Стены слушают - Миллар Маргарет - Страница 17

Инструктор, перекрывая музыку, завопил, обращаясь к классу:

– Не раскачивайте бедра! Забудьте, что они у вас есть! Если ноги работают правильно, бедра последуют за ними. Меня что, не слышно?

Очень даже было слышно. Только бедра отказывали в забвении.

Мисс Бартон, притопывая в такт ногой, разглядывала зал с порога. Сегодня зрителей немного. Женщина с маленькой девочкой. Пара подростков – девушка и юноша в одинаковых рубашках и с одинаковой скукой на лице. Женщина средних лет, нацепившая на себя примерно фунт жемчуга. И, рядом с мисс Бартон, человек с густой копной седеющих волос, которые подчеркивали юношескую живость его лица. Казалось, он забрел сюда по ошибке, но уж коли забрел, то намерен выжать отсюда все, что можно.

Слегка нахмурившись, он сказал:

– С чего же – не раскачивать бедра? Ведь это румба – то, что они сейчас делают?

– Да.

– Я думал, в румбе полагается раскачивать бедра. Они ведь румбу танцуют?

Мисс Бартон улыбнулась:

– Вы здесь новичок, я угадала?

– Да. Я здесь впервые.

– Собираетесь поступить в класс?

– Думаю, поступлю, – огорченно признался собеседник. – Думаю, придется.

– Почему придется? Ведь нет закона на этот счет.

– Видите ли, я выиграл стипендию. Нельзя же не воспользоваться ею.

– Какого рода стипендию?

– В газете изобразили разных танцующих людей и обещали тем, кто правильно назовет эти танцы, стипендию – бесплатные уроки стоимостью в тридцать долларов. Я выиграл. Непонятно как. Хочу сказать, масса людей знает о танцах больше, чем я, тысячи людей, Но я выиграл.

Мисс Бартон не хотела огорчать его, но не хотелось и видеть его обманутым. Он был так наивен и серьезен, немножко вроде мистера Келлога.

– Убеждена, вы выиграете во многих настоящих состязаниях, если возьметесь за это всерьез.

– Это не было всерьез?

– Нет, кто попало выигрывал. Это делалось, чтобы Академия Кента могла опубликовать имена людей, заинтересованных в танце.

– Но меня не интересует танец. Меня интересует состязание.

Мисс Бартон зашлась смехом:

– Ой, не могу! Это хорошая шутка насчет Академии. В каких еще состязаниях вы участвуете?

– В самых разных. И – в тестах. Покупаю все журналы и отвечаю на тесты, вроде таких, например: "Мог ли выйти из вас хороший инженер?" или: "Каково ваше социальное положение?" Или: "Способны ли вы определить себя как мистификатора?" Такого рода вещи. Я хорошо в них натренирован.

Вздохнув, он добавил:

– Боюсь, все это тоже плутни, вроде нынешнего состязания.

– О, не думаю, – участливо сказала мисс Бартон. – Может быть, из вас получился бы хороший инженер?

– Надеюсь. Иногда я занимаюсь техникой.

– Какого рода техникой?

– Секретной.

– Вы намекаете на ракеты и всякие такие вещи?

– Близко к этому, – ответил он. – А вы чем занимаетесь?

– Я? О, я просто секретарь. Работаю у Руперта Келлога. Он специалист по бухгалтерии.

– Я слышал о нем. "Слишком часто, – подумал он. – Чаще, чем надо".

– Он лучший в юроде знаток бухгалтерского дела. И лучший хозяин тоже.

– Что вы говорите?

– У других хозяев я должна была привыкать к их плохим дням. У мистера Келлога не бывает плохих дней.

– Бьюсь об заклад, дети и собаки с ходу тянутся к нему.

– Вероятно, вы сказали это в шутку? Но это абсолютная правда. Мистер Келлог помешан на животных. Знаете, что он однажды сказал мне? Что по-настоящему не любит профессию бухгалтера, а хотел бы открыть магазин домашних животных.

– Почему же не открыл?

– Его жена из аристократической семьи. Наверно, там не одобрили бы.

Старый мистер Якобсон, адвокат в отставке, прошелся мимо в румбе, извиваясь, словно нервная змея, и, послав мисс Бартон улыбку, подмигнул ей. Его лицо сделалось влажным и красным, как нарезанная свекла.

– Он вроде бы получает удовольствие, – заметил новичок.

– Это мистер Якобсон. Он превосходно знает все танцы, только не может попадать в такт.

