Веселая поганка - Милевская Людмила Ивановна - Страница 48

— А религия-то им зачем? — удивилась я.

— Это очень доходный бизнес, — просветил меня монах. — Если в религию приходит грубый материалист и направляет деятельность на обман идущих к Господу душ, он получает много денег, но страшно губит душу свою. Даже не хочу рассказывать, что с ним будет после того, как он расстанется с этим телом.

Я оживилась. Такие вопросы очень волновали меня. Сама-то я религиозным надувательством еще не занималась, но есть же и другие грехи, а уж грешила я на всю катушку. Вот куда, спрашивается, теперь попаду? В рай или в ад? И как там людям живется?

— Господи, — воскликнула я, — да что же с ним будет, с аферистом этим, после того, как он расстанется с телом своим? Неужели в ад попадет?

— Хуже, гораздо хуже, — сокрушаясь, ответил монах. — Может вообще не получить тела.

— Без тела плохо, — согласилась я, — но зато ничего не болит.

— Поверьте, это хуже, чем боль.

— Надо же, — ужаснулась я. — Так вы считаете, что это даже хуже, чем боль и чем ад? Кстати, что там в аду-то происходит?

И тут монах меня огорошил.

— То же, что на земле, — спокойно ответил он. — Земля — нечто среднее между райскими и адскими планетами. За благостное поведение души получают красивое тело и попадают на райские планеты. Там люди гораздо дольше живут и больше наслаждаются, чем на земле, на адских же планетах живут совсем мало и прозябают в страданиях, войнах, стихийных бедствиях и болезнях, отрабатывая очень плохую карму. И все же, и в рай и в ад приходят неочистившиеся души. Имея человеческое тело, стремиться надо только в Духовное Царство Господа. Зачем вам рай? Там нет вечного блаженства.

«И в самом деле, — подумала я, — раз так, рай не нужен мне. Мне бы поближе к Богу, но это так непросто. Уж все туда хотят, небось все тепленькие места давно заняты в его царстве.»

Я поделилась с монахом своими опасениями, и он с улыбкой ответил:

— В Царстве Божьем всем места хватает, к тому же вы из него и не выходили. Да и невозможно это. Есть притча, она об этом ясно говорит. Жил-был царь и везло ему в его царствовании. И стал он великим, и подчинил себе множество народов и вознесся так, что позавидовал Богу. Захотел затмить самого Господа величием своим царь. Однажды призвал он брахманов и задал им вопрос: «Кто более велик — я или Бог?» Задумались брахманы. Им, служителям Господа, ясен был ответ, но понравится ли он царю? И что с ними после этого будет? Долго думали брахманы, пока не встретили странствующего садху — святого, с мыслью о Всевышнем встающего и с той же мыслью засыпающего. Садху тут же дал ответ. «О, великий царь, — сказал он, — суди сам: ты можешь выгнать и меня, и брахманов из своего царства, а Бог нет.»

Монах с улыбкой взглянул на меня и спросил:

— Куда вы выйдете и куда войдете? Везде он, наш Господь. Вселенная тоже его. И другая вселенная — тоже его. Я говорил лишь о Духовном Царстве. Туда мы стремиться должны, в ту бесконечную обитель душ и наслаждения.

Так уж я устроена: если куда устремлюсь — ничем не остановишь, но прежде знать должна точно: как там, куда устремляюсь? На это ушла добрая половина пути. Монах, заметив во мне рост, пожертвовал даже молитвой и терпеливо вводил меня в курс.

Узнала я много о нашем мироздании, даже о планетах узнала столько, сколько не удалось почерпнуть из уроков астрономии, благо — беседе ничто не мешало, не приходилось, как раньше, отвлекаться на мирское. После нервного Марусиного «Жигуля» «Форд» удивлял своим добрым нравом: в считанные часы мы преодолели остаток пути. За окнами давно стемнело, но меня это не волновало. Мы так и рассчитывали, что в Питер приедем ночью.

В общем, все шло как по маслу до тех пор, пока не притормозила я перед постом ГИБДД у поворота на Колпино. Здоровенные парни в милицейском комуфляже шерстили подряд все более или менее приличные иномарки, устанавливая их на ярко освещенной площадке, огороженной полосатыми барьерами.

— Дайте пятьдесят долларов, — нервно попросила я монаха.

