Три веселых зайца - Бондаренко Владимир Никифорович - Страница 1

Владимир Бондаренко

Три весёлых зайца

СПАЛ ЛИ ДЯДЯ СПИРИДОН?

С бирюзового неба скатилась звёздочка. Она перепрыгнула через розовую тучку, мелькнула среди деревьев Гореловской рощи и спряталась в родничке, что вытекал из-под корней берёзы. Родничок вздрогнул, прислушался: кто-то шёл по роще. Ближе, ближе. Вокруг становилось всё светлее и светлее.

Кусты раздвинулись, и к родничку вышла румяная, в венке из весенних цветов Зорька. Она наклонилась над родничком и протянула руки к воде. Родничок боялся щекотки и потому зажурчал, заплескался. Его услышал Соловей. Выпорхнул из гнезда, отряхнул с крыльев росу, запел:

— Дрозд, Дрозд, вставай. Ночь уходит. Чуешь? Чуешь? Гоп-топ-топ.

Издали с поля его бойко поддержала Перепёлка:

— Ты прав, ты прав: встать пора, встать пора. Дрозд, пора. Уже пора.

— А я встал, уже встал, встал я!

— Бить… Бить… Бить его, — заныл на сосне Кобчик.

— За что же? За что же? — затараторила Сорока.

— Мы знаем, мы знаем, мы знаем за что, — ухнул из дупла засыпающий Филин.

Зорька умылась. Обрызгала родниковой водой венок и побежала догонять уходящую из рощи ночь. Роща зашуршала, запела. Из-за полей выглянуло солнце и протянуло над чёрной землёй свой первый луч.

И в эту минуту под ореховым кустиком у Яблоневого оврага у серой Зайчихи родился сынок, маленький зайчик. И хоть рос он без отца — зазевался Заяц в половодье на льдине и уплыл неизвестно куда, — рос он прямо-таки не по дням, а по часам. Не успели первые весенние цветы отцвести, а уж у него ушки встали торчком, усики пробились, хвостик загнулся — и детство прошло.

— Вот и большой ты теперь, — сказала ему Зайчиха, — без меня прожить можешь. Прощай, может, не встретимся больше.

Попрощался зайчонок с матерью и пошагал по роще — на других поглядеть, себя показать. Идёт, смотрит — берлога под сосной темнеется, а в берлоге медведь Спиридон лежит, дремлет — большущий, гора горой.

И захотелось зайчонку созорничать над медведем. Подкрался он к сосне, сунул длинные уши в берлогу и закричал:

Отбежал тут же и спрятался за берёзку. Только спрятаться успел, как выскочил медведь из берлоги и заметался: куда бежать? Где огня меньше? Смотрит, а его и вовсе нет. Тихо вокруг, и цветы покачиваются.

— Ишь, приснилось что, — проворчал медведь. — Видать, не зря говорила мне мать: не спи, Спиридон, после обеда, сны тяжёлые томить будут. Не послушался её, и вот, пожалуйста, что приснилось.

И кряхтя в берлогу полез.

Выждал зайчонок, пока уляжется и задремлет медведь, — и к берлоге. Закричал изо всей, мочи:

И опять за берёзу спрятался. И сейчас же из берлоги вывалился медведь Спиридон. Взъерошенный. Косматый. Глядит — нет никакого пожара. И вообще никого нет. Только из-за берёзы торчит серый заячий хвостик и меленько подёргивается, будто смеётся зайчик.

Крякнул медведь Спиридон и полез в берлогу. Смекнул, в чём дело. Спрятался за дверью, ждёт. Немного погодя просунулись в берлогу уши и раздался заячий голос:

Сграбастал медведь Спиридон эти самые уши и втащил в берлогу, а за ушами и зайчонок втащился.

Маленький, серенький. Перепуганные глаза в разные стороны смотрят.

— А, — забасил медведь, — попался, озорник.

