У жены под кроватью - Милевская Людмила Ивановна - Страница 33

“Вот посмотрим сейчас какой он верный, — ревниво думала она. — Посмотрим, дотянется ли он до моего Вани (вернейшего из вернейших) или в подметки не годится ему”. С этой мыслью она и заснула, а, проснувшись, с радостью увидела, что собирается уж свекровь.

— Мама, куда вы? — воскликнула Липочка, не смея поверить своему счастью.

— На кудыкину гору, а еще проще — домой.

— Так рано?

— Хватит. Уже нагостилась. Продуктов вам навезла, погуляла, пора и честь знать.

— А как же Ваня? Не дождетесь его?

Марьванна с усмешкой взглянула на невестку и лукаво ответила:

— Он в своих командировках месяцами живет. Я что же, оглашенная, его ждать? Провожай меня, провожай, пока я не передумала.

Старушка без завтрака, прихватив пустые чемоданы, понеслась домой. Так спешила, — Липочка еле за ней поспевала. На вокзале простились по-родственному. Марьванна невестку расцеловала в обе щеки и сердечно ей пожелала:

— Ну, живите с моим Ваней дружно, ладно. Во всем покоряйся ему и так много, как Глашка, смотри, не позволяй ты себе.

— Мама, как можно? — обиделась Липочка.

— Можно! Можно! — строго одернула ее свекровь. — Мое дело наставить, а дальше вы сами знаете. Кто стариков сейчас слушает…

Она махнула рукой, на том и расстались: свекровь укатила в деревню, а Липочка побрела драить офис.

Глава 20

Уже почти добравшись до офиса, Липочка вдруг поняла, что не завтракала и зверский аппетит нагуляла. Она решила зайти в кафе, что в трех шагах от фирмы Сан Саныча. Однако, несмотря на голод, удовольствия от завтрака Липочка получать не могла: мешали мысли. Из головы не шел вчерашний инцидент с Романом. Старательно скрывая от себя ревность, Липочка отчаянно ревновала, но рядила эту дурную эмоцию в благонравные одежды.

“Зря я струхнула и рассказала все Глашке, — думала она, с машинальной тщательностью пережевывая ветчину. — Свекруха все равно не раскрыла бы мой обман, ведь она так к Глаше и не зашла, а утром сразу домой отправилась. Роман вполне мог остаться у нас, а теперь он у этой распутной Глафиры. Ее хлебом не корми, дай испортить хорошего человека. Но с другой стороны, я не знала, что свекруха уедет. Она вполне могла отправиться к Глаше и рассказать про Романа…”

Липочка со вздохом сделала глоток кофе и огляделась. В кафе было немноголюдно: лишь она, парочка влюбленных тинеджеров в уголке да троица головорезов за соседним столиком. Головорезы вели себя нагло: что-то оживленно обсуждали, далеко не шептали и матерились безбожно. Голоса их гремели на весь зал, но Липочка не обращала на головорезов внимания и в смысл их беседы не вникала. Она думала о Романе.

Однако когда они вдруг перешли на шепот, Липочка, как настоящая женщина, невольно прислушалась. Видимо, голосовые связки головорезов не были созданы для шепота, потому что до ушей Липочки беспрепятственно долетела фраза:

— Короче, звони Лехе, сюда его вызывай!

Судя по всему, головорез, которому слова эти предназначались, Лехе звонить не спешил.

— А дальше что? — спросил он.

— Ну ты тормоз. Дальше встретим его за углом, повяжем, к шефу доставим и расколем.

— Расколете, как же. Тогда вы Леху не знаете.

— Ну, знаем не знаем, а против паяльника еще никто не устоял. Заговорит, куда денется. У шефа и мертвый заболтает, а ему конкретно знать надо, что там затевает Сан Саныч со своими пацанами. Короче, давай, звони.

Липочка обмерла. “Вот это да! Вот это я попала! Надо бежать! Нет, Леха все же везучий”, — заключила она, мгновенно забывая и о завтраке и о Романе.

А за соседним столиком “тема на месте не стояла”: все больше разгорался спор. Тот, который, похоже, близко знал Леху, сопротивлялся и не хотел звонить. Свой отказ он разумно аргументировал:

— Я Леху вызову, а после этого его повяжут и конкретно — паяльник в задницу. Он что, дурак, не поймет кто его сдал?

— Сто пудов — поймет, да тебе-то что за забота? — прозвучало ему в ответ. — Во ты пень! Кто ж его живьем отпустит?

