У жены под кроватью - Милевская Людмила Ивановна - Страница 52

— Чайный! — хлопая дверью, бросил Вован.

Вернулся он очень быстро, вручил ошалевшей Липочке огромный букет роз и коробку с чайным сервизом, поздравив ее:

— С новосельем!

— Спасибо, — смутилась она, — но зачем? К тому же, вы пьяны.

— Нет, не пьян, — возразил Вован, — за рулем я не пью.

Липочка рассердилась:

— Нюх у меня, как у собаки.

— Тогда признаюсь: ну да, есть слегка. Сто грамм для храбрости.

Она удивилась:

— Для храбрости? Вы совсем не похожи на труса.

— Это да, — просиял Вован, — а вот баб иногда боюсь. — Тут он спохватился и пояснил: — Хороших баб, стоящих.

— Спасибо за комплимент. — Липочка пожала плечами и сказала: — А сервиз заберете обратно.

— Так чай же не из чего пить, — развел руками Вован. — Ада, неужели не угостишь чайком? Я принес самый лучший, английский. Сам-то я не разбираюсь, в основном соки пью, но продавщица клялась, что этот — самый лучший.

Он полез в карман куртки и достал коробочку чая. Липочка вздохнула:

— Хорошо, угощу, только объясните мне, пожалуйста, с чего вдруг праздник такой?

— Ну как же? У тебя новоселье, у меня прозрение. И очень тебя прошу, Ада, хватит мне выкать. Мы же были на “ты”.

— Согласна, но предупреждаю: я очень ограничена во времени. Давай сразу договоримся: рассусоливать не будем, быстренько чайку попьем и простимся.

— Идет, — жизнерадостно согласился Вован, из чего Липочка сделала заключение, что быстренько вряд ли получится, и пригорюнилась.

Вован уселся за стол и, пока Липочка заваривала чай, с подъемом поведал о своем горе. Следуя Липочкину совету, оказывается, он огорошил свою “телу” чрезвычайным сообщением. “Жить мне недолго светит”, — признался Вован, и “тела” запаниковала.

— Я думал, эта проверка на вшивость растянется дней на пять, — сообщил он Липочке, — а все уложилось буквально в десять минут. Тела бросилась звонить в больничку, в которой должны меня якобы резать, а там ей все как надо и представили, по-научному, с латынью, с сарафаном диагнозов. Короче, тела сразу рамсы попутала, говорит: “На кой фиг ты мне нужен больной?”

Липочка была потрясена.

— Так сразу и сказала? — изумилась она. — Неужели такие нехорошие женщины на свете бывают?

— Как видишь, бывают, — криво усмехнулся Вован. — Слышала бы ты, как она пошпарила, выдала все открытым текстом: жизнь мне поломал, украл лучшие годы, обманул ожидая, псих, козел.

— А ты что ей? — ахнула Липочка.

— А я ей дал в рог и кукиш скрутил: “Не дождешься! Раньше сама сдохнешь! А я, как бык, здоров!” И пошел к тебе с благодарностью. Знаешь, и так легко на сердце стало: сомнений никаких. Одна конкретика. Тела моя обычной сволочью оказалась, а я, как последний лох, впадал в распятие, сердце на части рвал. Из-за кого? Из-за позорной шмары! Да таких вокруг пруд пруди. Но я не жалею.

Липочка удивилась:

— Почему?

Вован ласково на нее посмотрел и признался:

— Потому, что через шмару эту настоящую бабу нашел.

“Да что они, все, сговорились что ли?” — в отчаянии подумала Липочка.

Заметив в ее глазах испуг, он успокоил:

— Ты, Ада, не боись, приставать не стану. Права ты, я выпил малехо, а настоящее дело трезвого ума требует. Время придет, потолкуем. Просто хотелось, чтобы ты знала, что я для тебя…

Он приложил руку к сердцу да так и поднялся из-за стола:

— Что о том… Все слова, а слов этих я уже столько и говорил и слышал, что пора приступать к делу. Короче, скоро увидишь сама. А пока, бывай.

И Вован решительно направился в прихожую.

— А как же чай? — растерялась Липочка. — А как же торт и шампанское?

— Чай-торт-шампанское — в другой раз. Или думаешь, что мы совсем одичали? — он усмехнулся и, шутливо помахав рукой, был таков.

Дверью хлопнул, на лестничной площадке остановился, задумчиво почесал в затылке и восхитился: “Ух и гордая же баба! Ну ничего, я тоже упрямый!” И бодро зашагал по ступеням вниз.

