Охота на Скунса - Воскобойников Валерий Михайлович - Страница 82

Ведущий продолжал говорить свою заученную речь, скоро он под овации должен будет поднять Беневоленского, а тот все продолжал задавать себе вопросы и сам на них отвечать.

Что-то он делал постоянно не так.

Во-первых, надо быстрее решать насчет мальчика. Он возьмет его к себе и станет воспитывать не как проститутку, а как собственного сына. Возможно, надо будет его полечить у хороших специалистов. Это, говорят, делается.

Во-вторых, конечно, отдать Ксении то, что она просит, — московскую квартиру. И только после этого пусть она сама думает, быть с ним или не быть.

Тут-то его и озарила третья, главная, мысль. Нет, он не станет в сто первый раз обирать доверчивых людей, которые пришли в этот зал. Наоборот. Он сам завещает новому фонду все свое имущество. Вот что он сейчас сделает. На глазах у всех. Под направленными на него телевизионными камерами. Как Альфред Нобель. Тот разбогател на взрывчатке, но завещал использовать все свои деньги в мирных целях. Это будет первый моральный пример. Так сказать, попытка искупления всех прежних грехов. Причем делать это надо немедленно.

Георгий Иванович вырвал листок из блокнота и, торопясь, но стараясь писать разборчиво, начертал:

Пусть хотя бы это завещание будет его настоящим взносом.

Он ставил свою длинную красивую подпись в тот момент, когда ведущий повернулся в его сторону и пригласил на сцену. Как и было намечено, Беневоленский шел под аплодисменты, записанные заранее в другом месте. Но и в зале тоже ему аплодировали.

Действие нескольких глотков коньяка заканчивалось, и силы быстро исчезали из тела Саввы. Ему удалось довести до конца воздействие на Беневоленского, но где-то недалеко был еще один человек, который тоже готовил страшное. Савва попробовал поискать его, но уже не смог сосредоточиться и, закрыв глаза, повис в кресле. Мир опять от него уплывал.

Беневоленский остановился посреди сцены перед микрофоном и кроме запланированного чека на десять тысяч долларов развернул завещание. Он читал громко, четко, так, что каждый в зале услышал весь текст. Когда он кончил, на несколько мгновений стало очень тихо.

Борис Бельды, который сидел в ложе напротив, с другой стороны зала, услышав первые фразы, понял все. Этот педик опять его обошел. Да еще как! Его же, Борькиными стараниями. Сейчас сработает в соответствии с заказом курок, и Гарьки не станет. После этого отсуживай у фонда свою долю, которая записана цифрами с большими нолями. Вот ведь раздолбай! Это же надо было так проколоться! Разве что ему, Борису Бельды, сейчас выбежать на сцену и крикнуть залу, а заодно и Гарьке:

— Стойте! Готовят убийство!

Беневоленский дочитал свою бумагу, и теперь уже звучали настоящие аплодисменты. Он кивнул и пошел по сцене к своему месту. Никем не убитый.

«Слава Богу, у курка что-то не сработало. Или он сам дотумкал, что нельзя сейчас убивать этого гада!» — И Борис Бельды почувствовал, что стало легче дышать.

В этот момент все, сидящие в первых рядах, увидели на голове Георгия Ивановича в районе левого виска движущуюся вместе с ним красную точку.

— Ё-мое! — успел произнести, вырвавшись из странной дремы, Саввин сосед.

И весь зал услышал даже не возглас, а вопль Андрея Кирилловича:

— Ложись!

— Падай! — выкрикнул и тот, которого называли Скунсом.

Но Беневоленский, быть может, впервые почувствовавший себя счастливым, продолжал идти по сцене, не догадываясь о смысле истошных криков.

В следующее мгновение пространство зала разорвал одиночный выстрел.

Секе были но фигу все эти речи. Он сюда пришел не для того, чтобы их слушать. Поэтому, когда ведущий со знакомым по фильмам лицом вытащил на сцену Беневоленского, Сека слушать его не стал, а навел свой лазерный прицел на голову мишени. Было смешно смотреть, как человек-мишень сидел с красной точкой на затылке и ни о чем таком не догадывался. Однако время уходило, а мишень бездействовала.