Заболтал зайчонок ногами в воздухе, запищал:

— Честное слово, дядя Спиридон, извиниться пришёл, честное слово.

— Врёшь! — рыкнул медведь и скрутил зайчонку левое ухо.

А зайчонок знай болтает ногами в воздухе, оправдывается:

— Мне не веришь, дядя Спиридон? Мне не веришь?!

Скрутил медведь ему правое ухо и вышвырнул из берлоги:

— Будешь ещё шалить, совсем оторву.

И дверь захлопнул.

Вылетел зайчонок из берлоги, прокатился левым боком по полянке, вскочил — и бежать. И не гонится никто, а бежит. Долго бежал, далеко забежал. Остановился дух перевести, чувствует: болит у него бок что-то. Глянул, а вдоль него — царапины.

Мимо Сорока летела. Увидела, застрекотала на всю рощу:

— Смотрите, зайчик Рваный Бок появился. Смотрите, зайчик Рваный Бок появился.

— Я не Рваный Бок, — погрозил ей зайчонок лапкой и сел царапины зализывать.

И хоть зализал зайчонок царапины, всё равно в Гореловской роще с лёгкой руки Сороки стали звать его зайцем Рваный Бок.

ПУШОК

Подрос Рваный Бок и почувствовал в себе силу. И захотелось ему испытать, сколь она велика. Идёт он по роще и думает: «Кому бы мне бока намять?»

Смотрит, шагает ему навстречу зайчишка. Глаза врозь, хвостик задиристо кверху поднят. И сам с виду такой неказистый, что, кажется, дай ему один раз покрепче — и дух из него вон.

Поравнялись зайцы, глянули мельком друг на друга и пошли каждый своей дорогой. Отошёл немного Рваный Бок и думает:

«А почему бы не нагнать ему страху в пятки, не поучить уму-разуму?»

Забежал худенькому зайцу наперёд, встал перед ним, спрашивает:

— Ты поч-чему не здороваешься?

И лапкой в грудь толкнул.

А худенький заяц сощурил левый глаз, схватил Рваного Бока за плечи, чик правой ногой — и Рваный Бок на лопатках.

Вскочил он тут же и говорит:

— Так-то и я поборю, а вот давай крест-накрест возьмёмся.

— Давай.

Сощурил худенький заяц правый глаз, обхватил Рваного Бока крест-накрест, прижал к животу. Рваный Бок охнул. Под левой лопаткой у него что-то хрустнуло. Лапки разжались. А худенький заяц скрипнул зубами, чик левой ногой — и Рваный Бок опять на лопатках.

Вскочил он, сконфуженный, отряхивается, говорит:

— Я бы тебя поборол, да сам подсёкся. А вообще-то ты молодец. Но и я сильный. У меня дед ловким был. Никто против него устоять не мог, все падали. Тебя как зовут?

— Пушок.

— А я Рваный Бок. Видал? — и показал зажившие царапины на боку. — Это меня медведь Спиридон из берлоги вышвырнул. Ты где живёшь?

— У Маньяшина кургана.

— А я здесь, недалеко. Сосну с кривым сучком знаешь?

— Это возле которой черепаха Кири-Бум по средам сказки рассказывает? Знаю.

— Так вот, в сторонке от неё ёлочка растёт. Там. Хочешь, пойдём ко мне. Сегодня ты моим гостем будешь, а завтра я твоим. Так и будем в гости друг к другу ходить, а?

— Пойдём, — согласился Пушок.

И зайцы весело поскакали к сосне с кривым сучком.

КЛЮЧИК ОТ СЕРДЦА

Подружился Рваный Бок с Пушком, и стали они частенько вместе бывать. Вместе на полянках паслись, вместе бегали поглядеть, что на колхозных огородах растёт, вместе по роще гуляли.

Один раз идут они по просеке, смотрят — Енот сидит под липкой и слёзы по щекам лапой размазывает. Спросил у него Пушок:

— Ты что носом хлюпаешь?