– Однако ж он ухватил суть танца.

– Еще бы! Только он вот-вот шлепнется прямо на пол. Мысль об этом портит мои вечера.

Музыка кончилась, и инструктор устало выкрикнул, что темп следующего танца изменится: плавный вальс. "Просьба к мужчинам не забывать, что им придется проявить добрую находчивость, особенно на поворотах".

Мистер Якобсон поспешил к мисс Бартон. Она покраснела и прошептала с отчаяньем: "Боже мой!" Но ей не хватило духу или сообразительности сбежать в уборную. Она осталась на месте, пробормотав короткую, быструю молитву:

– Не попусти, чтоб это стряслось сегодня.

Мистер Якобсон был весел, как старый король Коль:

– Пошли, мисс Би. Давайте покрутимся!

– О! По-моему, вам надо бы чуть отдохнуть.

– Глупости! У меня для отдыха будет целая неделя. Зато по четвергам можно так славно встряхнуться.

– Ну, что ж. Ладно.

Мисс Бартон нехотя подчинилась костлявым рукам мистера Якобсона и его "доброй находчивости". Оставалось лишь сделать вид, как можно более приятный. Она старалась следовать за партнером и в то же время наблюдала за ним, чтобы не пропустить признаков близкого конца. Правда, она была не уверена, какие это могут быть признаки. Но вглядывалась так напряженно, что у нее сводило шею.

– Вы нынче не собраны, мисс Би.

– Ну, что вы! Очень даже собрана, – мрачно возразила мисс Бартон.

– Не напрягайтесь так. Расслабьтесь. Наслаждайтесь... Здесь положено веселиться.

– Да.

– В чем дело? Что вас угнетает?

– Как всегда. Все обычное...

– Избавьтесь от этого. Поделитесь с кем-нибудь. Поделитесь со мной.

– Ах, нет! Боже упаси! – поспешно отказалась мисс Бартон. – Всю осень простояла прелестная погода, неправда ли? Конечно, невозможно надеяться, чтобы вы... чтобы это продолжалось.

Мистер Якобсон не уловил оговорку, потому что инструктор снова завопил:

– Это бальный танец, а не доподлинная действительность. В настоящей жизни женщины не любят, чтоб ими распоряжались. В бальном зале они этого ждут и хотят, настаивают на этом! Значит, управляйте ими, джентльмены! Вы же не дурачье неотесанное! Управляйте!

– Вы в самом деле отлично управляете мною, – польстила мисс Бартон.

– А вы прекрасно откликаетесь, – галантно отозвался мистер Якобсон.

– Нет, совсем не так, как следовало бы. Я куда лучше танцую дома, босиком. Меня дрожь берет, когда на меня смотрят.

– Так смотрят, как тот человек в дверях?

– О Господи! Он следит за мной? Ужас какой!

– Следить за людьми – его работа. Или часть ее.

– Что это значит?

– Он – частный сыщик Додд. Раньше я постоянно видел, как он околачивался у Дворца правосудия. Тогда у него было много прозвищ, самое приличное – "Пальцы", потому что его пальцы побывали в любом чужом кармане.

– Должно быть, это случай ошибочного сходства, – сказала мисс Бартон высоким, напряженным голосом. – Он сказал мне, что был инженером и занят секретной работой.

Мистер Якобсон ухмыльнулся:

– Над кем?

– Он пришел сюда, потому что выиграл стипендию.

– Не верьте ему. Это Додд. И он пришел, чтобы добыть от кого-то информацию.

– От кого?

– Ну, вероятно, от того, с кем разговаривал.

– Со мной, – проговорила мисс Бартон, и ее сердце и ноги разом сбились с такта.

Додд поймал испуганный взгляд, который она бросила на него, и подумал: "Надо было раньше вспомнить Якобсона. Но он сбросил пятьдесят фунтов весу. Ну и плевать. Пусть мисс Бартон побеспокоится. Быть может, начав врать, она выдаст мне больше правды".

– Но у меня нет никакой информации, – настойчиво заявила мисс Бартон.

Мистер Якобсон подмигнул:

– Ах, решительно нету.

– Честное слово, нет. Может быть, мистер Додд пришел сюда из-за кого-то еще. Мистер Лессап, который записался на прошлой неделе, выглядит настоящим мошенником.

– Все мы так выглядим. Ну вот, мисс Бартон, вы опять напряглись. Расслабьтесь.