Мальчишки-ежики - Капица Петр Иосифович - Страница 30

Улегшись на вершинке холма, с которого хорошо были видны оба хутора, Живнин продолжал следить за парнишкой. Тот перемахнул еще через одну изгородь и задами прошел в дом с голубыми наличниками.

Минут через пять вместе с парнишкой из дому вышли двое мужчин. Взрослые направились к первому хутору, а подросток по тропе побежал дальше.

«Видно, где-то третий хутор, — подумал Николай. — Всю банду собирают».

В бинокль он хорошо разглядел приближающихся мужчин. Один из них, обутый в высокие охотничьи сапоги, нес короткую кавалерийскую винтовку. Он явно был хуторянином. Другой же больше походил на городского жителя. Его френч цвета хаки был подпоясан широким офицерским ремнем. Справа свисала деревянная кобура маузера. На голове красовалась лихо заломленная фуражка с лакированным козырьком.

«Наверное, сам Серый», — рассуждал про себя Николай. Фоничевы, описывавшие внешность главаря насильников, упоминали френч с широкими нижними карманами и фасонистую фуражку с оранжевым околыш-ком. Околыш сейчас был неопределенного цвета. Но он мог выцвести.

«Надо брать, — решил Живнин. — А то, если все соберутся в одном месте, нам их не одолеть».

Он покинул холм и опушкой леса вернулся к товарищам. Одного из них он немедля отправил за милиционером, сторожившим лошадей, и велел не мешкая обходить хутор с тыла, а с другим пробрался ближе к воротам и продолжал наблюдать.

Пришедшие на хутор бандиты выслушали старика и принялись внимательно осматривать двуколку. Они заметили, что задний борт ее был продырявлен в нескольких местах. Главарь ножом выковырял застрявшую в доске пулю и, держа на ладони, разглядывал ее.

Велев милиционеру держать бандитов на прицеле, Живнин вышел из кустов и, остановясь в воротах, спросил:

— Ваша повозка?

— Наша, — ответил старик. — А ты откуда взялся?

— Я пришел вас арестовать, — ответил Живнин.

Высокий хуторянин мгновенно вскинул винтовку, но главарь удержал его.

— Погоди, не дергайся, — как бы досадуя, сказал он и с вежливой ухмылкой осведомился:

— А у вас разрешение на арест имеется?

— А как же, — ответил Николай.

— Пожалуйста, предъявите.

Бандит явно издевался над ним и умышленно тянул время, чтобы выяснить, в одиночку ли действует Живнин.

— Девохин! — окликнул Николай.

— Есть Девохин! — отозвался милиционер, зашедший с другой стороны хутора.

— Взять на прицел того, что с винтовкой.

— Кемко!

— Есть Кемко.

— Действовать, как условились. Сумцову — прикрыть меня!

Отдав эти распоряжения, чтобы создать впечатление, будто хутор окружен, Живнин потребовал от главаря:

— Сдать оружие.

— Первому встречному именное оружие не сдают. С кем имею честь? — продолжал свою игру бандит. — Может, вы не тот, за кого выдаете себя. Предъявите документы.

Живнин вытащил наган.

— Сдать оружие!

Бандит, ухмыляясь, ждал, чтобы вначале была выполнена его просьба. Тянуть время было опасно, и Живнин, вызвав Сумцова, приказал:

— Обезоружить и обыскать!

— Вынужден подчиниться насилию, — сказал бандит и начал расстегивать кобуру. Затем неожиданно ударил ногой милиционера в пах и выхватил маузер.

Живнин успел выстрелить раньше бандита, но и тот разрядил в него обойму. Они упали на землю почти одновременно.

Высокий хуторянин попытался убежать огородами, но его настигла пуля Кемко.

Серый, несмотря на ранение в грудь, попытался перезарядить маузер, но оправившийся Сумцов ногой вышиб из его рук пистолет и, обшарив одежду, доложил:

— Больше оружия нет!

— Связать, — распорядился Живнин.

Не смейте руки крутить, — запротестовал Серый. — Сперва рану перевяжите! Ведь кровью изойду.

— Черт с тобой, — сказал обозленный Кемко. — Одним бандитом меньше будет.

