По правде говоря, не всегда была безоблачной обоюдная «любовь» церкви и императора. Бывали конфликты и стычки, назревали порой и кровавые ссоры.

Много соперников было у христианства. Сначала проповедники новой религии, заимствуя и перелицовывая на свой лад древние верования, учились у язычников. Но, возмужав, ученики восстали против своих учителей-конкурентов. Самым опасным соперником христианства был культ Митры, у которого выросла целая армия поклонников — от рабов до придворной клики.

Император Аврелиан в 273 году построил храм Митре, провозгласив его верховным божеством — покровителем Рима, и объявил 25 декабря, день рождения «непобедимого Солнца», государственным праздником. Хотя через два года Аврелиан был убит заговорщиками, но еще долгие десятилетия пришлось церкви вести свирепую, не на жизнь, а на смерть, борьбу с митраизмом.

Были и другие враги у христианства: родовитая знать и жрецы старых римских богов. С помощью этих людей начальник дворцовой стражи Диоклетиан захватил власть. Он не довольствовался тем, что стал императором, а потребовал божеских почестей, поклонения своей священной особе и возвеличил преданных ему жрецов.

Это пришлось не по вкусу христианскому духовенству, особенно епископам, они осуждали «измену» императора и не ограничились одной только ревностью, а начали плести интриги против высокого покровителя язычников. Да и сам Диоклетиан не очень доверял руководителям церкви, в которой подозревал силу, опасную для императорской власти.

А здесь еще строптивые епископы неумело подготовили заговор против императора и дважды поджигали его дворец. Пожара им устроить не удалось, но они подлили масла в огонь неугасимой ярости жрецов. По их наущению Диоклетиан стал преследовать несговорчивых христиан, многие из них были брошены в темницы, избиты до полусмерти или казнены, а принадлежавшее им состояние и богатства многих церквей конфискованы.

Несколько лет продолжались эти гонения, последнее испытание христианства, и принесли ему больше пользы, чем вреда: выросла слава и влияние «пострадавшей за веру» церкви, росло и число ее последователей. Вскоре, в 313 году, была провозглашена свобода веры христовой, а церкви возвращены все ее богатства, которые она стала быстро и успешно приумножать.

Как никогда раньше, возвысилась власть разбогатевших епископов: они возглавляли большие церковные округа, объединявшие много общин, и бесконтрольно командовали огромным штатом духовенства. Сами епископы подчинялись только митрополитам, которых почтительно называли «отцами церкви». И не случайно наибольшим влиянием обладали митрополиты Рима, Александрии, Антиохии: они владели огромными поместьями и полновластно распоряжались всеми доходами церкви в крупнейших областях империи.

После «гонителя христианства» Диоклетиана ожесточенная борьба между его преемниками завершилась победой императора Константина, получившего прозвище «великого». Несомненно, это был один из величайших злодеев: он не гнушался самыми чудовищными преступлениями, лишь бы обезопасить свою божественную особу от возможных и воображаемых покушений. Трусливый и коварный, он всюду подозревал измену и без долгих колебаний умертвил отца своего и сына, жену, племянника, зятя. Кажется, благосклонно и доверчиво он относился только к руководителям церкви.

Рассказывают, что накануне битвы с соперником Максенцием суеверный язычник Константин на всякий случай помолился Христу и, когда одержал победу, решил, что это очень симпатичный бог. В благодарность император разрешил епископам собирать налоги с языческих храмов, и немало средств прилипло к рукам ретивых сборщиков.

Конечно, не случайная молитва и личные симпатии к Христу заставили Константина поощрять христианство. Он как был, так почти до конца своего оставался язычником, лишь перед смертью приняв новую веру. Но он по заслугам оценил возросшую силу церкви: если привлечь ее на свою сторону, она поможет ему стать единодержавным властителем империи.

И Константин не ошибся в своих расчетах. И церковь не осталась в долгу: она впоследствии причислила этого зверя в образе человека к лику святых — и каких? Он был награжден титулом равноапостольного, то есть приравнен к двенадцати ближайшим ученикам Христа.

Именно Константин узаконил почитаемый день Солнца — воскресенье как обязательный для всех праздник. Затем он провозгласил христианство главной, то есть государственной, религией, хотя и не запретил языческих культов — ведь сам он числился верховным жрецом. Церковь стала прочным оплотом императорской власти.

Однако полного единства все-таки не получалось: одни общины верили в Христа, другие — только в отца небесного, а сына его, Иисуса, считали человеком или, во всяком случае, богом низшего ранга. Возникли и другие разногласия, споры, раздоры, многочисленные секты, злобно боровшиеся одна с другой. Отцы церкви, как водилось и раньше, объясняли эти распри кознями соперника бога — дьявола, который только о том и мечтает, чтобы исказить сущность веры. Но кто бы ни был виновником «ересей», они разделяли верующих на враждующие группы, мешали распространять христианство.