Продается шкаф с любовником - Милевская Людмила Ивановна - Страница 1

Людмила МИЛЕВСКАЯ

ПРОДАЕТСЯ ШКАФ С ЛЮБОВНИКОМ

Глава 1

"Все произошло необычно, удивительно и внезапно: я влюбилась!

Волшебное состояние.

Еще недавно он был чужим, а теперь самый родной, самый добрый, умный, красивый…

Разлука с ним — страшная боль, а встреча — экстаз. Я не знала, что любовь способна делать человека таким счастливым. От многообразия чувств, кажется, можно сойти с ума.

И я схожу!

Но что же он медлит?

Ах, сколько во мне нетерпения! Я хочу, чтобы он пришел раньше? Но пирогу находиться в духовке как минимум десять минут…

Кстати, о пироге! Пора его повернуть — не дай бог, неравномерно подрумянится корочка.

Ну вот, с пирогом вроде покончено, пирог удался… Ах, я забыла поставить фужеры! Что я за бестолочь, и салфеток нет на столе!

Ну вот, теперь наконец можно присесть.

Минуты последние длинные! Длинней, чем часы Какой он бессовестный. Почему не спешит? Почему он такой пунктуальный?

Что?! Я ругаю его?! Нет-нет, он самый хороший!

Ах, я так сильно его люблю!

Я уверена, он очень спешит. Интересно, какой он мне приготовил подарок? Да, подарок! Подарок! Что он мне принесет? Это будет нечто из ряда вон. Нечто супер. Нечто…

Что? Звонок! Это он!

Боже мой, я подпрыгнула, словно током меня ударило! И сердце колотится! И колени дрожат! Как я выгляжу? Зеркало! Где же зеркало? Ах, вот оно.

Ой, мамочка, растрепалась прическа! А губы! Слишком яркие, неверный я выбрала цвет…

Ну да поздно теперь исправлять. Как он звонит!

Как он торопится!

Открою дверь и повисну на шее.

— Милый, я так долго тебя ждала!

— Любимая, но я пришел вовремя.

— Я соскучилась!

— А я? Как ты думаешь?

— Думаю, ты тоже соскучился. А что ты принес мне? Что ты прячешь там за спиной?

— Любимая, это сюрприз. Закрой, пожалуйста, глазки.

— Нет, не закрою. Что ты прячешь? Немедленно доставай! Я слишком долго ждала!

— Ну любимая, так нечестно. Ты хочешь испортить сюрприз? Закрой глазки.

— А вот не закрою! Что там? Что там у тебя? Дай мне! Мучитель, немедленно дай!

— Хорошо, не тряси меня, достаю, ты очень упрямая.

— О боже! Пистолет?! Милый, что ты делаешь? Это очень плохая шутка!

— Это не шутка.

— Убери пистолет с моего лба! Милый, умоляю, не надо меня пугать!

— Прости, ты сама виновата…

Бог мой, какие жестокие у него глаза! Не может быть, я не верю. Словно это все не со мной. Он не шутит, он выстрелил?! Он действительно выстрелил! Все произошло неожиданно, быстро — я даже не успела его разлюбить…"

Лицо Верховского исказила гримаса боли — он замолчал. Громадный сильный мужчина стал похож на обиженного ребенка. Он сглотнул ком, на глаза его навернулись слезы, которых Верховский не стеснялся, — так велико было его потрясение. Он слез своих не замечал, он был все еще там, со своей младшей сестрой. Он переживал последние секунды ее жизни — жуткие, холодящие кровь секунды.

Опытный психоаналитик Далила Самсонова была тоже потрясена рассказом Андрея Верховского, хоть и слышала много ужасных историй в своем кабинете.

— Убийца наказан? — спросила она.

— Нет, его не нашли, — дрожащим голосом ответил Верховский.

— Не нашли?! — поразилась Далила. — Как такое возможно?!

— А вот так. Не нашли и перестали искать.

— Он что, так далеко сбежал?

— Если бы. Мы просто не знаем, кто убил нашу Машеньку. Понятия не имеем.

Самсонова отшатнулась:

— Невероятно! Вы не знали, кого любит ваша сестра?

Верховский с досадой поморщился:

— Какая любовь? У нее даже парня не было. Машеньке было не до любви.

— Могу я узнать ее возраст? — удивленно осведомилась Далила.

— Восемнадцать.

— Восемнадцать? Действительно, для любви возраст неподходящий, — с горькой иронией заметила она.