А Липочка, не поверив своим ушам и глазам, застыла, гадая: Вован это был или не Вован. Но долго гадать ей не пришлось. Из-под кровати вылез Роман и окатил ее своим настоящим мужским презрением:

— Вижу, ты еще та…

— Кто — та? — испугалась Липочка. — Ты все неправильно понял.

— Да понял я все, — обреченно резанул воздух рукой Роман и потянулся к своему чемодану.

Липочка повисла на его шее:

— Нет! Не пущу!

— Интересно будет посмотреть, — зло сказал он, — как это у тебя получится.

— Получится! Ты мне нужен! Ты не можешь уйти после всего, что между нами было!

— Ты же говорила, что не помнишь…

— Вспомнила я! — в отчаянии солгала Липочка. — Все вспомнила!

— А вот я забыл, — отрезал Роман, аккуратно отставляя ее в сторону. — И хватит. Я, осел, дуралей, из-за тебя был согласен сидеть в этой дыре, а ты…

— Что — я? Я тоже на все согласна ради тебя!

— Не верю. Хватит лжи. Я ухожу.

Липочка взвыла:

— Не пущу! Роман, умоляю! Послушай!

Он взорвался:

— Умоляешь? То Леха! То Вован! Удивительно, как быстро ты с ними общий язык нашла. А я, дурак, чуть ли не святой считал тебя, не знал как к тебе подступиться. “Ах Ваня! Мой Ваня”, — передразнил он ее и зло сплюнул: — Тьфу! Супер верная жена! Такую недотрогу из себя строила!

Она преградила ему путь. Он схватил чемоданы:

— Отойди!

— Не пущу! — заголосила Липочка. — Выслушай, выслушай меня!

— Слишком долго я тебя слушал, а ты мне врала. Когда же дошло до дела, тут-то все и выяснилось: уехать со мной ты не можешь. Теперь понятно почему. На вольную жизнь потянуло: сегодня — Леха, завтра — Вован.

Он рванулся к выходу. Липочка неистово вцепилась в его чемоданы:

— Останься! Все равно я тебя не пущу!

— Пустишь, куда ты денешься!

— Нет! Нет! — в голосе ее было слишком много отчаянной решимости.

— Ну и черт с ним, с этим барахлом! — гаркнул Роман и, бросив на пол чемоданы, устремился к двери. — Попробуй меня остановить!

Конечно же он был сильней, конечно же остановить его она не могла.

— Тогда я пойду за тобой! — осознав свою беспомощность, в отчаянии выпалила Липочка. — Хоть на край света пойду!

Он оглянулся:

— Что-оо?

— Да-да, я пойду за тобой! Ты от меня не отвяжешься!

Сомнение мелькнуло в его глазах:

— Это правда?

— Да!

— И ты готова без раздумий бросить своего Ваню?

— Да!

— И сейчас же уехать?

— Да! Да!

Он недоверчиво усмехнулся:

— Что ж, поехали…

— Правда? — обрадовалась Липочка. — Ты больше не сердишься?

Роман, умиляясь, покачал головой:

— На таких условиях, не сержусь. Как могу я сердиться, если ты готова на край света за мной следовать.

— Ура! Мы помирились! — с визгом восторга бросилась ему на шею Липочка.

— Задушишь! Задушишь! — шутливо отбиваясь, взмолился Роман.

Она его отпустила и, пристально глядя прямо в глаза, очень серьезно спросила:

— Ты позволишь мне вернуться домой и забрать самые дорогие вещи?

Он насторожился:

— Какие?

— Письма моей покойной матушки.

Роман вздохнул с облегчением:

— Конечно забери. Забери прямо сейчас. У нас мало времени. Надо поспешить.

— Я быстро, — оживилась она, — одна нога здесь, другая там.

Липочка выбежала из квартиры.

— Постой! — Роман догнал ее уже на лестничной площадке и протянул ей ключи от квартиры: — На, возьми. Мало ли что…

— Что? Зачем?

— Ничего. Ну, чтобы ты в дверь не звонила.

— Хорошо, я быстро вернусь, — прошептала Липочка, хватая ключи и поспешно убегая.

Роман задержался на пороге, прислушиваясь, как стучат по ступеням ее каблучки. На его губах блуждала хитрая улыбка. “Вот так-то”, — сказал он и вернулся в квартиру. А счастливая Липочка, как девчонка, вприпрыжку скакала по лестнице вниз через ступеньку. Она очень спешила. Ее переполняли чувства. Все эти банальности про крылья за спиной, про пение души, про мир, вдруг заигравший цветами радуги, про головокружение от счастья, про семь нот ветра… — все эти непонятные ей метафоры, которым Липочка раньше не верила, стали теперь ей ясны. Крылья? Они были! И пела душа! И все цвета радуги…