Жених со знаком качества - Милевская Людмила Ивановна - Страница 36

— Вовсе нет, — повторил я. — Прекрасно тебя понимаю. Но если тебе с ним плохо, зачем ты врешь? Разведись.

Она растерялась:

— Развестись и что?

— Переходи жить ко мне, — неожиданно для себя выпалил я и сам испугался своей смелости.

— Это невозможно, — к радости моей заявила Мария. — Во всяком случае не сейчас. Развод может повредить его карьере. Ты же знаешь, Роберт, он столько лет к этому шел, самозабвенно стремился… Нет-нет, развод невозможен. Во всяком случае не сейчас. Она перестала смущаться, вдруг приобрела уверенность и пристально на меня посмотрела:

— Роберт, но что ты сказал? Что ты мне сказал только что? Ты хочешь, чтобы я к тебе переехала? Это правда? Ты будешь этому рад?

Я уже и сам не знал хочу или не хочу этого, но ответил:

— Да, буду рад.

— Ах, Роберт! — пришла в восторг Мария и бросилась меня обнимать.

Я погрузился в сладковатый аромат ее духов, почувствовал касание ее прохладной, чуть влажной кожи. Женщина, если захочет, легко может свести мужчину с ума. Мы, мужчины, очень тактильны: все эти прикосновения будоражат нам кровь, лишают разума. Я уже хотел — хотел, чтобы она ко мне переехала. Хотел каждый день вдыхать этот аромат, чувствовать влагу прохладной кожи…

— Прямо сегодня, сейчас, переезжай, Мария, очень тебя прошу, — прошептал я.

Она рассмеялась и, озорно щелкнув меня по носу, воскликнула:

— Роберт, не сходи с ума. Завтра, если муж отправится в командировку, я приду к тебе ночью. Мы, как два подростка, будем прятаться от Кристины, а утром ты тайно выпустишь меня из квартиры. А сейчас, Роберт, я побежала. И помни, я твоя раба.

Она, словно девчонка, порхнула со скамейки и растворилась в толпе. Я тоже поднялся и на ватных ногах поплелся к своему дому. В голове был хаос и почему-то звенело в ушах. Я был счастлив и растерян. Меня тревожило, так ли я поступаю, как должно порядочному человеку. Виктор — мой друг. Мария — его жена. Варвара — их дочь. Кристина — моя сестра. Истины, которые вызывают у меня чувство вины и неловкости, потому что я все делаю неправильно. Всех обманываю, всех предаю, поступаю, мягко говоря, некрасиво. И разве только с ними?

“Странно, — думал я, — в моей тусклой и бедной на события жизни истории вдруг разворачиваются со страшной скоростью: одна за другой. Не успеваю их осмысливать, не успеваю оценивать свои поступки и от этого, наверное, становлюсь безнравственным. Взять хотя бы Лидию: правильно ли я с ней поступил? Разве не подло избавляться от трупа?

Но с другой стороны, что я должен был сделать? Вызвать милицию? Есть ли надежда, что там станут разбираться? Ведь я ни в чем не виноват. Захотят ли мне поверить? Есть ли им дело до меня? И можно ли оставаться порядочным человеком в обществе, где само государство насаждает двойную мораль?” Вопросов было много, но они мигом отпали, когда я увидел Варвару. Она сидела на ступеньках под моей дверью и ковыряла в носу. Увидев меня, приосанилась, поправила прическу (еще больше вздыбила волосы) и радостно воскликнула:

— Хай, Роб!

— Привет, — уныло откликнулся я. — Ты что здесь делаешь?

Вопрос был глупый, но Варвара на него ответила:

— Тебя жду.

Пришлось впустить ее в квартиру. Она сразу прошла в гостиную и рухнула на диван. Я уселся в свое кресло и, заранее жалея о потраченном времени, приготовился слушать ее вранье.

— Все, Роб, кончено! — заявила Варвара.

Я насторожился:

— Что кончено? У тебя новые трагедии?

— Отец и мать меня выгнали из дома!

— Когда? — изумился я.

— Утром, сразу же после того, как вернулись от тебя, — ничуть не горюя, сообщила Варвара. — Они долго о чем-то шептались, а потом принялись за меня. Ой, Роб, если тебе рассказать что там было…

— Не надо! — выскакивая из кресла, закричал я. — Не надо рассказывать и вообще, Варя, лучше тебе уйти.

Она растерялась:

— Уйти? Роб, не врубаюсь, ты что, выгоняешь меня?