— Вы Машу не знали, — рассердился Верховский. — Она была уникальная девушка: училась, работала, имела множество увлечений…

— Каких?

Он растерялся:

— Ну, так сразу не скажешь. По лекциям бегала, по курсам каким-то, по клубам. Всего не упомнишь.

— Вижу, вас не очень-то интересовала жизнь вашей младшей сестры, — заключила Далила.

Верховский возмущенно затряс головой:

— Не правда! После катастрофы, после гибели наших родителей, я много работал. Но это не значит, что я забросил Машу с Наташей. Я и за девчонками присматривать успевал.

— Как вам удавалось?

— Друзья помогали.

— Какие друзья?

— Однокашники: Борька Мискин, Пашка Замотаев, Кроликов Гоша, Серега Хренов.

— Как-как? — изумилась Далила, с трудом скрывая улыбку.

— Серега, кореш мой, Хренов, — пояснил с серьезнейшим видом Верховский. — Мы, как те мушкетеры из книжки Дюма, четверкой дружили. Замотаев был вроде Атоса. Он вдумчивый и серьезный. Бабник Мискин больше похож на Арамиса, хотя Кроликов Гошка красивей. Но он здоровяк и балда, потому был у нас за Портоса. А я заводила компании, вроде как д'Артаньян.

Далила с иронией осведомилась:

— А Хренов был у вас за кого?

— За кого был Серега Хренов?

Растерянность Верховского говорила о том, что ранее подобным вопросом он не задавался.

— Даже не знаю, — задумчиво ответил он после продолжительной паузы. — Серега к нам пятым присоединился значительно позже, кажется, классе в восьмом. Но мы его как-то сразу приняли в нашу компанию.

— А разве это легко — дружить впятером? Разве вы не разбились на пары?

— Нет. У нас настоящая дружба, у нас монолит.

Когда погибли родители, мне было трудно, но друзья помогали. Особенно Замотаев.

Заметив уличающий жест Далилы, Верховский поспешил пояснить:

— Мы по-прежнему монолитом дружили, но с Замотаевым у меня был общий бизнес тогда. С ним я виделся чаще, он чаще и помогал. Кстати, Пашка допомогался: в результате он на моей Наташе женился, на сестре. Теперь и она Замотаева. Вы ее знаете. Она меня к вам и направила.

— Да-да, мы одноклубницы с вашей Наташей, — подтвердила Далила.

Верховский смущенно признался:

— Если честно, я упирался, к вам идти не хотел, но Наташа моя… Короче, заставила.

— Отчего же идти не хотели? — с легкой усмешкой поинтересовалась Далила, заранее зная ответ.

Русский мужчина консервативен, он плохо следует моде содержать в чистоте свою душу, он не верит в психологов. Соответствуя русской традиции, он сам стрессы и топит, а не лечит последствия стрессов.

Стрессы, правда, не тонут — тонет русский мужик.

Однако это ему безразлично, потому что он пьян и доволен. А до того, что утром ждут его новые стрессы, нет ему дела. Он и новые стрессы будет топить.

Далила много раз слышала от мужчин: «Зачем мне психолог? Я сам себе доктор. Рюмашку-другую накатишь, и все стрессы будто рукой сняло».

— Почему вы не хотели обращаться к психоаналитику? — повторила она вопрос, ожидая традиционного ответа.

— Да как-то неловко, — не обманул ее ожиданий Верховский. — Здоровый мужик, а словно девица должен вываливать проблемы на женщину.

Далила напомнила:

— Для вас я не женщина, я психолог.

— — Да хоть и психолог. Чем мне психолог поможет?

Машеньку никто не вернет. Значит, и от боли никто меня не излечит.

Далила спорить не стала, она дипломатично сменила тему.

— Странно, — сказала она. — Вашу сестру, Наташу Замотаеву, я год уже знаю, но она никогда не упоминала о Маше.

— А что тут странного? — удивился Верховский. — Гибель Машеньки всех потрясла. Несколько лет все жили в шоке. Наташа очухалась только тогда, когда Пашка на ней женился. Ей врачи строго-настрого запретили о Машеньке говорить. Даже думать о Маше запретили. Я, мужчина, и то не могу пережить это горе, а уж Наташа моя и подавно. Она сидит дома, без дела, одна. Я хоть на дела отвлекаюсь. В последние годы мой бизнес наладился, я за границу подался и вроде начал беду забывать, а в Питер вернулся и снова расклеился.