Монах послушно протянул мне купюру.

Как и следовало ожидать нас отправили на досмотр. Я расслабилась и приготовилась очаровывать работников трассы собой, но больше все же рассчитывала на доллары, поскольку фингал под глазом — это под глазом фингал, и никуда от него не денешься. Пока мы ждали своей очереди, я интересовалась обстановкой. Рядом с нами стоял огромный джип. Вышедший из него мужчина, для убедительности размахивая руками, разговаривал с милиционером. Был этот мужчина настораживающе мне знаком.

«Колян!» — чуть не вскрикнула я, пронзенная мрачными воспоминаниями.

Мой монах, воспользовавшись моментом, тут же углубился в молитву.

— Не хочется вас от важного дела отвлекать, — воскликнула я, — но у нас возникли проблемы.

— Какие? — насторожился монах.

— Джип видите? Слева по борту чуть впереди. Никого не узнаете?

Монах присмотрелся и спокойно сказал:

— Один из тех жестоких людей, которые нас топить тащили.

— Точно, Колян его зовут. Он почти мне как родственник: и дома у него побывать успела и даже познакомилась с его женой. Что будем делать?

— Вообще-то я и о нем собирался кое-что узнать. Колян этот «стрелку забил» с человеком мне незнакомым, но очень нам интересным. Похоже, человек тот что-то о моем учителе знает.

Я усомнилась и спросила:

— С чего вы взяли?

— Из их телефонного разговора понял. Колян вещь одну сказал… Рассказывать долго. В общем, я понял. И кроме того…

Монах замялся.

— Ну что там еще, — поторопила я.

— Из того же разговора понял, что этот человек… Ну, тот, что имеет сведения о моем учителе… Он очень для вас опасен. Вроде он Коляна науськивает вас так убрать, чтобы пахан подумал, что вы сами собой умерли, погибли. Да-да, так он и сказал, Колян. В общем, человек этот для вас очень опасен.

Я удивилась:

— Для меня? Что я ему плохого сделала?

— Не знаю, — пожал плечами монах, — не знаю, но он вас хочет убить.

— А вас? — с обидой поинтересовалась я.

— Обо мне речи не было, — уклончиво ответил монах.

— Так значит о вас не было речи, а меня он хочет убить. И вы меня к нему везете?

Я пришла в ярость.

Монах не обратил на мою ярость никакого внимания и невозмутимо продолжил:

— Этот человек очевидно сказал, что срочно в Питер уезжает и, видимо, просил Коляна подскочить туда же. Кстати, что значит «забить стрелку»?

Эмоции еще сильней нахлынули на меня.

— Про таких как вы моя Тамарка знаете что говорит? — воскликнула я.

— Что? — наивно поинтересовался монах.

— Невозможный! Вы невозможный! Вот вы — действительно невозможный! Получаете важную информацию и молчите как партизан! «Забить стрелку», значит назначить свидание. Человек, который знает что-то про вашего гуру, и который жаждет меня убить встречается с Коляном в Питере?

— Да, завтра утром.

— Ну что ж, убьет он меня или не убьет — это еще бабушка надвое сказала, зато он может привести меня к пахану, а следовательно к Саньке! К моему сыну! Он сказал, где они стрелку забили?

— Кто? — опешил монах.

— Да кто-нибудь кому-нибудь что-нибудь сказал или нет? Тьфу! — я уже не на шутку разозлилась. — Где Колян и тот тип встречаются, вы знаете?

Монах посмотрел на меня своими чистыми очами и ответил:

— Нет.

— А зачем же вы в Питер едете? — возмутилась я.

— Человек тот Коляну сказал, что они с человеком тем что-то перетрут, а потом уже стрелку в Петербурге забьют на старом месте.

— Но для этого они должны как минимум сначала встретиться. Где? Это вы знаете?

Монах пожал плечами.

— Вы невозможный! — закричала я. — Вперед! За Коляном! Я-то думала, что мы знаем куда мы едем, а выходит, мы совсем ничего не знаем. Вы были когда— нибудь в Питере?

— Нет.

— Так слушайте: это вам не та дыра, в которой нас ловили и топили. Город большой, стрелок тьма. Кстати, и стрелка Васильевского острова имеется.

— Я знаю, что Санкт-Петербург большой город, — важно вставил монах.