Успокоившись, я начал терпеливо растолковывать:

— Нет, не выгоняю, но войди в мое положение. Твои родители — мои друзья. Представь, что они подумают, если ты останешься здесь. Особенно учитывая твои утренние пассажи. Нет, на это пойти я никак не могу. Варя, даже и не проси.

Она и не стала просить.

— Хорошо, Роб, — прошептала Варвара, — сейчас уйду. Дай только подумать куда. Черт. Мне же некуда уходить. Нигде меня не ждут, — закручинилась она.

Я только что виделся с Марией. Если бы у них с дочерью произошел серьезный скандал, вплоть до ее ухода из дома, Мария скрывать не стала бы, пожаловалась бы мне. Но она об этом молчала, следовательно — ничего страшного. Родители девчонку пожурили, она и хлопнула дверью. Ерунда.

— И хорошо, что тебя нигде не ждут. Лучше возвращайся домой, — посоветовал я, усаживаясь обратно в кресло.

Теперь Варвара вскочила с дивана:

— Нет, Роб, никогда туда не вернусь.

Я встревожился и решил быть ласковым:

— Девочка моя, не глупи. Это твои родители. Согласен, они не всегда правы, но любят тебя, это уж точно. Помирись с ними, помирись.

— Никогда! — отрезала Варвара и решительно направилась к двери.

Приходя в замешательство, я подумал: “Остановить ее? А дальше что? Сколько возникнет у меня проблем! Нет, пускай идет. Никуда она не денется, в конце концов отправится домой”.

Варвара вышла в прихожую, повозилась там с минуту и вернулась в гостиную.

— Роб, — остановившись на пороге, сердито сказала она, — дверь не могу открыть. Ты поменял замок?

Я нехотя поднялся из кресла и, направляясь в прихожую, проворчал:

— Да, поменял замок, сейчас тебя выпущу.

Она как-то странно хмыкнула — не поймешь, то ли горестно, то ли радостно — и задиристо закричала:

— Выпусти меня поскорей! И очень тебя прошу, Роб, что бы ни случилось, не вздумай обвинять себя. Я знаю, ты добрый и очень совестливый, так вот, знай: во всем виноваты мои родители. Только они. Вот пускай сами себе локти и кусают, а ты тут не при чем. Не при чем, что бы со мной ни случилось.

После отповеди такой, разумеется, отпирать замок я передумал. Сразу вспомнились слова Виктора “в роду Марии были самоубийцы”. Вспомнилось и то, что Варвара уже грозилась повесится в моем подъезде.

— Хорошо, останься до завтра, — сказал я, втайне собираясь позвонить Заславскому и сдать эту несносную девчонку целой и невредимой с рук на руки. Но Варвара разгадала мой план и, зло щурясь, предупредила:

— Роб, не вздумай звонить родителям. Как только они ступят на порог, я спрыгну с балкона и вдребезги разобьюсь.

Угроза, учитывая страстность и взбалмошность Варвары, была серьезной. Я мигом отбросил надежды избавиться от нее сегодня и подумал: “Может завтра уговорю ее помириться с родителями, когда остынет”. Сразу вспомнилась Кристина. Поскольку они с Марией рыдали уже друг у друга на плече, то секрета в ее пребывании здесь, у меня, нет теперь никакого. “Нет худа без добра, — успокоил я себя. — Кристина и Варвара обожают друг друга. Обе брошенки, им есть что обсудить, а мне будет спокойней. Может получу, наконец, свой кабинет и засяду за работу”.

Теперь, вспоминая те надежды, поражаюсь своей наивности. На некоторое время мне действительно удалось воцариться в своей келье, но не надолго. Сначала все шло хорошо: Варвара, узнав о том, что у меня гостит Кристина, обрадовалась и помчалась ее будить. Забыв про меня, они взялись за руки и отправились в гостиную. Изредка оттуда доносились то вопли горести, то громкий смех. Но я все пропускал мимо ушей. Оставшись в кабинете, я сразу включил компьютер и с головой погрузился в работу. Очнулся лишь тогда, когда прибежала Кристина и закричала:

— Роби! Я ничего не понимаю!

Зато я все сразу понял: в руках у нее была корзина с цветами.

— Роб, — выглядывая из-за спины Кристины, воскликнула Варвара, — тебе что ли цветы принесли? Умора! Роб, ты не гомик?

— Спасибо, — сказал я, одновременно изображая и растерянность и обиду, — люблю твои шутки, но эта — не очень. Бывали и получше. А цветы… Сам удивляюсь откуда букет. Кто его принес?