Услышав это, Липочка быстренько вытерла салфеткой губы, поднялась из-за стола и чинно проследовала к выходу. Чинно — лишь до дверей, а как из кафе вышла, так припустила со всех ног.

Леха, по обычаю, караулил у входа. Заметив Липочку, он удивился:

— Ну ты, Ада, даешь! Ха! Ласты ломая, спешит на работу! Да за те гроши, что тебе платят, я бы…

Договорить он не успел: Липочка подскочила к нему, схватила за руку и, утаскивая в холл офиса, прошипела:

— Дурак ты.

Это было так неожиданно, что Леха растерялся: тупо глядел на Липочку и молчал. Она же пояснила:

— Стоишь тут и не подозреваешь, что сейчас тебе будут звонить.

И действительно, в этот же миг раздался звонок.

— О! А ты откуда знаешь? — удивился Леха, извлекая из кармана мобильный.

Пока он разговаривал, Липочка стояла рядом и дергала его за рукав, пытаясь привлечь к себе внимание. Она жестами и знаками сообщала, что ему грозит опасность, но Леха ее не понял. Закончив разговор, он рассердился:

— Ну, чумовая баба, че пристала?

— Сейчас же говори, тебя вызывают? — потребовала ответа Липочка.

Он остолбенел:

— Вызывают…

— И ты пойдешь?

— Ну, пойду, — скребя в затылке, кивнул Леха и поразился: — А ты откуда знаешь?

— Не ходи! Не ходи! — закричала Липочка. — Тебя хотят заманить и пытать!

Он заржал:

— Ну ты совсем, девка, охренела. Это же Кольт звонил, кентяра мой закадычный.

Липочка в отчаянии выпалила:

— Да сидит он сейчас в кафе за углом с какими-то бугаями и рядится тебя им сдать.

— Не может быть!

— Я их разговор подслушала!

— Да-аа?

Леха еще раз поскреб в затылке, глянул на дверь кабинета Сан Саныча и приказал:

— Ты вот что, Ада, иди-ка сегодня домой.

— А как же уборка? — растерялась она.

— Завтра. Сегодня здесь жарко будет.

Он подтолкнул ее к выходу и гаркнул:

— Атас!

Все двери мгновенно распахнулись; в холл высыпали пацаны Сан Саныча.

“Все в порядке”, — подумала Липочка и довольная поспешила к Роману.

А что же Роман? Что поделывал он прошлой ночью?

А вот что. Заполучив в свое распоряжение не только мужа, но и мнимого любовника подруги, Глафира обрадовалась и для начала решила показать себя с самой лучшей стороны.

— Ты голоден? — сразу спросила она.

Спросила, надо заметить, для вида, как подобает хорошей хозяйке и очень удивилась, получив ответ:

— Да.

— Тогда иди на кухню, там всякой еды полно, — поморщилась Глафира и, с опаской покосившись в сторону спальни, добавила: — Только не топай, у меня гости.

Как раз этого она могла и не говорить: Роман уже неплохо и сам разобрался что происходит в ее квартире. Пока Глафира заговаривала зубы Желтухину, Роман отправился в кухню и… съел его манную кашу. Съел из чистой мстительности, без всякого аппетита. А время на месте не стояло: дело шло к ночи. Просидев под кроватью несколько часов кряду, Желтухин нешуточно проголодался. В конце концов ему надоело слушать трели Глафиры, он осмелился бунтовать.

— Хватит! Соловья баснями не кормят! Каши давай! — потребовал Желтухин.

— Сейчас, голубок! — ответствовала Глафира.

Порхнув в кухню, она удостоверилась, что путь свободен и повела любовника “на кормеж”. Увидев пустую тарелку, (кстати, уже третью) Желтухин закричал:

— Оба-на! Опять что ли стрескал? И снова я?

На этот раз Глафира смутилась:

— Ну почему, Ваня, ты. Теперь уже я.

Она заглянула в кастрюлю и с удивлением обнаружила: самое большее, что там осталось, так это одна порция.

— Что ты привязался к этой каше? — рассердилась Глафира. — Еды полно, а он заладил: каши да каши.

Не слушая ее, Желтухин саморучно наполнил тарелку, выбрал ложку побольше и с ворчаньем присел к столу. Но приступить к трапезе не успел: в самый ответственный момент по “доброй” традиции из прихожей донесся звонок. Весьма настойчивый.