Сначала Сека собрался все равно выстрелить. Но потом передумал — ведь, судя по всему, главной-то целью был Беневоленский. А он уже положил свою бумажку на стол и удалялся восвояси. Здоровый и не убитый. Наверное, что-то там у мишени не задалось. Или динамо крутит. Но если он, Сека, сейчас выполнит первое задание, хотя и не свое, чужое, то заплатят ему не меньше, а больше.

Сека быстро перевел карабин на идущего по сцене Беневоленского и нажал на курок.

Часть испуганной публики так и осталась в зале переживать свой шокинг от выстрела. Другая — рванула что было сил. И в фойе сразу образовалась толпа. Смешавшись с этой толпой, Сека спокойно вышел на улицу.

В эти минуты человек с самым обычным, неброским лицом и коротко стриженными белесыми волосами, заботливо поддерживая повисшего на нем Савву, вел его мимо сцены к выходу. На свежий воздух.

Андрей Кириллович, отчаянно метнувшийся на сцену к упавшему шефу, боковым зрением засек их проход и констатировал:

— Скунс ведет Савву.

Но только теперь у его шефа необходимость в них навсегда отпала. Да и Андрею Кирилловичу было не до них. Однако другой человек глядел из своей ложи на их удаляющиеся фигуры с интересом.

Это был Борис Бельды, которому предстояло теперь много разборок.

Полет папуасской стрелы

Бельды не стал дожидаться выноса тела из зала. Надо было немедленно изъять все Гарькины бумаги. Ему пришлось встряхнуть Андрея Кирилловича, чтобы хотя бы ненадолго привести его в чувство.

— Отзвонись там своим, чтобы мне открыли кабинет, если уж не сумел уберечь шефа, так надо хотя бы бумаги сохранить, пока следователи толпой не нагрянули.

Андрей Кириллович это понимал и сам. У него оставалась одна надежда, что Бельды возьмет его на службу к себе. Хотя бы с частью людей. Он взял себя в руки и по трубке дал команду оставшемуся в офисе персоналу.

Входя в офис пожизненного друга, Бельды испытывал радостное возбуждение. С бумагами в руках и с генералкой, которую они однажды дали друг другу, не так-то просто будет взять свою половину этому свежеиспеченному фонду!

Он впервые сам входил в кабинет Гарьки. Хотя приблизительно знал, в каких местах что хранится. Прежде всего надо отомкнуть сейф и, не глядя, переложить в какие-нибудь сумки все содержимое. Разглядывать он станет уже вечером, когда появится время.

Борис Бельды подмигнул стоящему в углу папуасу и подошел к сейфу. Неожиданно за спиной что-то то ли щелкнуло, то ли скрипнуло. Он хотел обернуться на странный звук, услышал мгновенный свист и тут же ощутил грубый страшный удар в левую верхнюю часть спины.

Это стрела, которая дожидалась своей цели много десятилетий, наконец вырвалась из рук папуаса, с бешеной скоростью преодолела пространство кабинета и, разламывая кости, разрывая мышцы, пробила насквозь тело Бориса Бельды.

Борис попытался протянуть руку за спину, чтобы как-то помочь себе, но возникшая от движения руки боль была так резка, что он, взвыв, словно раненый зверь, стал опускаться на четвереньки.

Дверь, которая вела в кабинет шефа, была сделана из особо прочного звук- и жиронепроницаемого материала. Поэтому никто из персонала, переживавшего шок от вести о гибели Беневоленского, до вечера не подумал о том, что может так долго делать за дверью Борис Бельды. Тем более, что он в некотором роде становился их хозяином.

Первым спохватился Андрей Кириллович. Он открыл дверь известным ему кодом и увидел лежащее на боку мертвое тело, пронзенное папуасской стрелой.

Знаменитых бизнесменов хоронили вместе. Два гроба стояли рядом в храме во время отпевания. Священник в своих молитвах поминал их имена одно за другим. Государственные деятели и представители партий, выступавшие на гражданской панихиде, делали то же самое. Почти все телевизионные каналы уделили время этим печальным акциям. А на другой день то же изображение напечатали газеты. И хоронили их также в соседних ямах, словно в братской могиле.