Милиционеры отнесли Живнина на крыльцо и, сняв с него куртку и рубашку, осмотрели раны. Две пули бандита попали в живот, а одна — застряла в бедре. Отверстия были небольшими, кровь едва сочилась.

— Не возитесь со мной, — сказал Николай. — Сперва подготовьтесь к встрече. Бандюги из третьего хутора могут нагрянуть в любую минуту. Заприте старика и старуху… поставьте наблюдателя. Если бандитов набежит много, Серого пристрелите. Он опасней всех.

Двое милиционеров пошли выполнять его распоряжение, а третий, перевязав раны Николая холстом, найденным в доме, принес на крыльцо маузер.

— Возьмите на всякий случай, — сказал Сумцов. — Я его зарядил.

Чувствуя, как с каждым вздохом уходят силы, Николай подумал: «Неужели умру? А что же будет с Мусей? Вот нелепость!»

Подвинув к себе маузер, Живнин закрыл глаза, чтобы сосредоточиться и понять, откуда исходит тупая боль, растекающаяся по низу живота. «От поясницы, — установил он. — В печень или почку угодил… кровь, видно, заливает. Надо бы скорей в больницу. Нет, могут всех истребить в лесу, лучше здесь отбиваться…»

Когда вновь послышалась стрельба, Николай с трудом открыл глаза, взял в руку маузер, но поднять пистолета не смог…

Клятва комсомольцев

В субботу огромные зеркальные окна пионерского клуба засияли чистотой, отражая в стеклах пешеходов. Двери и подоконники были побелены, кафельный пол вымыт до глянца, стены украшены флажками и лозунгами.

Девчонки и мальчишки, по-праздничному одетые, сходились сюда со всех концов города. Одни самостоятельно, другие с братьями и сестренками, третьи — с мамашами, бабками и дедками.

На другой стороне улицы толпились любопытные. Здесь застревали тетки, возвращавшиеся с базара, и старухи богомолки, направлявшиеся в церковь. Они с неприязнью смотрели на клуб.

— Антихристово племя, безбожники! — бормотали они. — В таком магазине бесчинство устраивают. Тут же иконы и кресты продавались.

Сан Саныч привел своих гимнастов строем. Мальчишки, одетые в чисто выстиранные, хорошо отглаженные футболки и синие трусы, босиком, четким строем шагали по мостовой и пели: «Мы — молодая гвардия рабочих и крестьян».

Народу собралось столько, что всех клуб не вмещал. Взрослые и комсомольцы толпились на панели у входа.

Братья Громачевы и Зарухно устраивались на скамейке у стенки, старались сидеть чинно, хотя это им давалось не легко: руки так и тянулись дернуть за косичку проходившую девчонку или щелкнуть по затылку знакомого мальчишку. Они с трудом сдерживали себя.

От громких разговоров, окликов, писка и смеха в зале стоял гомон, как на птичьем базаре.

Только когда за столом, покрытым малиновой скатертью, появились секретарь укома комсомола, Гоша Вострецов, Муся Мальченко и Геня Тубин, шум несколько стих. Первым, пригладив чуб, заговорил вожак комсомольцев:

— Ребята! Прошу тишины! Ша!

Он был одет в матросскую форму и так энергично взмахивал руками, что мальчишки и девчонки в любопытстве смолкли.

— Во многих городах уже существуют пионеры, — сказал Вострецов. — У нас же первый отряд родится сегодня. Кто такие юные пионеры? Это младшие братья комсомольцев. Вступая в ряды коммунистической организации, они дают клятву быть верными рабочему классу и упорно бороться за новую жизнь. Наш город небольшой, но в нем много людей темных, запуганных церковниками, а иногда и просто враждебных советскому строю. В лесах еще прячутся недобитые бандиты белых и зеленых. Не всякий осмелится в таких услових открыто носить красный галстук. Но честь и хвала тем, кто не струсит и смело понесет наше знамя. Кое-где вас встретят шипением, проклятьями, а может, и побоями. На пионеров будут наговаривать родителям, запугивать их. Но мы с вами станем жить спаянной и дружной семьей по правилу: один за всех, все за одного. И нас никто не одолеет. Мы победим!

Потом выступил Геня Тубин. Он объяснил, что в пионеры вступают добровольно, и кто сегодня еще не готов носить красный галстук, пусть, не стесняясь, скажет.